Сокровище храма - Элиетт Абекассис

— Папа Климент? — недоверчиво переспросил я.

— Ты должен знать, Адемар, что папа Климент убедил короля, и костер уже полыхает. Инквизиторы уже вытянули признания из Жака де Моле — Великого магистра Храма, Жоффруа де Марне — Командора Пуату и Аквитании и Юга де Пейрандо — Главного досмотрщика ордена. После ночи допросов кардинальская комиссия уже велела поставить эшафот на паперти собора Нотр-Дам, еще до оглашения обвинения. Инквизиторы заставили тамплиеров взойти на эшафот. Они силой поставили их на колени. Затем один из кардиналов зачитал показания, данные тамплиерами, после чего объявил окончательный приговор: им оказана милость как раскаявшимся после ночных пыток, поэтому их не сожгут, но им грозит пожизненное заключение в тюрьме.

— Господи, — вскричал я, потрясенный, — да когда же все это случилось?

— Это мы узнали от наших эмиссаров, вернувшихся из Франции. А все произошло вскоре после твоего отплытия в Святую Землю.

— Рассказывай дальше, что стало с нашим Великим магистром Жаком де Моле?

— Против судей восстали Великий магистр и Командор Нормандии. Они прервали чтение приговора. Они всем рассказали про незаконный допрос и заявили, что признания, сделанные под пытками, не имеют силы. Король пообещал им свободу, если они опровергнут свои показания. Инквизиторов попросили аннулировать страшный приговор. Те ответили, что тамплиеры ложью согрешили перед Богом, королем и кардиналами. В действительности же ложь была совсем ни при чем перед обещанием, данным королем. Но свобода входила в наши планы. Однако наших братьев ожидало худшее из наказаний: камера-одиночка, выгребная яма, сырые стены, одиночество, тьма и тишина. А в результате — смерть. Вот почему они предпочли дать Инквизиции ложные признания. Результат: смерть на костре.

Тогда Великий магистр Жак де Моле обратился к народу:

— Мы заявляем, что все наши признания были вырваны либо пытками, либо хитростью и обманом. Они ничего не значат и недействительны, и мы не признаем их правдивыми.

Тотчас же инквизиторы заставили прибыть судью из Парижа. Тот препроводил обвиняемых в камеры Храма. Филипп Красивый немедленно созвал совет. В тот же вечер было объявлено, что Великий магистр Храма и Командор Нормандии будут сожжены на дворцовом островке между королевским парком и монастырем августинцев. Так они и погибли в присутствии короля Филиппа Красивого и папы Климента, прокляв их и пообещав им Суд Божий до конца года.

Я был подавлен услышанным, я страдал за моих братьев, жертв такой несправедливости… Я еще не знал, что и меня ждет такая же участь…

— Потому-то мы тебя и выбрали, Адемар, — сказал Командор. — Мы доверяем тебе миссию продлить втайне жизнь Храма после того, как исчезнем и мы.

— Что я должен делать?

— Тебе известно, что за последние века из Иерусалима несколько раз изгоняли еврейское население и даже дали ему новое имя — Элиа Капитолина, чтобы посвятить его Юпитеру Капитолийскому. Выживают только евреи диаспоры. Еврейские общины, разбросанные по всему миру, уповают лишь на изучение священных книг. У нас тоже еврейские корни. Наш орден основан на истинных словах Христа, который, как ты знаешь, является последователем ессеев. Но ты не знаешь, что наш орден был создан, когда несколько крестоносцев нашли манускрипт, свиток секты ессеев, крепости Кирбат-Кумран возле Мертвого моря.

— О чем говорится в этом свитке?

— Странно, но этот свиток сделан из меди… Нашим братьям тамплиерам с помощью ученых монахов удалось его расшифровать. Они посетили все места, где якобы были спрятаны сокровища. Они вырыли часть из них, следуя точным указаниям манускрипта. Та часть, которую составляли золотые и серебряные слитки, была использована. Та, что состояла из ритуальных предметов Храма, осталась нетронутой. В этом и состоит секрет наших огромных богатств, который мы никому не открываем. И это сокровище ты должен перевезти теперь же, чтобы перепрятать его. Вот почему завтра ты отправишься в замок Газа, где тебя найдет один человек.

— Кто такой? — спросил я.

— Один сарацин. Ты узнаешь, что не все они наши враги. Этот человек проведет тебя в нужное место. Собирайся, уезжай сегодня же вечером, подумай о своих плененных товарищах, о тех, кого поразила проказа, и о тех, кто пал в бою от меча, и думай о костре Великого магистра и Командора Нормандии, и обещай мне, что все будет сделано не зря.

