Ближний Восток. История десяти тысячелетий - Айзек Азимов

Что до римлян, они отплатили за поражение Красса, троекратно взяв Ктесифон. С тех пор, однако, прибавился новый позор пленения Валериана в Эдессе, и римляне желали отплатить и за это тоже.

Вскоре после смерти Шапура ситуация обострилась. В 284 г . императором стал Диоклетиан, покончивший с полувековой анархией. Он реорганизовал правительство и объединил вокруг себя нескольких сильных людей, чтобы разделить с ними задачи управления. Одним из них был Галерий.

Тем временем персидский троп выиграл новый царь, Нарсах, младший сын Шапура I. Следуя экспансионистской политике отца и, вероятно, не вполне понимая, что ситуация в Риме изменилась, Нарсах вторгся в Армению и частично ее оккупировал.

Диоклетиан немедленно отправил Галерия на Восток. В 297 г . Галерий ввел армию в Месопотамию и встретил персов вблизи злосчастных Карр. На этот раз они стали вдвойне злосчастными, ибо Галерий встретил серьезный отпор и вынужден был отступить.

Диоклетиан, однако, сохранил мрачную и решительную веру в способности Галерия. Он послал его вперед во вторую кампанию, на этот раз в Армению. Там Галерий оправдал веру Диоклетиана. Он не только разбил Нарсаха и выгнал его из Армении, но при этом почти полностью уничтожил персидскую армию. Более того, он отрезал вспомогательные силы Нарсаха и, когда пришел поглядеть на пленников, обнаружил среди них гарем Нарсаха — его жен и детей. (Иранские государи по обычаю брали гарем с собой в походы.)

Это почти сравняло счет за пленение Валериана. Более того, это дало Галерию способ давить на Нарсаха. Персидский царь, по-видимому, был привязан к своей семье и, кроме того, остро осознавал потерю лица в случае оставления семьи в плену. Он начал торговаться, предложив в обмен семью отказаться от всех притязаний на Армению, он даже уступил дополнительный кусок территории. Он получил семью назад, и на целых сорок лет между Персией и Римом воцарился мир.

Война эта оказала важное влияние на Рим. Галерий, возвратившись, попал в большой фавор у Диоклетиана. Случилось так, что Галерий был настроен резко антихристиански и воспользовался завоеванным на войне престижем, чтобы убедить Диоклетиана начать общее преследование христиан по всей империи. Это было худшее из преследований, которые христианам пришлось пережить.

Для Персии, однако, период мира тонет в тумане. К несчастью, хроники и документы, на которые нам приходится опираться, имеют в основном римское происхождение. Это означает, что периоды войн Персии с Римом известны намного лучше, чем периоды мира между ними. Более того, персидские действия против Рима известны лучше, чем успехи и неудачи на других границах Персии.

Например, Шапур I расширял свои владения как па запад, так и на восток. На пике парфянской мощи он захватил территорию древнего царства Бактрия и его восточные границы почти достигли западных границ Китая. В течение I столетия нашей эры, однако, из Средней Азии вторглись кочевые кушанские племена и захватили то, что когда-то было Бактрией, а позже стало современным Афганистаном. В период упадка Парфянской империи кушиты сохраняли независимость и сдались только под напором обновленной энергии Сасанидов. Шапур I ударил на восток и включил их в свою империю. В дополнение к этому, Персии пришлось переносить периодические набеги из арабских княжеств на юго-западе. Все эти события на восточной и юго-западной границах окутаны густым туманом.

Равно туманными представляются события внутри страны. При Варахране II, предшественнике Нарсаха, зороастрийцы достигли крайней степени своего фанатизма и последние следы эллинизма в Месопотамии были сметены. С другой стороны, при сыне Нарсаха Ормузде II, который правил с 301-го по 309 г ., была предпринята попытка установить социальную справедливость. Произвол богатой землевладельческой аристократии подвергся атакам.

Крупным магнатам это, естественно, не нравилось. Для монарха логично противостоять таким магнатам (во всех странах, не только в Персии), ибо они склонны к мятежам и противодействию царской политике. С другой стороны, если они оскорблены достаточно, чтобы объединиться против монарха, у них обычно находится достаточно сил, чтобы свергнуть его. Любой монарх, пытающийся бороться со слишком могущественной аристократией, должен помнить об этом и, по крайней мере вначале, добиваться победы, стравливая аристократические фракции между собой.

