О войне - Карл Клаузевиц

Глава шестая.

Примеры

Исторические примеры все делают ясным и кроме того представляют собою самое лучшее доказательство в науках, исходящих из опыта. Более чем где-либо это наблюдается в военном искусстве .

Генерал Шарнгорст, который в своем "Спутнике" лучше всех писал о подлинной войне[48], утверждает, что для понимания военного дела исторические примеры - самое важное, и он пользовался ими с изумительным искусством. Переживи он ту войну, в которой он пал, 4-я часть его переработанного сочинения об артиллерии дала бы нам еще более блестящее доказательство того, как он наблюдал и извлекал поучения из проникновения в опыт войны.

Но писатели-теоретики лишь редко умеют так хорошо пользоваться историческими примерами; мало того, способ, которым они ими пользуются, не только не удовлетворяет разума, но даже оскорбляет его. Поэтому мы считаем важным подробнее остановиться на правильном употреблении примеров и на злоупотреблении ими.

Бесспорно, что знания, лежащие в основе военного искусства, относятся к наукам опытным, ибо, хотя они в большинстве случаев и проистекают из свойств[49] явлений, все же с этими свойствами надо сперва ознакомиться на опыте; кроме того, практическое применение подвергается стольким изменениям под влиянием разнообразнейших обстоятельств, что действие никогда нельзя постигнуть в полной мере из одних лишь свойств примененного средства.

Мы познали действие пороха, этого великого фактора нашей военной деятельности, лишь на опыте; еще и ныне мы продолжаем беспрерывно заниматься ближайшим изучением его свойств путем опытов. Что чугунное ядро, получившее посредством пороха начальную скорость 1 000 футов в 1 секунду, раздробит всякое живое существо, которого оно коснется в своем полете, конечно ясно само собой; для этого нет надобности в опыте; но сколько сотен побочных обстоятельств точно определяют его действие, которое частично можно определить лишь на опыте! А ведь не с одной только материальной действительностью приходится нам считаться; мы интересуемся в особенности моральным воздействием, а чтобы изучить и оценить последнее, нет иного средства, кроме опыта. В средние века, когда только что было изобретено огнестрельное оружие, его материальная действительность вследствие несовершенства устройства была понятно много слабее, чем в наши дни, но зато моральное воздействие - гораздо больше. Надо было самому наблюдать стойкость одной из частей, воспитавшихся на службе Бонапарту и предводимых им в его победоносном шествии, когда она находилась под сильнейшим и непрерывным орудийным огнем, чтобы составить себе понятие, чего может достигнуть воинская часть, закаленная долгой привычкой к опасностям и доведенная полнокровным чувством победы до предъявления самой себе требования высочайших достижений. Кто не видел этого, тот не сможет этому поверить .

С другой стороны опыт неоднократно свидетельствует, что еще в наши дни среди европейских войск можно встретить войска, строй которых легко рассеивается 2-3 пушечными выстрелами.

Но никакая основанная та опыте наука, а следовательно и теория военного искусства, не в состоящий постоями о сопровождать свои положения историческими доказательствами; в частности по отдельным вопросам было бы нелегко привести доказательство в виде опытных данных. Когда на войне убеждаются, что известное средство оказывается весьма действительным, то к нему прибегают вновь; один перенимает его у другого; устанавливается форменная мода; таким путем, опираясь на опыт, это средство входит в общее употребление и получает место в теории, которая довольствуется тем, что вообще ссылается на опыт, чтобы. объяснить, откуда взялось это средство, но не затем, чтобы найти в опыте доказательство его значения.

Совершенно иначе обстоит дело, когда приходится пользоваться опытом, для того чтобы устранить общераспространенное средство, разобраться в сомнительном или же ввести новое; тогда необходимо выставить в доказательство отдельные примеры из истории.

Применение исторических примеров при ближайшем рассмотрении исходит из 4 различных точек зрения.

1. Прежде всего примером можно пользоваться как простым пояснением мысли. При всяком отвлеченном рассуждении очень легко быть неверно понятым или даже вовсе непонятым; в тех случаях, когда автор этого опасается, он пользуется историческим примером, дабы осветить в должной мере свою мысль и обеспечить взаимное понимание между собой и читателем.

