"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17 (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

Петен кивнул:

– Более того, ваше высочество, американцы тоже настаивают на референдуме. Но, правда, только по вопросу реставрации монархии или возвращения к республике.

– Да, черт меня возьми! Именно об этом они и говорят! – Гиз вновь постучал по листку бумаги. – Причем требуют, вдумайтесь, требуют! Просто-таки в ультимативной форме, если отбросить все словесные кружева дипломатического протокола. И требуют его провести никак не раньше лета 1918 года! Как раз тогда, когда во Франции будет размещено несколько американских армий! Вы понимаете, что это значит?

– Да, ваше высочество, вполне понимаю. Боюсь, при таких условиях ход этого референдума и его результаты нам не понравятся.

Герцог вдруг успокоился и откинулся на спинку стула.

– Вот что, дорогой мой генерал. В сложившихся обстоятельствах у нас нет иного выбора, кроме как опереться на мнение наших европейских монархий. По крайней мере, ни у кого из них нет сомнений в том, что монархия во Франции должна быть восстановлена. И нашей дипломатии нужно ускорить согласования условий признания всеми ведущими монархиями прав именно Орлеанской ветви Бурбонов на корону Французского королевства.

– Они захотят серьезных уступок с нашей стороны.

– История нам не простит нерешительности в этом деле. Лучше потерять часть, чем все. Начинайте консультации по данному вопросу.

Крым. Дворец Меллас.

Квартира их величеств.

11 (24) августа 1917 года

Маша на ватных ногах подошла к двери. Подумав несколько мгновений, она резко распахнула дверь.

– Неосмотрительно с вашей стороны, ваше императорское величество, вот так открывать дверь не глядя.

Императрица мрачно смерила взглядом обвешанного оружием офицера.

– В чем дело?

– Прошу простить, государыня, но вы сами вчера изволили назначить это время для занятий.

Маша холодно ответила:

– Запомни, Натали, никто и никогда не стучит в эту дверь. Это понятно?

Но камер-фрейлина не слишком-то смутилась.

– Прошу простить, ваше величество, но иногда на войне, когда того требует обстановка, офицер должен брать ответственность на себя. Вы не изволили выйти к ужину, вы не вышли к завтраку. По дворцу и командному центру начинают гулять дикие слухи и нехорошие пересуды. Да простит меня ваше величество, но возобновление упражнений на стрельбище и хороший обед могли бы сильно оздоровить ситуацию.

Маша захлопнула дверь.

Щеки ее горели, и очень хотелось поставить выскочку на место. Но в то же время Маша понимала, что ее камер-фрейлина права и заботится она не о себе. Да что там говорить, она повела себя как дура-курсистка, а не как императрица! Что бы сказал Миша на такое!

И через пять минут открыв решительно дверь, царица увидела все ту же Натали, которая ее ждала, словно ничего и не случилось. Глядя в ее спокойные глаза, Маша вдруг почувствовала, насколько старше многое повидавшая за свою жизнь поручик Иволгина. И дело тут не в разнице в возрасте, а в несравнимом опыте в практических вопросах. В том числе и в умении оценить душевное состояние окружающих.

Императрица приняла из рук офицера свой ремень с тяжелой кобурой, после чего камер-фрейлина помогла ей затянуть портупеи.

– Спасибо.

Иволгина кивнула.

– Всегда рада служить вашему императорскому величеству.

Вчера, 10 августа сего 1917 года, доблестный лейб-гвардии Кирасирский Ее Величества Государыни Императрицы Марии Викторовны полк под командованием исполняющего должность командира полка флигель-адъютанта Его Императорского Величества полковника Николая Куликовского, прорвав оборону противника, захватил караван с золотым запасом и другими ценностями Османской империи.

В руки наших войск попали также и важнейшие документы государственной и военной важности противника.