Ормузду II, очевидно, не хватило на это ловкости. Его смерть, кажется, пришла слишком рано и, возможно, была ускорена. Разумеется, после его смерти власть захватили вельможи и царская семья была почти полностью уничтожена. Наследник трона был убит, другой сын ослеплен, третий заключен в тюрьму.

Однако обойтись вообще без Сасанида на троне казалось небезопасным. Династия, столетие пребывавшая у власти, была достаточно удачливой и ортодоксальной, чтобы приобрести привязанность народа вообще и духовенства в частности. Любой магнат, который попытался бы захватить бразды правления, столкнулся бы с автоматической враждебностью народа, духовенства и, разумеется, других вельмож.

Кого-то посетило гениальное озарение. Жена Ормузда была беременна, когда царь умер, и было предложено, что нерожденный ребенок (если родится мальчик) будет провозглашен царем. Существует даже рассказ, что корону поместили на живот царицы и вельможи преклонили колени в знак почтения к будущему царю.

Цель была ясна. Сасанид должен был оставаться на троне, чтобы все было легальным. Он был бы, однако, младенцем, а вельможи оставались бы у власти. Младенец, конечно, вырос бы, но всегда были средства держать его под контролем — или…

Так случилось, что, когда младенец (он действительно оказался мальчиком) родился, он уже был царем. Он правил как Шапур II,а пока он был ребенком, правили вельможи, и правили на редкость скверно, как всегда бывает со ссорящимися вельможами. Каждый был заинтересован только в собственной власти, в собственных землях, а общее благо терялось во взаимных плутнях. Арабские набеги были особенно губительны в годы малолетства Шапура II; арабы опустошали Месопотамию и ограбили даже Ктесифон.

Магнаты просчитались в одном пункте — в характере Шапура II. Он рано созрел и имел способности. В семнадцать лет, когда вельможи считали его еще ребенком, он был мужчиной во всем, кроме возраста. Действуя стремительно, он захватил контроль над правительством и триумфально уселся на трон среди восторженных кликов армии и населения.

Затем он обратил эту вспышку энтузиазма в прочное почтение, предприняв карательную экспедицию против арабов. Он прошел с огнем и мечом по дальним арабским землям и полностью раздавил арабских налетчиков. Персия гремела от гордости подвигами нового молодого царя, и трон был теперь в безопасности. Шапур II прожил долгую жизнь и, учитывая то, что он был царем еще во чреве матери, процарствовал целых семьдесят лет!

Только однажды в истории был превзойден этот рекорд — Людовиком XIV Французским, который тринадцать с половиной столетий спустя процарствовал семьдесят два года.

Христианский враг

Теперь, став полным хозяином Персии, Шапур, оглядывая мир, должен был заметить решительную перемену, имевшую место в течение мира с Римом. Преследование христиан, которое началось в Риме после великой победы над персами во времена Галерия, иссякло не достигнув цели — сокрушить новую религию.

Новыйимператор Константин I, который начал править в 306 г ., видел добродетель в привлечении христианского населения империи на свою сторону, против других претендентов, настроенных резко антихристиански. В конце концов, он победил и к 324 г . полновластно правил всей империей, которую постепенно превращал в официально христианскую. Этот новый христианский Рим стоял теперь перед Шапуром.

До того времени Персия проявляла к христианам разумную терпимость. Христианство свободно распространялось среди населения Месопотамии, и именно там расцвело манихейство — этот курьезный сплав зороастризма и христианства.

Христианство распространялось также в Армении. Первым правителем в мире, обращенным в христианство, стал Арсакид. Не Константин Великий в Риме, но Тиридат III в Армении стал первым христианским монархом. Тиридат был обращен в христианство в 294 г .

Пока Рим был антихристианским, христиане Персии лояльно служили родине. Некоторые из них бежали сюда от римских преследований, и можно было рассчитывать, как всегда среди изгнанников, на их яростную враждебность к державе, из которой они бежали. (Изгнанники обычно проявляют больше враждебности, чем просто внешние враги.)

Но теперь обстоятельства резко изменились. Рим официально стал христианским. Его император отечески заботился о епископах и направлял церковные соборы. Рим из жестокого преследователя превратился в доброго пастыря. Это означало, что каждый христианин в персидских владениях потенциально сделался членом пятой колонны. Это означало, что Армения, так долго висевшая на полпути между Римом с одной стороны и Парфией-Персией — с другой, грозила внезапно переметнуться целиком на сторону Рима по религиозным причинам.