Император последнего дня - Максим Шешкаускас

– Помогать ближнему! – вставил Егор просто потому, что его начал раздражать монолог начальника.

– Ан, нет, Егорушка, куда там. Ведь если твоему ближнему необходима помощь, значит, он где-то нарушил нашу схему – если человек блюдет добро, то и помощь ему не понадобится. А раз нарушил схему, так куда же ему помогать-то тогда, ведь он злодей, получается? – Василич засмеялся и выпил, затем налил и протянул рюмку Егору.

– Это ты к чему? – спросил Егор, крутя в руке рюмку.

– Ты пей-пей, Егорушка. Это я так, твою установку проверяю. Как я понимаю, ты с моим определением не согласен?

Егор покачал головой:

– Как-то у тебя получается, Василич: родился – родил – помер… Можно же еще и реализоваться как-то?..

– Как? – Василич стал очень внимательным.

– Создать что-нибудь, – пожал плечами Егор.

– Что-нибудь новое?

Егор кивнул.

– Так ты же проповедником зла тогда становишься. – Василич взял со стола перо лука и отправил себе в рот. – Коль ты творишь что-то новое, то ты приносишь новые идеи. А зачем нам новые идеи, Егорушка, если уже есть своя идеальная схема? Новые идеи – это новый разлад, так или нет? Может, только через разлад утверждаются новые истины? Может, истинное зло становится добром в своей жажде познания? Посмотри, как получается: добро – это что-то закоренелое, требующее защиты, шаткое и не всегда верное. В противовес добру, зло, по своей природе, нечто меняющееся, оно движет прогрессом, вдохновляет, открыто к диалогу. О зле слагают песни поэты, зло – это истинная добродетель. Ну а восприятие звучания… У добра пиарщики посильнее будут, что поделать.

– Бред какой-то! – только и сказал Егор.

Василич рассмеялся, затем разлил водку по рюмкам:

– Вот и я говорю, что бред! По сути-то нет ни добра, ни зла, Егорушка. Ты голову себе забиваешь тем, чего в природе-то и нет. Лучше о черенках от лопаты думай – они хоть более-менее реальны. – Василич опрокинул в себя рюмку. – А теперь скажи, что ты о плотских утехах думаешь?

Егор вопросительно уставился на Василича.

– Сейчас все будет. – Василич потянулся к телефону. – Да, это Филипп Васильевич. Да, нам бы девушку. Понял, ждем-с. – Он повесил трубку. – Сейчас все будет, Егорушка, ну а пока пойдем, попаримся в баньке-то.

Они прошли в предбанник с душевой комнатой и маленьким бассейном, похожим на большую ванну; там же была дверь в парилку.

– Хорошо! – воскликнул Василич, заходя. – Давай сюда, Егорушка, и дверь за собой закрой, жар не выпускай.

Егор зашел в парилку и сел рядом с Василичем на верхней полке, тело тут же покрылось испариной.

– А вообще, хуйня это, а не баня, но что поделать, рядом лучше ничего нет, – внезапно начал оправдываться Василич.

Егор на это ничего не ответил, и они продолжили сидеть молча. Минут через пять, когда Егор был в поту уже с головы до ног, дверь в парилку приоткрылась:

– Мальчики, можно к вам? Ой, как у вас жарко!

Сердце Егора заколотилось быстрее, в только что вошедшей девушке он узнал Олю – бывшую подругу Ника. Их взгляды встретились, ошибки быть не может – это она. Егор даже прочитал смущение в ее глазах – значит, она тоже его узнала. Ольга улыбнулась, стараясь скрыть миг смятения, который заметил Егор, и сбросила с себя простыню. Василич довольно фыркнул:

– Что же ты сидишь, Егорушка, иди уж – порезвись. Дело-то молодое, а я лучше еще в баньке попарюсь.

Егор растерялся, но Ольга сама подошла к нему, взяла за руку и повела за собой.

«Что дальше делать? Поговорить с ней? О чем? Заняться сексом? Не будет ли это подло по отношению к другу? Где же теперь та грань, разделяющая добро и зло?..»

Они прошли через предбанник в комнату. У Егора голова шла кругом, кровь пульсировала в висках. Ольга остановилась возле дивана, развернулась к нему лицом, положила руки ему на плечи, прижалась…

«А может, Василич прав, и нет никакой грани? Нет ни зла, ни добра – есть только я и мои действия в данный момент?..»

Ее губы встретились с его губами. Она ловко подхватила простыню и та упала на землю, оставив Егора нагим…

«Моя воля – только то, чего я хочу в данный момент. А все остальное лишь то, что мне пытаются навязать окружающие. Добро и зло – лишь средства манипуляции моей волей. Не будет зла – я буду свободен в своих действиях. Не будет зла – я перестану думать о последствиях. Останется одна моя воля».

Легкий запах пота и парфюма ударил Егору в ноздри. Началась трансформация. Существо издало крик и попробовало вырваться из его цепких лап – куда там, одним движением Егор перекусил ему горло. Булькающие звуки… Егор опрокинул жертву на диван и зубами вырвал кусок мяса из груди…

19.02

Пятница

Ты уже и забыл, каким красивым может быть этот город…

Вы созваниваетесь, встречаетесь и просто гуляете по улицам… Кажется, вам хорошо вдвоем. Вы набредаете на какую-то кафешку, просто оказавшуюся у вас на пути: «А давай зайдем?» – «А давай!» Уютный интерьер. Легкая музыка настолько гармонирует с этим местом и твоим настроением, что кажется – без нее не было бы и всего остального. От целого мира ваш столик отгорожен лишь тонкой перегородкой, впрочем, существует ли за этой перегородкой мир или нет – тебе наплевать. Вы мило беседуете, она рассказывает тебе о политике.

О политике?!

– Или вот помнишь, – возмущенно продолжает она, – когда встречу у нас проводили? Какие пробки были, словно не они для нас, а мы для них существуем. А когда они мигалки свои включают? Все, значит, стоят, а они свое «уиу-уиу»!

Ее глаза открываются шире, ротик слегка приоткрыт, а ты, крутя в руках стакан с каким-то отвратительным пойлом (в меню он назывался «вишнево-мороженый коктейль»), любуешься контурами ее лица – оно почти идеально…

– Ау! Ты меня вообще слушаешь? – возмущается она, на этот раз уже в твой адрес.

– Никогда не обращал внимания на мигалки, – пожимаю плечами. – Честно говоря, даже не помню, была у меня тогда машина или еще нет.

– Как это никогда не обращал внимания? – не понимает она. – Да от них же прохода нет, чиновники совсем обнаглели!

И еще много-много других слов. Ты почти не слушаешь, только краешком сознания улавливаешь общий смысл сказанного, чтобы изредка соглашаться или отрицать – чтобы направлять русло разговора. Тебе больше нравится слушать ее голос – он льется звонкой мелодией, водопадом, в котором иногда даже твоему «ага» сложно найти место.

С мигалок она переводит разговор на продажность и нечестность чиновников: рассказывает тебе о каких-то сомнительных законопроектах, говорит о казбесах, говорит еще много о чем… Говорит не со злостью в голосе, скорее с каким-то детским возмущением. Тебе забавно ее слушать, но не более – кажется, она сама не всегда понимает суть проблемы, просто по-женски эмоционально пересказывает речь какого-то оратора…