Тогда я встал и произнес:

— Я, Адемар Аквитанский, рыцарь и новый Великий магистр Храма, обещаю быть послушным и соблюдать вечную верность Иисусу Христу и обещаю, что буду защищать не только словом, но и оружием книги Ветхого и Нового Заветов, и я обещаю соблюдать все правила ордена согласно статусу, предписанному нам нашим отцом, святым Бернаром.

И пусть, сколько следует, я пересеку моря для битв. Да восстану я против королей и ложных принципов. Да не застанут меня врасплох без коня и оружия, да не убегу я от трех врагов и приму бой. Не использую никогда для себя добро ордена и навсегда сохраню целомудрие. Никогда я не выдам секретов нашего ордена и никогда не откажу в услуге оружием, материально или словом монахам, главным образом монахам аббатства Сито.

Перед Богом своей волей я клянусь, что соблюду все это.

— Да помогут тебе Бог и святые Евангелия, брат Адемар.

В большом зале замка пожар возник внезапно и распространился с ужасающей скоростью, будто начался сразу в нескольких местах. Стены, пол, деревянную резную мебель, лизали языки пламени, порождая удушливый дым. Все побежали, спасаясь от огня и ядовитого дыма. Паника разрасталась. Некоторые стонали от удушья, другие падали без чувств.

Я был готов. Ибо я чувствовал присутствие Всевышнего в этом огне, и я взывал: возникни, появись, о Всевышний, обрети силу, рука Божия, возникни, как в былые времена, как перед прошлыми поколениями. Не ты ли раздул огонь в этой комнате?

Так говорилось в Уставе: злые будут изгнаны, когда зло будет вырвано и когда поднимется дым; тогда только справедливость, словно солнце, засияет над миром, и знанием наполнится мир, и порок исчезнет. А я, все еще страдая от восторга, стоявшего за гранью разумного, не зная, как поступить, я воспользовался суматохой и убежал. Я мчался в темноте что есть мочи; меня несли буквы, не дававшие угаснуть моему порыву.

«Гьюмель», третья буква алфавита, символ благополучия и сострадания.

«Мем», означающее цифру сорок, напоминая о сорока годах, проведенных евреями в пустыне, прежде чем нашли они Землю Обетованную. И потом

«Самех». Ее округлая форма заставляет вспомнить о беспрерывно крутящемся колесе судьбы.

ВОСЬМОЙ СВИТОК

СВИТОК ИСЧЕЗНОВЕНИЯ

Женщина прячется в укромных углах,

Женщина на городских площадях,

Женщина ждет у ворот городских,

Женщина страха не знает.

Глазами повсюду она шныряет,

Взглядом похотливым она прельщает

Мужчину мудрого, дабы в соблазн ввести,

Мужчину сильного, чтобы силы лишить,

Судей совращают, чтоб плохо судили,

Мужей добропорядочных, чтобы плохими стали,

Честных мужей с пути сбивают,

Скромный мужчина в грех впадает.

Все делают женщины, чтобы неправда была,

Тщеславие мужчин — вот их дела,

Далеки от дороги добра,

Всех мужчин они в пропасть толкают,

Выпутывайся, как знаешь, сын человеческий.

Я очнулся после приступа отчаяния, и тут из глубины памяти всплыло воспоминание, казалось бы, совсем забытое, которое вдруг завладело мною так сильно, что невозможно было ему противостоять; оно вызвало у меня смех, безудержный смех. Мне было три года, и отец называл меня Ари-лев и рассказывал о льве, непобедимом в бою.

Я открыл глаза. Я находился посреди какого-то поля. Вокруг меня все качалось, я упал на землю, не зная, кто я, где был, в каком веке странствовал, не помня даже, сколько мне лет. Я чувствовал на себе испуганные взгляды. Это были крестьяне, смотревшие на меня, как на мертвеца. Лежа на спине, запрокинув голову, вытаращив глаза, вытянувшись, словно я покоился на облаке, я вновь почувствовал вибрацию, идущую одновременно извне и сотрясавшую меня изнутри. Знаю, что что-то произошло, но ничего не помню, не могу ничего нащупать в своей памяти.

Словно путник, уставший после долгой дороги, я медленно поднимался среди нескончаемой музыки, слышной только мне одному. Орел с распростертыми крыльями пролетел надо мной высоко в небе. И только тут я вспомнил все, что произошло накануне: я был пленником тамплиеров, и в момент, когда Командор приставил к моему горлу меч, намереваясь убить меня, в зале начался пожар, и я убежал.