Все приключения Шерлока Холмса - Джон Карр

Макмердо содрогнулся.

– Черт возьми! – воскликнул он. – Я знаю, кто это. Как же, дурак, сразу не догадался? Господи! Но нам повезло. Мы разделаемся с ним, пока он не причинил нам никакого вреда. Моррис, отдадите это дело в мои руки?

– Конечно, лишь бы вы забрали его из моих.

– Заберу. Отступите в сторону и предоставьте мне вести его. Незачем будет упоминать даже вашу фамилию. Я беру все на себя, словно сам получил письмо. Вас это устраивает?

– Именно об этом я и хотел просить.

– В таком случае оставьте все как есть и помалкивайте. Я сейчас иду в ложу, и мы вскоре заставим старика Пинкертона глубоко сокрушаться.

– Вы не убьете этого человека?

– Чем меньше будете знать, брат Моррис, тем легче будет у вас на душе и тем лучше будете спать. Не задавайте никаких вопросов, и пусть это дело идет своим чередом. Теперь оно у меня в руках.

Уходя, Моррис печально покачал головой.

– Ощущение такое, что его кровь у меня на руках, – простонал он.

– Самозащита – это отнюдь не убийство. – Макмердо зловеще улыбнулся. – Тут либо он, либо мы. Насколько я понимаю, этот человек уничтожит нас всех, если мы надолго оставим его в этой долине. Знаете, брат Моррис, нужно будет избрать вас магистром: вы спасли ложу.

Однако поступки Макмердо свидетельствовали о том, что он воспринял это вторжение гораздо серьезнее, чем следовало из его слов. Может, причиной тому была нечистая совесть, может, репутация агентства Пинкертона, может, сознание того, что крупные богатые корпорации взяли на себя задачу покончить с ликвидаторами. Но каковы бы ни были причины, действовал он как человек, который готовится к худшему. Перед тем как выйти из дома, Макмердо уничтожил все бумаги, хоть в чем-то уличающие его. Покончив с этим, он удовлетворенно вздохнул, поскольку считал себя в безопасности. И все-таки какое-то беспокойство, должно быть, мучило его, так как по пути в ложу он остановился у дома старого Шефтера. Вход туда ему был заказан, однако, услышав стук в окно, Этти вышла к нему. По серьезному лицу Макмердо она поняла, что ему что-то угрожает.

– Что-то стряслось! – воскликнула она. – О, Джек, ты в опасности!

– Право, любимая, все не так уж плохо. И все же нам следует сделать ход, пока положение не ухудшилось.

– Сделать ход?

– Я обещал, что когда-нибудь уеду отсюда. Думаю, это время близится. Я только что получил скверные новости и вижу, что надвигается беда.

– Полиция?

– Нет, пинкертоновский сыщик. Но тебе это ничего не говорит, красавица, ты не представляешь, что это может значить для таких, как я. Я слишком увяз в этом деле, и, возможно, придется быстро из него выбираться. Ты сказала, что поедешь со мной.

– О, Джек, это будет спасением для тебя!

– Этти, я честен в некоторых делах. Я бы не тронул волоска на твоей красивой головке за все блага мира, не опустил бы тебя ни на дюйм с золотого надоблачного трона, где ты постоянно мне видишься. Отнесешься ко мне с доверием? – Этти молча вложила в его руку свою. – Хорошо, тогда слушай, что я скажу, и делай, как я приказываю: для нас это единственный выход. В этой долине что-то должно произойти. Я нутром это чую. Возможно, многим из нас придется побеспокоиться о себе. Мне, во всяком случае, наверняка. Если я уеду, хоть днем, хоть ночью, ты должна ехать со мной.

– Джек, я поеду следом.

– Нет-нет, мы поедем вместе. Если для меня эта долина окажется безвозвратно закрыта, как я смогу оставить тебя? Притом, вероятно, мне придется скрываться от полиции, не имея возможности подать тебе весточку. Ты непременно должна ехать со мной. Там, откуда я прибыл, есть одна добрая женщина, я оставлю тебя у нее до тех пор, пока мы не поженимся. Поедешь?

– Да, Джек, поеду.

– Да благословит тебя Бог за доверие ко мне! Я был бы исчадием ада, если б обманул его. Теперь слушай, Этти, я пришлю тебе записку. Получив ее, бросай все, немедленно отправляйся на станцию в зал ожидания и оставайся там, пока я не приду за тобой.

– Хоть днем, хоть ночью, Джек, я отправлюсь туда по твоему слову.

Несколько успокоенный, поскольку приготовления к бегству начались, Макмердо пошел в ложу. Там собрались уже все, и только с помощью условных знаков он миновал наружную и внутреннюю охрану. Встретили его приветственным шумом. Длинный зал был заполнен, и сквозь клубы табачного дыма Макмердо разглядел спутанную гриву черных волос магистра, свирепые, недружелюбные взгляды Болдуина, ястребиное лицо секретаря Херрауэя, десяток других людей, занимавших видное место в ложе. И обрадовался, что все они здесь, что можно обсудить с ними полученное известие.

– Мы очень рады видеть тебя, брат! – воскликнул председатель. – У нас дело, требующее соломонова решения.