В честь славной победы русского оружия, отмечая личный героизм и подвиг, совершенный доблестными кирасирами, Его Императорское Величество Государь Император Всероссийский Михаил Александрович повелел представить героев к высоким наградам Российской империи и досрочному производству в очередные чины.

Отмечая высокую личную роль исполняющего должность командира полка в успехе операции по захвату золотого запаса Османской империи, Его Императорское Величества Государь Император Всероссийский Михаил Александрович возвел флигель-адъютанта полковника Куликовского в графское достоинство Российской империи и пожаловал чин генерал-майора с зачислением в свиту Его Императорского Величества, утвердив генерала свиты Куликовского на должности командира лейб-гвардии Кирасирского Ее Величества Государыни Императрицы Марии Викторовны полка.

Россия гордится своими героями!

Российская империя. Рига.

Рижский укрепрайон. 12 (25) августа 1917 года

– На этом все, господа! Да прибудет с вами сила Божья!

Генералы и адмиралы задвигали стульями, вставая из-за длинного стола для совещаний. Планы согласованы, и исполнители отправляются на свои боевые места.

Что ж, я не соврал жене относительно того, что я буду сидеть в бункере. Ну, по крайней мере, не соврал в этой части. Бабахи взаимных обстрелов были слышны и здесь, и периодически пол и все остальное в бункере потряхивало, когда прилетало слишком близко или слишком сильно.

Ну, всяких бабахов я в обеих своих жизнях наслушался предостаточно, и как-то особо меня это не волновало. «Калибров» и прочих высокоточных ракет, способных поразить глубоко расположенный и прикрытый многометровым слоем земли и бетона бункер, тут еще не изобрели, а ничего другого мне тут не грозило. Если на поверхность не подниматься, разумеется.

Значительно опаснее было сюда попасть.

Во-первых, сам полет на дирижабле, который наполнен водородом, – удовольствие ниже среднего. Вроде и ничего такого, но что-то «такое» может произойти в любой момент. Мы летели почти сутки в сопровождении истребителей и сделали большой крюк от линии фронта, приземлившись на аэродроме штаба Северного фронта в Пскове.

Во-вторых, ехали всю ночь на литерном поезде из Пскова в Ригу.

Потом еще и по городу нужно было проскочить до входа в бункер штаба укрепрайона.

Самое интересное, что, к моему удивлению, я не увидел на месте Риги сплошных руин, как это случилось в Париже. Нет, город, конечно, имел во многих местах отметины от обстрелов, но явно германцы старались город особо не повреждать. То ли не хотели усугублять негативные последствия в мировом общественном мнении после минувших обстрелов жилых кварталов химическими снарядами, то ли рассчитывали вскорости этот город занять. И я склонялся ко второй версии.

Блин, как быстро все завертелось! Еще позавчера утром главной проблемой, которая меня волновала, была боязнь того, что Маша ненароком кого-то подстрелит. Случится конфуз, и будет некрасиво. Весьма.

И вот через три часа я уже мчусь по извилистому серпантину Севастопольской дороги, а на аэродроме меня ждет моя «Империя», которую срочно вернули с рейса, чтобы она захватила с собой еще и мою бренную тушку.

Мог ли я не лететь? Во всяком случае, еще утром позавчерашнего дня делать этого я не собирался. Но посидев пару часов в обществе телеграфистов и почитав телеграммы, я вдруг с ужасом понял, что все мои расчудесные планы сражения не стоят выеденного яйца. Или лица? В общем, чего-то выеденного. Вместе с мозгами.

Моя хваленая и победоносная армия, мои прекрасные и героические авиаторы, мои лихие морпехи и доблестные моряки находились на пути к величайшей катастрофе, поскольку их генералы и адмиралы по каждому пункту моего плана имели свое особое мнение и очень ревниво относились к тому, кто и кому подчиняется, какая у кого выслуга лет и чье старшинство производства в чин старше. И если повоевавшие на юге авиаторы хоть как-то вписывались в план и готовы были делать то, что надо, то вот с остальными была просто беда…