Вор - Роннат

Он ненавидел эти сны. В них он не имел власти и всё шло не так, как хотелось.

Сегодня у него нашёлся особенный повод отдалиться от реальности. Севир перевернул шкатулку и щёлкнул верхним квадратом.

Зной. Песок сыплется с каменных домов. На дороге, в прозрачной, невесомой тени сидит девчонка. Её одежда и чёрные волосы покрыты слоем пыли. Ноги стоптаны. Кожа вся в трещинах, как и мёртвая земля вокруг. Севир видит, как жажда съедает девчонку изнутри. Но Лика ещё держится. Терпит. Надеется на что-то. У неё такой же сосредоточенный взгляд, как тогда, когда она колдовала над его шкатулкой.

Севир нахмурился. Это видение ему не понравилось. Он щёлкнул другим квадратом.

Труп Лики лежал на горе из костей. Мутные зрачки застыли. Рядом копошились крысы.

Нет. Это было неинтересно. Ещё щелчок.

Девчонка смотрит на храм богини и не заходит внутрь. Она направляется к окраине города, долго ищет среди шум-травы неприметные чёрные ягоды: сморщенные, сухие и ядовитые.

Севир улыбается.

«Да. Сдайся. Пусть тебя убью не я, не солнце, не богиня. Сделай это сама. Решайся. Выбери смерть».

Ягоды веретинника росли по всему свету. Пожалуй, это первое растение, которое родители показывали детям и учили отличать от ядовитого собрата – морщеглаза. Выглядели ягодки одинаково: чёрные, сухие, с мелкой косточкой. Листья на тонких веточках были колючими, вот только если потереть такой листик, то от морщеглаза слезились глаза, а от веретинника нет.

Проблема в том, что у Лики щипало без всяких листиков. А что, если рискнуть?

Она посмотрела на низкий кустик, на котором росли две горсти ягод, встала с колен и пошла вдоль развалин городской стены. Голова раскалывалась. Жёсткие грязные волосы лезли в рот, но Лика не находила сил, чтобы убрать надоевшие пряди. Она шла и шла, походка была шаткой, а перед глазами всё расплывалось. Чудилось, что где-то рядом журчала вода. Если сверху падала песчинка, казалось, что начинается дождь.

«Интересно, здесь вообще бывают дожди?

Интересно, за сколько дней жажда убьёт меня?»

Лика остановилась. Что она творила? Ведь в храме было столько воды! Лика ни о чём не могла думать, только мечтала о капельке воды.

«Пить, пить, пить», – бухало сердце.

Кончики пальцев покалывало. Лика посмотрела на руку. Ни следов, ни запаха ягод. Они ей привиделись? Или нет? Что она хотела с ними делать? Всё ощущалось как во сне. Вроде бы вчера она подумала, что можно вырастить веретинник, поливая его водой из черепа. Если найти хорошую землю и прохладное место, то и ягоды будут сочными.

Лика вздрогнула. Села на землю.

«Что за глупость! Это ведь глупость! О чём я думала? Это какой-то бред!»

Словно лепетание ребёнка, словно…

Словно отговорка. Словно неумелое оправдание.

Лику охватил страх. Она придумала оправдание. На самом деле она хотела отравиться, чтобы намерение сошло за ошибку, будто бы она спутала ягоды. Всего лишь ошибка… а не самоубийство.

Лика, споткнувшись, поднялась и как можно быстрее пошла прочь, будто на месте, где она только что сидела, притаилась смерть. Будто если уйти подальше, то она не достанет. Лика без разбору сворачивала в переулки и почти каждый раз утыкалась в тупики. Лика возвращалась, теряла дорогу, плутала, как мышь в лабиринте. Перед глазами мелькали одинаковые дома, а солнце слепило и жаром сдавливало голову.

Вдруг небо закружилось, а земля ушла из-под ног. Потеряв равновесие, Лика упала.

Она никак не могла отдышаться. От страха мутило, и чудился горьковатый привкус ягод во рту. Его бы сплюнуть, да только слюны не осталось, и язык прилип к нёбу. Лика забралась в тень и долго просидела там, попытавшись прийти в себя, как после ночного кошмара.

– Воды…

Лика оглянулась на голос. В переулке никого не было. Ей померещилось?

– Воды… пить…

Она зажала уши и зажмурилась.

«Это внутренний голос, это шум мыслей, не слушай! Он будет уговаривать тебя, а ты будешь страдать! Стоит сейчас пойти и утолить жажду, как в следующий раз тебе не хватит духу и весь остаток жизни ты будешь страдать! Лучше умереть: пусть жажда убьёт тебя сейчас, ведь так лучше, правда лучше? Ведь другого выхода нет! Ты же решила! Или это тоже самоубийство? Не пойти, когда есть возможность. Если решила умереть – это самоубийство? Или нет?..»

Лика тонула в перепутанных мыслях, сознание уплывало.

– Пить…

Как же заставить его замолчать? Как? Почему он не затыкается, почему она его слышит?

Его?

Лика резко открыла глаза. Голос определённо был мужским. Она глубоко вдохнула и прислушалась.

«Там! Из-за стены! Мне не мерещится!»

Вход закрывала сплетённая из травы шторка. Она громко зашуршала, когда Лика отодвинула полотно. В доме оказалось прибрано, а все щели – залеплены травой. Здесь явно кто-то жил.

– Воды… умоляю… воды…

Лика на цыпочках прокралась во вторую комнатку.

Заглянув туда, сначала Лика увидела худые ноги с дрожащими мышцами и острыми, обтянутыми кожей коленями. Эта кожа была сухой, синюшной и сморщенной, как злосчастные ягоды.

– Воды… пожалуйста… воды… – сиплый голос вылетал изо рта старика.

Старика? Лика пригляделась и поняла, что это юноша: с обгорелым, но определённо молодым лицом, которое частично скрывала неровно остриженная борода. Она застыла в проходе. Было страшно смотреть на умирающего, но и уйти она не могла.

Он метался в бреду. Глаза под веками вздрагивали, будто парень видел кошмар, а по телу проходили волны судорог. Больной что-то шептал, сминая слова в бессмысленную кашу, и после каждой фразы его грудная клетка часто и судорожно вздымалась.

Лика осторожно подошла к нему и позвала. Юноша не ответил. Может, и вовсе не услышал. Тронув его за плечо, она с ужасом отдёрнула палец: кожа была холодной. Знака на лбу не было. Оглядевшись, Лика увидела несколько самодельных ёмкостей с тесёмками, похожих на стебли тростника.

– Я… ошбся… пить… пть… ааа…

Его стенания перешли в стоны. Глухие, рваные звуки вылетали из стянутого горла.

«Это жажда. Так убивает жажда».

У Лики задрожали руки. Она не знала, что делать. Перед ней умирал человек. Многие умирали в эль-Туне, но она ни разу не видела таких страданий.

Или не хотела видеть?

– Держись! – шепнула она.

Лика вскочила на ноги, подхватила ёмкости и, завязав тесёмки на бёдрах под юбкой, выбежала из дома. Осмотревшись, Лика запомнила место: справа – обшарпанная стена, на которой рос вьюн, слева – обломки, похожие на… на что же они были похожи? На оленье копыто!

Она шла к центру города, постоянно оглядываясь. Так получалось запоминать всё, что оставалось за спиной. Три поворота, всего лишь три