Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Продолжая удерживать меня над полом за дреды, он поднёс меня к своей уродливой голове и словно начал всматриваться в моё лицо. Начал изучать своими пустыми глазницами.
Я и сам не мог понять, что он там хочет разглядеть. Быть может пот, хотя откуда он у меня. Может это его выделения попали мне на лицо, когда Осси пробила ему грудь мечом? А может… Перед глазами вдруг всплыли картинки: слюни Бэтси, Дрюнины выделения. Точно! Кровавая корка, покрывающая мою правую ладонь, была пропитана Дрюниным гноем. Неужели благодаря ему, мне на лицо не уселась ни одна падла?
А что если…
Я разжал пальцы правой руки, выпуская запястье Гнуса, и вставил указательный палец ему в пустую глазницу. Тело Гнуса тотчас содрогнулось и искривилось. Он отпустил мои дреды, я рухнул на пол, натужно скрипнув досками. Окружающие мухи, да и все насекомые, заполонившие комнату, словно сошли с ума, жужжа рывками и наплывами. Словно гитара в хлам расстроилась, но пьяный мальчуган продолжал упорно играть на ней, пытаясь из струн выдавить знакомую песню.
Гнус замешкался, и я быстро воспользовался мигом. Прыгнув к растерянному трупу, я схватил его голову двумя руками и, рывком, притянул к себе. Уродское лицо с пустыми глазницами врезалось в мой наплечник. Часть рогов обломились, оставшиеся — пронзили череп, вырвавшись наружу и блеснув слизью в свете луны.
Гнус обнял меня.
Живучий ублюдок. Я вырастил лезвие в левой ладони и ударил повисшее на мне тело в шею. Еще один удар пришёлся в рёбра. На груди я вырастил жало и пронзил Гнусу пузо. А потом коленом врезал в пах, раздавив сотню, а может и тысячу личинок и мух.
Объятия трупа стали лишь сильнее.
Да что ж за хуйня то творится!
Сдохни, тварь! Сдохни!
Медленно, но жужжание в комнате выравнивалось и обретало единую форму. Казалось, что кто-то начал хохотать. Жуткий смех пронёсся через всю комнату, а потом я услышал противное жужжание возле своего уха.
— Я казню тебя еще до восхода солнца. Лунный свет — это последнее, что со вспышкой яркого блеска потухнет на твоих остекленевших очах.
Его объятья стали невыносимы. Гниющая башка по-прежнему покоилась на наплечнике, словно он сам припал головой к моему плечу.
Кровавый доспех мучительно застонал, сжались рёбра, но я сумел выдавить из лёгких:
— Но прежде, мы вместе прогуляемся под лунным светом.
До конца я был не уверен в успехе моей безумной идее, но иного пути нет. Вновь. Как это уже заебало.
Вонзив в Гнуса с двух сторон клинки в его рёбра, я сумел выгнуть спину и оторвать гниющий труп от пола. Держится крепко, никуда не денется. Он начал извиваться, даже объятья стали менее ощутимы. Голова с мухами медленно начала ссаживаться с рогов, пачкая мой наплечник серой слизью.
Мухи с обезумевшей жаждой бросились на меня, в миг облепили доспех. Кожа невыносимо зудела, словно мерзкие твари заползли под доспех и начали во мне откладываться свои личинки. Хотелось выть, чесаться и бежать сломя голову, чтобы хоть как-то унять невыносимый жар от покалываний тысячи острых игл.
Держа на себе тело Гнуса, я шагнул назад. Брошенная от наших объятий кривая тень упала на пол ровно передо мной. Я еще сделал шаг назад — и тень прыгнула на стену. Ладно, будь что будет.
Я откинулся назад. Задом рухнул на подоконник и вывалился из окна. Плечом сшиб какой-то выступ из стены. Плащ хлестнул воздух. Но я не успел даже открыть рта. С высоты третьего этажа мы с Гнусом рухнули на каменную дорогу, и удар был такой силы, что меня вырубило на секунду. Хруст доспеха. Чавканье плоти и брызнувший во все стороны гной. Мухи слетелись на нас в тот же миг. Я ничего себе не сломал, лишь вывих левой руки и ноги вывернуло в районе коленей, как у цыплёнка. Но головой приложился знатно. Скорее всего, на мгновение мой мозг от удара о камень превратился с сгусток крови, но от состояния «овоща» меня спасла моя регенерация. Бедная Инга. Что только не пришлось пережить её телу. И мне кажется, это еще не самое страшное.
Гнус по-прежнему держал меня. Густая вонь стекала с его тела на камень, жилистые руки сжимали меня, но уже вяло. Но это «вяло» продлилось недолго. Я только успел вынуть клинки из его боков, как объятые вокруг моей груди руки стянулись с новой силой. Гнус вновь принялся меня душить, сдавливая рёбра.
Тварь… Ублюдок… Отпусти меня…
Я зарычал со всей силой…
Взвыл на всю улицу…
Мне хотелось отрубить ему голову, но лезвием рассечь шею из этой позы не реально! Вот если я перевернусь, и он окажется сверху…
Я напрягся, попробовал перекатится набок… Ничего не вышло! Гнус поджал под себя ноги и сумел оторвать жопу от камня, приподняв меня.
Из носа хлынула кровь. Изрытая оспинами луна отразилась в луже крови, растёкшейся под моим лицом. Как странно… разве так может быть… Разве может так быть, что жизнь медленно покидает моё тело…
Мухи продолжали пожирать меня заживо. Болезненным огнём полыхала вся спина, ноги и руки. Уже не осталось сил даже вскинуть руку для удара, или хотя бы вновь вогнать лезвия в это гниющее тело. Насекомые залезли в рот и драли глотку. В ухе противно царапались крохотные лапки.
— Ты уже почувствовала, как грязь выходит из тебя?
— Единственная здесь грязь, — промычал я, — это ты. И твоё дерьмо, льющееся на дорогу.
— Я придам тебя огню, когда твои мысли умолкнут. Я знаю, кто ты. И я знаю, где ты обитаешь. Твоё тело будет полыхать, и ты испытаешь всю боль сполна. И ты не спрячешься от неё, даже сидя в кишках, Паразит!
— Сука…
— Да, еще какая, — прожужжал он, — Потерпи. Скоро вспыхнет огонь покаяния…
Он умолк, а я действительно ощутил обжигающее пламя, пробежавшееся по спине.
— Твой огонь покаяния… — это Осси. Её голос разливался в болезненном рёве над нашими головами. — … очистит твой гнилой труп от всех паразитов.
Я повернул голову вбок. В поле зрения попали две женские ноги в кровавой
