Когда закон бессилен - Борис Бабкин

—    Позвони в скорую, — негромко приказал Ба­сов.— Как там Иринка? Она, оказывается, ребенка ждет, — вздохнув, грубо выругался, — ...твою мать! Неужели Вера Николаевна из-за моего удара голову разбила?

 —    Ее этот ударил, — виновато проговорил май­ор. — Я бросился, но не успел. И знаешь, что хрено­во? — взглянул он на подполковника. — Ведь дока­зать это не удастся. Он ее при падении головой об асфальт. Надо было пристрелить суку на месте, и дело с концом! А теперь все будут на тебя тыкать. Ведь...

—    Хватит! рявкнул Басов. — Не режь по жи­вому!

—    Мама, — со слезами прошептала Ира, — за­чем ты так? Ведь я чувствовала, — она громко запла­кала, — знала... зачем... мама...

—    Успокойтесь, — приложил руку к ее пульсу врач. — Вам нельзя нервничать.

—    Мама, — не слыша его, шептала Ирина, — ну зачем ты...

—    Не спускать с нее глаз, — тихо сказал врач, — ни на минуту. Она на грани нервного срыва. .

Возников медленно ходил по двору, укладывая наколотые дрова. Потом взял метлу и стал подметать двор. Взглянув на опустевшую собачью будку, закрыл лицо руками.

— Все! — оглядев сидящих перед его постелью троих парней, сказал Зяблов. — Никаких действий! Ничего не предпринимать! Ты, Горбатый, своих гав­риков попридержи. Шугину немедленно хорошего ад­воката. Впрочем, вот что! Вызовите моего. Он сегодня улетел в Москву. Позвоните ему. Вот стерва, — зло вспомнил он сестру, — чуть не убила!

—    Зинаиду Владимировну пристрелила, — усмех­нулся Клоун. — Вовремя вы...

—    Перестань! — заорал Зяблов.

—   Да я ничего, — Клоун пожал плечами, — просто Шуге они ничего пришить не смогут. Его Басов ударил. Он вместе с вашей сестрой упал. Вот она башкой и саданулась.

—     Конечно, — поддержал его Горбатый. — А козла этого, Баса, — с застарелой ненавистью проце­дил он, — даст Бог, от работы отстранят. Вот тогда я с ними и перебазарю!

—    Я сказал, ничего не предпринимать! — заорал Зяблов. — Хватит! Еще ничего не закончилось! Возникова отпустили, а он сейчас из-за жены, этой стер­вы, может начать городить черт знает что! Как бы ему объяснить, что она его смерти хотела? — заду­мался он.

—     Вот этого делать и не надо, — решительно возразил вошедший Зимин, — потому что он ничего не может вспомнить. Кто убил его жену, неясно. Лысого и Хлопца с тобой связать никак не могут. Так что все неплохо. И благодари свою сестру, царство ей небесное, — усмехнулся он, — потому что она свои­ми выстрелами из подозреваемого превратила тебя в жертву. Правда, все думают, что Вера Николаевна мстила за смерть своего сына. Но это к делу не подошьешь. Ирка тоже сейчас не в счет. Она вроде как чокнулась. Она же беременна. Так что врачи теперь за нею пасти будут. Даст Бог, в дурдом упекут. Вот отлично было бы. Но тут одно есть, — взглянув на сидящих, он замялся.

—    Выйдите все! — приказал Зяблов. Как только парни вышли, Зимин присел на край кровати.

—    Там два придурка с фотоаппаратами были.

—    Знаю, — улыбнулся Зяблов, — их специально привезли, чтобы запечатлеть мое освобождение. Ты же видел...

—    На одной из пленок есть кадр, как Шугин бьет женщину головой об асфальт.

—    Что? — нервно воскликнул Зяблов.

—     И это еще не все, —- усмехнулся милицио­нер, — он только что передал Шугину записку,вкоторой пишет, что отдаст эту фотографию вместе с негативом Басову, если ты не дашь ему две тысячи долларов.

—    Что? — переспросил Зяблов. — При чем здесь я? — он подозрительно взглянул на Зимина.

—     Не знаю, — тот пожал плечами. — Просто там так написано.

—    Что еще за чертовщина? — раздраженно спро­сил Зяблов. — Почему ты узнал об этом?

—    Я, сгорая от желания помочь подполковнику Басову, — усмехнулся. Зимин, — пытался заставить Шугина признаться, что он ударил женщину. Его привели, а он мне и отдал записку. Видать, кто-то из дежурных закинул в камеру. Сейчас передать что-то задержанному не проблема — он засмеялся. — Пла­ти, и хоть черта в камеру сунут.

 —    Где записка? — быстро спросил Зяблов.

—    Я знал, что ты спросишь, — Зимин протянул ему клочок бумаги.

Прочитав, Зяблов испуганно спросил:

—    Что же у него на меня-то есть?

—    Черт его знает, — равнодушно ответил Зи­мин. — Меня больше другое волнует. Как он думает баксы получать? Значит, еще как-то свяжется?

