Путеводитель оптимистки с разбитым сердцем - Дженнифер Хартманн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– По-моему, ей подходит.
Кэл не возражает. Между нами повисает молчание.
Не такое неловкое, которое я всегда стараюсь заполнить болтовней. Теплое и уютное молчание. Такое, которым хочется наслаждаться.
В этом молчании Кэл тянется к моей свободной руке. Сначала костяшки его пальцев касаются моих, будто в мимолетном поцелуе, а потом он ловит мой мизинец своим. Я спотыкаюсь и чуть не падаю от шока. Ладонь Кэла холодна, но его прикосновение все равно кажется теплым. Все так же молча он переплетает свои пальцы и мои, пока наши ладони не прижимаются друг к другу.
Кэл держит меня за руку.
Нам не суждено быть вместе, но все же я держу его за руку и прижимаю к сердцу маленькую панду, наслаждаясь этим вечером. Пусть он и не продлится вечно.
У меня есть все, что мне нужно, и ничто другое меня не волнует.
Он по-прежнему молчит, пока мы пробираемся через толпу, петляя между неповоротливыми колясками и гиперактивными детьми. Прямо на нас бежит маленькая девочка, и вместо того, чтобы отпустить меня и увернуться, Кэл поднимает наши сцепленные руки, и девочка пробегает под ними, как под аркой. Мы снова приближаемся друг к другу, словно магниты, и чуть не сталкиваемся.
И вот мы каким-то образом оказались в очереди на колесо обозрения.
Разумеется.
Долго ждать нам не приходится, и совсем скоро мы уже стоим у самого входа. Кэл все еще держит меня за руку, будто иначе и быть не могло, и смотрит на озаренное звездами колесо, прислонившись к ограждению.
Я же смотрю только на него.
Разумеется.
– Извините.
Кто-то дергает меня за куртку.
Я оборачиваюсь и чуть не падаю в обморок. Девочка-подросток передо мной так похожа на Эмму, что у меня перехватывает дыхание.
Может, это галлюцинация. От сидра или от никотиновой жвачки. Может, я так глубоко погрузилась в воспоминания, что перестала отличать их от реальности.
– У вас нет лишних билетов? Я где-то выронила, – говорит девочка, наморщив веснушчатый нос.
Не знаю, заметил ли Кэл ее сходство с Эммой. Он выпускает мою руку и выуживает из кармана пригоршню красных билетиков.
– На, возьми. Нам хватит двух.
Ее глаза сверкают, как начищенные монетки, и она с улыбкой выхватывает билеты у Кэла из рук.
Мне чудится, что она скажет «Пока-пока!», но вместо этого девочка разворачивается и бросает через плечо:
– Спасибо, мистер!
В груди у меня что-то сжимается, на горле будто затягивается удавка. Сдерживая подступающие слезы, я отворачиваюсь от Кэла, стараясь приструнить свое глупое сердце.
– Все хорошо?
Он стоит совсем близко; я чувствую затылком его теплое дыхание. Его грудь всего в паре дюймов от моего позвоночника, его рука ложится мне на бедро мягким напоминанием.
Мне под силу лишь кивнуть.
Кэл опускает губы к моему уху и шепчет:
– Дыши, Люси.
Его слова дают мне опору, помогают вырваться из забытья. Я закрываю глаза. Кэл шепчет, что он все понимает, что все хорошо. Что со мной все хорошо.
Со мной все хорошо.
Я снова киваю и откидываюсь назад, и он обнимает меня за пояс обеими руками. Моя выдержка дает слабину; мои страхи вот-вот улетучатся. Я стараюсь вспомнить Джессику, мысленно перечислить причины, по которым я смирилась с вечным одиночеством; но руки Кэла и биение его сердца искушают меня, показывают мне иной путь. Я хотела бы любить его издалека, чтобы не навредить, но он слишком близко. Я держу его слабыми руками, и непременно уроню.
Боже, я уроню его, и он разобьется на миллион осколков.
– Ваши билеты. – Проверяющий открывает перед нами ворота и протягивает руку.
Кэл отстраняется, чтобы отдать ему наши билеты. Сделав глубокий вдох, я иду следом, и мы садимся в одну из пустых кабинок, прижимаясь друг к другу бедрами.
– Давно я не катался на колесе, – бурчит Кэл, глядя прямо перед собой. – Даже не думал, что еще когда-нибудь здесь окажусь.
Я улыбаюсь.
– После того как застрянешь однажды, повторения не захочется.
– Ага. Но иногда… – Кэл прищуривается, глядя в пустоту. – Иногда я думаю: вот бы мы остались там навсегда.
Колесо приходит в движение прежде, чем я успеваю осознать его слова. Они оживают внутри меня, пока мы медленно поднимаемся в небо.
Я воображаю, что его желание исполнилось. Что мы застряли вместе на вершине колеса и так и не сдвинулись с места. Время замерло, когда Кэл посмотрел на меня; его волосы сливались с темнотой, но глаза отражали свет луны. Между нами вспыхнула искра чувств и азарта.
Чуть ниже Эмма смеялась и кричала:
– Поцелуй же ее, трусишка!
И он поцеловал.
Он поцеловал меня.
Перед нами простирается ночное небо, удушая меня и успокаивая. Удушая, потому что я задыхаюсь от звезд и неисполнившихся желаний. Я задыхаюсь – почему нигде под этим бескрайним небом нет ее?
И наконец успокаиваюсь, потому что я все равно ощущаю ее присутствие.
Я держусь за поручень, одновременно прижимая к себе панду по имени Розочка. Мы возносимся все выше и выше, и между нами нарастают невысказанные чувства. Но после подъема всегда приходит падение. Иногда мягкое, иногда разрушительное.
Заранее не угадаешь.
Ничто не сводит человека с ума быстрее, чем эмоции, не находящие себе выхода. Когда мы достигаем вершины и начинаем снижаться, я поворачиваюсь к Кэлу.
– Я так по тебе скучала, – признаюсь я, сжимая игрушку, чтобы не вцепиться в него. – Почему ты меня бросил? Почему не пытался найти?
Его лицо искажается от боли. Неподдельной, глубокой боли, будто мои слова ранят его в самое сердце. Он на миг закрывает глаза, потом смотрит на меня.
– У меня не было выбора. Мы переехали, Люси. Я же был ребенком.
– Но… потом, – настаиваю я. – Когда ты вырос. Я создала аккаунты во всех соцсетях, чтобы ты мог со мной связаться, но ты молчал.
– У меня не было выбора, – повторяет он без тени сомнения, с болью в голосе. Я ненавижу этот ответ. У Кэла был выбор, просто он выбрал не меня.
– Это неправда, – шепчу я и отворачиваюсь. Я смотрю на людей внизу, а не на ложь в его глазах.
Он выдыхает и дотрагивается до моего колена своим, но ничего не говорит.
Может быть, я должна радоваться, что он меня не нашел. Мы все равно не можем быть вместе, каким бы естественным это ни казалось.
Колесо опускает нас к земле, затем поднимает обратно. У меня екает в животе
