Москва разгульная - Ирина Геннадьевна Сергиевская

Сборным пунктом для маскарадной процессии стало подмосковное село Всехсвятское, из которого по сигналу ракеты процессия двинулась по Тверской дороге в Москву. В маскараде участвовали император Пётр I, императрица Екатерина I, знатные вельможи и сановники. Все были одеты в оригинальные маскарадные костюмы. Процессия состояла из шести десятков макетов различных судов, установленных на санные полозья. Запряжены эти сани были разными животными: лошадьми, волами, баранами, свиньями и собаками.

Впереди в больших санях ехал шутовской маршал, окруженный группой забавных масок. За ними следовал глава «всепьянейшего собора» князь-папа И. И. Бутурлин, который сидел на возвышении в виде трона, облачённый в длинную красную папскую мантию. В ногах у него восседал на бочке Бахус, державший в правой руке большой кубок с вином. За ними шла свита кардиналов, замыкаемая царским шутом, который сидел в санках, запряжённых четырьмя свиньями.

Далее шёл сам флот, который возглавлял Нептун с трезубцем в правой руке. Нептун сидел в колеснице в форме раковины, перед которой находились две сирены. Князь-кесарь И. Ф. Ромодановский, облаченный в царскую мантию, восседал в большой белой лодке, запряжённой двумя живыми медведями. Далее шёл главный корабль флотилии, который везли 15 лошадей. На корабле сидел сам Пётр I в одежде флотского капитана. Государя окружали мальчики в боцманских костюмах, несколько генералов, одетых барабанщиками, а также денщики и фавориты. За кораблём Петра I следовала золочёная крытая гондола, в которой ехала императрица Екатерина I с придворными дамами. За ней следовали члены «всепьянейшего собора», одетые скоморохами и арлекинами. Шествие проследовало через Тверские ворота и к вечеру прибыло в Кремль, где был устроен грандиозный фейерверк.

В Государственной Третьяковской галерее можно увидеть портрет неизвестного в костюме владыки морей Нептуна. На нем изображен участник маскарада 1722 г. в честь празднования Ништадтского мира. По одной из версий, моделью послужил шут Семен Тургенев, который на свадьбе князя-папы изображал бога вина Бахуса.

Итак, маскарад зародился не в качестве бала, а как пестрое шутовское костюмированное действо, рассчитанное на большое количество зрителей. Сюда можно отнести и красочные уличные костюмированные шествия, и маскарадные санные катания, и шутовские свадьбы (то карликов, то великанов), и даже шутовские похороны.

Знаменитая шутовская свадьба престарелого царского шута Зотова с миловидной молодой вдовушкой сопровождалась веселым и хмельным маскарадом. Жених – шут, был одет патриархом, а царь Петр, князь Меншиков, граф Апраксин и Брюс – фрисландскими мужиками. Они стучали в барабаны, бренчали на разных музыкальных инструментах, что производило оглушительный шум и адский грохот. Неудивительно, что в народе появилась легенда, будто царь Петр оборотень, Антихрист, а настоящего царя подменили во время его пребывания в Европе.

Продолжательницей карнавальных традиций стала императрица Анна Иоанновна, которая в 1731 году устроила грандиозный маскарад по случаю первой годовщины своего восшествия на престол, продолжавшийся целый месяц. Костюмированные увеселения сменились балами-маскарадами. Именно Анна Иоанновна ввела моду на придворных карликов. Из шести карликов при дворе императрицы трое являлись разжалованными аристократами и влиятельными вельможами. Князей Михаила Голицына, Никиту Волконского и графа Алексея Апраксина сумасбродная государыня заставляла кривляться, изображать кур-наседок и бить кулаками друг друга до крови. При этом ни сами шуты, ни окружающие, ни сама государыня не воспринимали назначения в шуты как оскорбление дворянской чести. Для всех было ясно, что шут лишь «исполняет свою должность».

В. И. Якоби. «Шуты при дворе императрицы Анны Иоанновны», 1872 год

На картине Валерия Якоби «Шуты при дворе императрицы Анны Иоанновны» изображено утро в покоях недомогающей государыни, которую стараются развеселить шуты, играющие в чехарду. Рядом с Анной Иоанновной сидит в небрежной позе её фаворит – Эрнст Иоганн Бирон, на ухо которому что-то нашёптывает глава тайной канцелярии А. И. Ушаков. Супруга Бирона пытается напоить больную лекарством. Рядом сидят – будущая правительница Анна Леопольдовна, французский посол де Шатарди и лейб-медик Лесток. На полу, возле постели, сидит карлица-шутиха калмычка Буженинова. В стороне у насеста с попугаями – поэт В.К. Тредиаковский. У входа – с негодованием взирает на шутовские проказы кабинет-министр А. Волынский. На стуле примостился сын Бирона Карл, который бьёт кнутом шутов. Почти все шуты – знатные аристократы, разжалованные царицей за разные проступки.

На самом первом плане картины лицом к зрителю лежит граф Алексей Петрович Апраксин, который происходил из знатной, царской семьи, племянник генерал-адмирала Ф. М. Апраксина и царицы Марфы Матвеевны. В 1729 году он принял католическую веру, за что и поплатился, став шутом – проказником. По словам Никиты Панина, это «был несносный шут, обижал всегда других и за то часто бит бывал».

В согнутой позе стоит князь Михаил Алексеевич Голицын, внук князя Василия Голицына – известного фаворита царевны Софьи. Когда Михаил Голицын был в Италии, он перешел в католицизм, женился на итальянке и потом с ней и ребенком, родившимся в этом браке, вернулся в Россию. Узнав, что государыня весьма строго относится к вопросам религии, Голицын тщательно скрывал свою новую веру и брак с иностранкой, и тайно поселился в Москве, в Немецкой слободе. Но «доброжелатели» обо всем донесли императрице. Государыня, узнав о вероотступничестве князя, в гневе отозвала Голицына в столицу и признала его брак незаконным. Жену князя отправили в ссылку, а его самого в наказание за отступничество взяли в штат «дураков – шутов», дав прозвище «Квасник», поскольку он должен был подавать гостям квас. Из-за многочисленных унижений князь чуть было не сошёл с ума. Спас его брак с придворной шутихой-карлицей Авдотьей Бужениновой. Этот брак вошёл в историю благодаря Ледяному дому, который построила для них сумасбродная императрица.

Ещё один знатный шут на картине – князь Никита Волконский, который сидит верхом на Голицыне. Волконский был назначен шутом при дворе «по давнишней злобе к жене его Аграфене Петровне», которая была замечена в дворцовых интригах. В его обязанности входило кормить левретку императрицы Цитриньку и разыгрывать бесконечный шутовской спектакль – будто он по ошибке женился на князе Голицыне.

На полу сидит шут д'Акоста (с бичом), слева (со скрипкой) – шут Педрилло, а возвышается над всеми – столбовой дворянин Иван Емельянович Балакирев, главный шут императрицы Анны. Он сильно пострадал в конце царствования Петра I, оказавшись втянутым в дело фаворита Екатерины I Виллима Монса. За связь с Монсом Балакирев получил 60 ударов палками и был сослан на каторгу.

После смерти Петра, Екатерина I вызволила с каторги верного слугу, а при Анне Иоанновне отставной прапорщик Балакирев стал шутом.

Особенно любила Анна Иоанновна вульгарные шутки Балакирева, замешанные на непристойностях. Раз любимый шут