—    Так, — быстро решил Зяблов. — Там были два фотографа. Немедленно разыщи их...

—    Уволь, Федорыч, — перебил его милицио­нер. — Мне это на хрен не нужно. Я и так по тонкому льду хожу. Это уж твоя забота.

—     Отлично, — с улыбкой сказал Феоктистов. — Посмотрим, что предпримут. Этих двоих под наблю­дение. Да смотри, — строго предупредил он, — Зяб­лов — битый мужик. Если что не так, сразу заметит. И солдат своих, защитников отечества, — зло доба­вил он, — по всей форме готовит.

—     Все будет как надо, — успокоил его Васи­лий. — Мои друзья умеют водить. — Поднявшись со стула, смущенно спросил. — А вы действительно хо­тите меня... — вздохнув, замолчал.

—    Ты классный сыщик, Василий, и нечего тебе в участковых делать.

Пожилая женщина с кувшином в руках осторожно поднялась на крыльцо дома Возникова и постучала в Дверь.

—     Петро! — громко позвала она. — Я молоко принесла!. Слышь?! Али дрыхнешь?! В такую рань-то лег, — укоризненно пробормотала она и вошла в дом. И тут же вслед за глухим стуком выроненного кувшина раздался истошный женский крик. — Ой, батюшки! Люди! — женщина выбежала на крыльцо, споткнулась о резиновый коврик и с пронзительным криком упала. Не отрывая испуганного взгляда от- дверей, поднялась на четвереньки и с неожиданным для ее фигуры и возраста проворством стала быстро спускаться. Привлеченные криками, к дому торопли­во шли две женщины. Опередив их, в калитку вбежал молодой мужчина.

 —    Тетя Варя, что с вами? — спросил он.

—    Петька повесился! В сенцах висит!

— Про кого она мне сказала? — уставившись в стену, пытался вспомнить Басов. — Кого найти? — вздохнул и достал сигарету. — Про кого же Вера сказать пыталась?

—    Ты куда это собрался? — спросил дядя Сте­пан.

—     В Саратов поеду, — негромко проговорил Во­лошин. — Мне еще деньги за квартиру должны. Да и мебель не вся продана. Я быстро вернусь.

—    Ну что же, — кивнул Степан, — поезжай. И давай втроем — ты, я и Васька — пчелами займемся. Все-таки прибыль от них хорошая. А Маша будет ездить продавать. В Москву...

—    Дядя Степан, — попросил Волошин, — ты не отвезешь меня до центра? А то не могу на машине, руки дрожат, да и боюсь чего-то.

Так какого хрена ты кота за хвост тянешь? — заворчал Степан. — Сказал бы сразу. Счас, — под­нялся он. — Только оденусь. А чего это ты на ночь глядя собрался? Ведь и ночевать там тебе уже негде. Чай, новые хозяева не впустят.

—    Я к знакомым зайду, — ответил Волошин. — Я им только что от тети Шуры звонил. Они меня и с автобуса встретят.

—    Ну коли так, — согласился Степан, — поехали.

—    Где ты его видел? — спросил Редин.

—    В Тамбове, — прикурив от зажигалки, сказал грузный седовласый мужчина.

—    И чего же ты от меня хочешь? — насмешливо поинтересовался Иван Степанович.

—     Пусть твои люди поговорят с ним, —тороп­ливо, явно боясь отказа, проговорил тот. — Он на­верняка захочет нанять кого-нибудь, чтобы отомстить.

—    Так тебе нужно просто встретиться с ним и отдать то, что должен, — взглянув не помрачневшего собеседника, рассмеялся. — И тебе, Аркадий, это обойдется гораздо дешевле, чем разговор с ним моих людей.

 —    Ну что же, — Аркадий тяжело поднялся. — Не смею вас больше беспокоить. До свидания.

—     Прощай, Аркаша, — улыбнулся Редин. Когда Аркадий вышел, нажал кнопку вызова. В дверях поя­вилась массивная фигура Носорога.

—     Степан, — строго посмотрел на него Павел Афанасьевич, — почему Пряхин не в больнице?

—    Да я сказал своим орлам. Он на днях собира­ется в Солнцево ехать, к родственникам. Вот там им и займутся.

—     Почему ты мне не сказал этого сразу?!.— за­гремел Редин. — Почему я должен напоминать?! И перестань чавкать, как верблюд! Кто тебя Носорогом назвал? Верблюд ты!

—    Так вы и прозвали Носорогом, — необидчиво напомнил Степан. — Помните, на реке об мою голо­ву бутылки разбивали? Вот тогда, не знаю, почему, вы и сказали, то я Носорог.

—    Сгинь, — с трудом сдерживая улыбку, сказал Редин.

—    К вам этот, детектив, просится, — вспомнил Степан..

—    Надо было сразу сказать! Ох, Степа, — Редин погрозил Носорогу пальцем, — выгоню я тебя, про­падешь.

—     Не выгоните, — сплюнув жвачку на широкую ладонь, спокойно возразил Носорог, — потому что я очень верный вам. И в огонь и в воду за вас пойду, а вы это знаете.