– Спорят Иген и Лендер, – объяснил ему сосед, когда Макмердо сел. – Оба требуют деньги, выплаченные ложе за убийство старика Граббе в Стайлстауне, а как знать, чья пуля убила его?

Макмердо встал и поднял руку. Выражение его лица привлекло внимание собравшихся. Все выжидающе притихли.

– Высокий магистр, – торжественно произнес он, – у меня чрезвычайное дело!

– У брата Макмердо чрезвычайное дело, – сказал Макгинти. – По правилам ложи оно должно быть рассмотрено немедленно. Говори, брат, мы слушаем тебя.

Макмердо достал письмо из кармана.

– Высокий магистр и братья, – заговорил он, – сегодня я с плохими новостями, но лучше их знать и обсудить, чем дожидаться внезапного удара, который уничтожит всех нас. Я получил сообщение, что самые могущественные и богатые организации в этом штате объединились, чтобы разделаться с нами. Сейчас в долине работает пинкертоновский сыщик, некий Берди Эдвардс. Он собирает улики, которые многих из нас могут привести на виселицу и всех находящихся здесь в тюремную камеру. Вот это положение вещей я и назвал чрезвычайным.

В зале воцарилась гробовая тишина. Нарушил ее председатель:

– Какие свидетельства тому есть у тебя, брат Макмердо?

– Они содержатся в письме, попавшем мне в руки. – Макмердо прочел отрывок вслух. – Для меня вопрос чести не сообщать никаких сведений об этом письме и не давать его вам, но уверяю вас, что в нем нет больше ничего, затрагивающего интересы ложи. Я сказал все, что знаю.

– Мистер председатель, – обратился к боссу один из старших членов ложи, – позвольте сказать, что я слышал о Берди Эдвардсе: он считается лучшим сыщиком в агентстве Пинкертона.

– Кто-нибудь знает его в лицо? – спросил Макгинти.

– Да, – сказал Макмердо. – Я знаю. – По залу прошел изумленный ропот. – Думаю, он у нас в руках, – продолжал Макмердо с торжествующей улыбкой. – Если действовать быстро и разумно, можно избавиться от опасности. Если я заручусь вашим доверием и помощью, бояться нам почти нечего.

– А чего нам вообще бояться? Что он знает о наших делах?

– Так можно было бы говорить, советник, будь все такими стойкими, как вы. Но за этим человеком миллионные состояния капиталистов. Думаете, во всех наших ложах не найдется ни одного слабого брата, которого удастся купить? Он доберется до наших секретов – возможно, уже добрался. Есть лишь одно надежное средство.

– Не позволить ему покинуть долину Вермисса, – сказал Болдуин.

Макмердо кивнул.

– Молодец, брат Болдуин. У нас есть разногласия, но сейчас ты сказал верное слово.

– В таком случае где он? Как его узнать?

– Высокий магистр, – заговорил серьезно Макмердо, – такое важное дело нельзя обсуждать всей ложей. Избави Бог, чтобы я усомнился в ком-нибудь из присутствующих, но если хоть малейший слух дойдет до ушей этого человека, мы лишимся возможности добраться до него. Я попрошу ложу избрать доверенный комитет, мистер председатель: вас, если я вправе это предлагать, брата Болдуина и еще пятерых. Тогда я смогу свободно говорить о том, что знаю и что советую сделать.

Предложение сразу же приняли, и комитет был избран. Кроме председателя и Болдуина, в него вошли Херрауэй, жестокий юный убийца Тигр Кормак, казначей Картер и братья Уиллоби, бесстрашные, отчаянные люди, не останавливающиеся ни перед чем.

Обычная пирушка ложи была недолгой и унылой, над людьми нависла тень, и многие впервые увидели тучу карающего закона, несущуюся по ясному небу, под которым они так долго жили. Они наводили на других ужас, и он стал частью их повседневной жизни. Мысль о возмездии маячила где-то вдалеке, а теперь, когда оно так приблизилось к ним, казалась особенно устрашающей. Разошлись они рано, оставив руководителей советоваться.

– Слушаем, Макмердо, – сказал Макгинти, когда они остались одни. Семеро людей сидели не шевелясь.

– Я сказал, что знаю Берди Эдвардса, – заговорил Макмердо. – Незачем объяснять, что здесь Эдвардс носит другую фамилию. Человек он смелый, но не безрассудный. Он скрывается под именем Стив Уилсон и живет в Хобсонс-Пэтч.

– Откуда ты это знаешь?

– Как-то разговорился с ним. Тогда мне это не пришло в голову, я бы и не вспомнил о том случае, если бы не письмо, но теперь уверен, что он тот, кто нам нужен. Назвался он репортером. Я поверил ему. Он хотел разузнать все, что возможно, о ликвидаторах и, как выразился, «беззаконии» для какой-то нью-йоркской газеты. Задавал мне разные вопросы, пытался что-нибудь выведать. Сами понимаете, я не выдал ничего. «Я бы заплатил, и притом щедро, – сказал он, – если бы раздобыл сведения, которые устроят моего издателя». Я наплел то, что ему понравилось, и он дал мне двадцать долларов. «Получишь в десять раз больше, – сказал он, – если сумеешь раздобыть все, что мне нужно».