2. Пример может иметь прикладной характер[50], ибо он представляет возможность показать, как трактуются те более мелкие обстоятельства, которые при общем выражении мысли не могли быть охвачены во всей совокупности; в последнем и заключается различие между теорией и опытом.

Эти 2 случая относятся к собственно историческим примерам; 2 следующих относятся уже к историческим доказательствам.

3. Можно сослаться на исторический факт, дабы подкрепить то, что было сказано. Этого достаточно во всех случаях, когда желают доказать одну лишь возможность какого-либо явления или последствия.

4. Наконец можно создать какое-либо поучение из обстоятельного изложения того или иного исторического факта или из сопоставления нескольких таких фактов; это поучение обретает в самом этом свидетельстве свое полное доказательство.

В 1-м случае обыкновенно достаточно беглого упоминания данного факта, ибо он используется лишь односторонне. При этом даже историческая правда является делом второстепенным; вымышленный пример мог сослужить ту же службу; впрочем исторические примеры имеют всегда то преимущество, что они приближают поясняемую ими мысль к практической жизни .

2-й случай предполагает более подробное изложение данного факта, но и здесь точное соответствие истине является второстепенным; в этом отношении можно сказать то же самое, что было сказано по поводу 1-го случая.

При 3-м случае большей частью достаточно голого указания на несомненный факт. Если выдвигается положение, что укрепленные позиции при известных условиях могут достигнуть своей цели, то достаточно назвать Бунцельвицкую позицию[51], чтобы обосновать это утверждение.

Но если изложение какого-нибудь исторического факта должно доказать некоторую истину, имеющую общий характер, то этот случай должен быть развернут подробно и обстоятельно во всем том, что имеет отношение к данному утверждению; он должен быть в известной степени тщательно воспроизведенным на глазах читателя. Чем менее окажется возможным этого достигнуть, тем слабее будет доказательство и тем нужнее будет заменить недостающую отдельному факту доказательность большим количеством подходящих фактов; при этом будет полное основание предполагать, что влияния частных обстоятельств, установить которые нет возможности, будут взаимно аннулированы при известном числе фактов.

Если хотят на основании опыта доказать, что кавалерии лучше стоять позади пехоты, чем на одной линии с нею, или, что при отсутствии подавляющего перевеса сил опасно глубоко охватывать противника разобщенными колоннами - на театре войны или в сражения, следовательно стратегически или тактически, - то в 1-м случае недостаточно назвать несколько проигранных сражений, где кавалерия была расположена на флангах пехоты, и несколько выигранных, где она стояла позади нее, а во 2-м случае недостаточно вспомнить о сражениях под Риволи и Ваграмом, о наступлениях австрийцев на итальянском театре войны в 1796 г. или о наступлении французов в том же году на немецком, но это надо доказать, тщательно проследив все обстоятельства и отдельные происшествия, выяснив, каким путем эти формы расположения или наступления могли существенно обусловить неблагоприятный исход. При этом будет также выяснено, в какой мере эти формы должны быть отброшены; последнее надо установить непременно, ибо совершенно огульное отрицание их во всяком случае не соответствовало бы истине.

Мы уже признали, что, когда обстоятельное установление факта невозможно, то недостаточную доказательность можно заменить количеством примеров, но нельзя отрицать, что это - опасный прием, которым часто злоупотребляют. Вместо одного очень обстоятельно изложенного факта довольствуются тем, что вскользь упомянут 3 или 4 факта и тем самым достигнут видимости сильного доказательства. Между тем бывают вопросы, в которых целая дюжина приведенных примеров ничего не доказывает, так как речь идет об явлениях, часто повторяющихся; следовательно не трудно подобрать другую дюжину примеров с противоположным исходом .

Если нам назовут 12 сражений, где применение атаки разобщенными колоннами привело к неудаче, то мы можем привести 12 сражений, выигранных при применении того же порядка. Отсюда видно, что этим путем нельзя придти ни к какому выводу.