Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Во время выражения почтения Эйнгил перебирала свои воспоминания о Владычице Скрытой Радости. Она ещё помнила, как видела её стоящей рядом с Айденом Тейрту на балконе Дворца Ясновидца, когда она обозревала сверху Площадь Ваула в конце Династических Войн. На площадке рядом с серебряной наковальней стоял Бедвир Ансгар рядом с Кервином Ривалином и маршалами Ансгара, которых удерживали за остриями копий победившие Стражи Тейрту. Впереди отца, уже довольно старого, чтобы стоять без опоры, находились его потомки Найс и маленькая Эла. Как только Айден поднял руку, чтобы подать сигнал начинать казнь, справедливая Владычица Айони умоляла, упав на колени на балконе на виду у всего Каэлора, пощадить детей. Она говорила о милосердии и достоинстве. Она говорила о великих целях и роковых судьбах. Она говорила о величии Дома Тейрту, которое будет измерено не смертью и разрушением, что он принёс на Каэлор, а жизнью и возрождением, которые он сохранит своей властью. Она пророчествовала.

В тот момент эльдары Каэлора приняли в свои души Владычицу Скрытой Радости, как символ надежды на будущее. Сам Айден остановился в сомнении, смущённый внезапными действиями своей супруги. Он был не способен отказать ей, и малютки были утащены с площади за волосы, оставив своего отца с верными ему воинами стоять перед палачами. Только когда в жуткой тишине дети покинули площадь, Бедвир умер, не произнеся ни единого слова раскаяния или страха. Вскоре после этого, Владычица совершила длинное путешествие к разрушенному домену Ансгар и положила спящего Найса на ступени Храма Пауков Варпа, предоставив осиротевшего наследника заботе Эйнгил.

Скрипящий звук вернул экзарха обратно в настоящее. Позади неё двери святыни медленно открывались. Не торопясь Эйнгил склонилась вперёд и коснулась шлемом поверхности Четырёхгранного Алтаря, затем встала на ноги и резко поклонилась ещё раз. Поскольку позади неё двери полностью открылись, она потянулась вперёд и положила на алтарь маленькое руническое изображение в качестве пожертвования Флюир-герну, прошептав слова почтения и признательности Пауков Варпа Владычице Айони.

Экзарх слышала быстрый топот ног и звуки доставаемого оружия, когда Стражи Тейрту заметили её и бросились через открытые двери, торопясь оказаться внутри святыни. Экзарх Пауков Варпа Эйнгил неторопливо повернулась лицом к самозванцам. Ряды Стражей взяли под охрану единственный выход, и она смогла разглядеть покрытую знаменем оболочку Айони, которую в дверном проёме окружал почётный караул. Перед ними, в сопровождении личных телохранителей, вдоль прохода к алтарю шествовал Айден Тейрту. Он остановился и посмотрел в глаза Эйнгил с бешеной ненавистью, написанной в его взгляде.

В это время Эйнгил исчезла.

Глава вторая. Силти

МЕНТАЛЬНЫЙ КРИК отозвался эхом внутри Святыни Флюир-герна, отскакивая от статуй из призрачной кости и переплетаясь с замысловатыми сетями ша’эйль, которые сияли в темноте фантастическим светом. Этот крик выражал мучительно разочарование. В нём также присутствовала боль, но над всеми другими эмоциями доминировала всё нарастающая неистовая ярость. Он вызвал колебания и ударные волны, пульсирующие внутри храма, заставляя сверкающие пучки нитей дрожать и раскачиваться.

Высокая, могучая фигура Айдена Тейрту стояла перед Четырёхгранным Алтарём и изрыгала проклятия в священное пространство вокруг него. Скрестив руки, он яростно рычал, откинув назад голову, чтобы придать голосу полную мощь с помощью своего тела.

Он бранился, и его голос был единственным, который слышался вблизи святыни. Все эльдары за воротами на Площади Ваула молчали, сосредоточенно прислушиваясь к выражению гнева великого патриарха. Его ярость проникала в них, как невидимая инфекция, и в толпе начало вспыхивать волнение, вызванное оскорблением. Эмоции усиливали их горе, и вскоре собравшиеся почувствовали себя обиженными и оскорблёнными, не имея ни малейшего представления чем это вызвано. Каэлорцы Сентриума только знали, что что-то нарушило ритуальную чистоту Церемонии Перехода. Они только знали, что последние минуты Владычицы Айони в материальном мире были осквернены, и они инстинктивно разделили гнев своего Жогана.

Громкие тирады Айдена, наконец, смолкли. Он уронил руки по сторонам тела и снова опустил свой взгляд на кортеж, который всё ещё стоял в дверях святыни вокруг укрытого тела Айони. Его толстый сын Морфрэн глазел на него с улыбкой на влажных губах, которая светилась на его лице. В его глазах вспыхнула лёгкая истерия, словно гнев отца сильно взволновал его, доведя до аффекта. Его богатые зелёные одежды топорщились, а открытые участки кожи украшали декоративные импланты и пирсинг. Несмотря на ярость, Айден почувствовал слабую волну отвращения к своему отпрыску. Он не смог подавить это чувство: внешний вид телесной оболочки Морфрэна, который был настоящим оскорблением строгих идеалов воина Дома Тейрту, вызвал у него физическую боль.

Рядом с ним стояла хрупкая Ориана, глядя на Айдена с потрясением и страхом, читавшимися в изящных чертах её лица. Внезапно у её ног застонал и судорожно дёрнулся упавший хранитель святыни, который был ещё жив, но корчился от боли, но Ориана насилу заметила страждущего рядом с собой. Её большие глаза светились недоверием, и она повернула стройное тело немного в сторону от Жогана так, чтобы собой хоть немного собой прикрыть от него младенца на своих руках. Ярость была более ужасающей, чем боль.

Что касается других в свите, Айден даже не бросил на них взгляда. Он ощутил их шок, вызванный его реакцией на вид Паука Варпа в святыне, но там не было никого, заслуживающего его внимания. Никого, перед кем бы он был доложен объясняться. Только пристальный взгляд Орианы что-то требовал от его совести.

Айден успокоился ради неё. Он пригладил свои тяжёлые одежды и поправил тёмный золотисто-зелёный плащ. После он собрал длинные, серебристые волосы и уложил их поверх одного плеча, как это было принято в Круглом Дворе.

Он печально улыбнулся и наклонил голову, словно признавая право Орианы судить его. Несмотря на всё, что произошло за последние несколько лет, даже не смотря на победу в Династических Войнах, которая привела его великий дом к столь выдающемуся положению в самом Сентриуме, Айден по-прежнему чувствовал врождённое превосходство рода Ривалин. Не зависимо от того, чтобы он ни совершил, он всегда будет видеть глаза Орианы или её отца, критически наблюдающие за ним.

Она просто смотрела назад, её ужас не уменьшался.

Я действительно настолько отвратителен ей? — задавался вопросом Айден. Нравы моего дома действительно столь жестоки? Его взгляд вернулся к нервозным чертам Морфрэна, и не в первый раз он видел несовместимость этой пары. Было просто невозможно представить себе двух настолько разных эльдар на всём Каэлоре. По контрасту между ними, когда они смотрели на него из центрального прохода Святыни Флюир-герна, находясь между трупом одного хранителя и корчащимися останками другого, он видел себя глазами эльдар Нэвир из дворца. Он хотел знать, улавливает ли их утончённое восприятие различия между ним и его сыном. От него даже меня тошнит, подумал он.

Глубокая печаль заполнила душу Айдена, он чувствовал себя в полном одиночестве. Стоя в нескольких шагах перед Четырёхгранным Алтарём, в древнейшем и самом священном сердце Каэлора, он свысока смотрел на дочь ясновидца, которая стояла рядом с его собственным сыном. Это было пределом его мечтаний во время долгих и кровавых периодов неудач Династических Войн, но теперь эта сцена оставляла его равнодушным, словно бы что-то во вселенной тайно замышляло повернуть вспять существующее положение вещей. Чувствовать это было отвратительно.

Он осознал, что оскорблён.

Многие из Нэвир отказались присоединиться к Церемонии Перехода, несмотря на их очевидную привязанность к Айони. Она была единственным членом его дома, которую действительно приняли как равную среди придворных. Она обучалась в древнем Доме Провидцев Ютран, и пришла к нему в родные края за несколько лет до Династических Войн, рассказывая о пророчестве, которое предсказывает его дому восхождение к новым вершинам власти. Она прибыла в родовые земли Тейрту на перепутье, когда эльдары соседних секторов были близки к голодной смерти. Они обратились к Айдену за помощью, призывая его выступить против тех, кого называли тиранией Двора Ривалина, которая, как они утверждали, выкачивала богатство и хлеб насущный из внешних областей в течение многих лет, единственно для того, чтобы утолить собственное пристрастие к роскоши. Айден уже слышал призывы своих родичей и соседей на открытых собраниях, но лишь личный совет Владычицы Айони в итоге вдохновил его собрать всё своё мужество. Когда Дом Тейрту только появился в качестве меча Двора Ясновидца во внешних пределах Каэлора, Айден уже вёл борьбу с мятежниками, и Айони была на его стороне.