Нашествие - Андрей Левицкий

— Я никого не видел, — сказал Хорек.

Багрянец ответил:

— А я видел. Кучу народу видел. Лагерь они там развернули, вокруг мотеля, а на крыше часовой. И грузовик наш стоит прямо у них в лагере. Там кузов дощатый, щелей куча — так вроде стволы из тайника, которые мы наверху бросили, в кузове лежат. Ты прикинь, капитан, прямо возле нас — лагерь серых! Как мы теперь отсюда выберемся?

III

Постукивая 'Королем Джунглей' по ладони, Кир выглянул из-за разгромленного уличного киоска на краю Савёловской площади и спросил:

— А что не так?

За спиной его был рюкзак, который он во время остановок не рисковал держать в автовозке, на боку висела катана. Яков Афанасьевич, вооруженный тесаком для рубки мяса, через пролом в стенке киоска забрался внутрь и разглядывал здание вокзала сквозь забранное решеткой окошко. На носу его поблескивали золотые очки.

— Ну-ну, Кир Иванович, да все же не так, — сказал он. — Вернее, очень многое.

В подворотне жилого дома, под которым приткнулся киоск, стояла автовозка, кобыла была привязана к ней сзади — последние несколько кварталов они ехали на движке.

— Ты сам странного разве ничего не видишь? Не фантастичного — странного?

Кир огляделся. Площадь была пуста, ветерок нес по асфальту мусор из перевернутых урн. Ясное, тихое утро — теплое, хотя иногда налетал прохладный ветерок, очень весенний, бодрящий. В такое утро приятно выйти на балкон своей квартиры босиком, в одних трусах, потянуться и сладко зевнуть, постоять, ощущая подошвами прохладный бетон, пошевелить пальцами ног, подышать полной грудью, окинуть благосклонным взглядом городской пейзаж — золотисто-желтый, пятнистый, озаренный солнцем и накрытый косыми тенями домов, да и уйти на кухню готовить кофе.

— Вижу странное, — сказал Кирилл. — Людей очень мало вокруг. То есть сейчас вообще никого.

— Правильно. А Москве миллионы живут. Миллионы! Да им просто на улицу всем выйти — они бы этих варханов затоптали бы. Но, допустим, испугалось большинство, затаилось по своим квартирам. Хотя сейчас уже подступающий голод их на улицу повыгонял бы — голод, страх неизвестности, желание понять что происходит. Но ты же видишь: никого.

— В домах, по-моему, много людей прячется, — Кирилл кивнул на четырнадцатиэтажку возле киоска. Большинство окон на нижних этажах были разбиты, на стене следы пуль, под ней на асфальте осколки бетона, расколотая плитка и мелкая серая труха

— Но дело даже не в гражданских, — продолжал Яков, не слушая его. — Не совсем в них, вернее. Мы в столице. Знаешь, сколько здесь военных, причем разного рода и назначения? Части и штабы, вот хотя бы на Матросской тишине, где тюрьма, казармы отдельного разведполка ВДВ, там же еще связистов полно и прочих сухопутчиков. А милиции в Москве сколько? Вэвэшников, плюс обычная милиция, плюс ОМОН, АЛЬФА, ВЫМПЕЛ, «гэбисты», ГРУ… Президентский полк, в конце концов! Куда он подевался, когда варханы твои из катапульты по стене стреляли, будто в средневековьи?

— В средневековье дизельных катапульт не было, — возразил Кирилл. — И потом, я тогда позже вот что подумал: внутри Кремля тоже, наверное, портал открылся. А может, и не один, поэтому они там сопротивление толком оказать не смогли.

— Да это ладно, ты посчитай еще училища, академию ФСБ — везде есть оружие, автоматы, пистолеты, гранатометы, техника! А область?! Одна дивизия 'Дзержинского' чего стоит. Или вот в Ясенево целый комплекс СВР, база охрененная, как Пентагон…

— Так вот мы канонаду и слышали, — возразил Кирилл. — Несколько дней подряд грохотало, и пожары были. Если варханы все это время из порталов своих прибывали, то их уже тоже под куполом дофига. И сейчас еще — гарь слышишь? И вообще, что это за СВР? Так электронные базы данных по идентификации называют.

— Служба внешней разведки это, — возразил Яков Афанасьевич уже спокойнее. — Да в одном этом вокзале, думаю, немало линейной милиции и транспортной охраны сидело. А теперь не видно никого.

Кирилл залез в киоск, сел на продавленный стул у стены.

— У варханов, наверное, катапульты разных размеров, есть и поменьше, чем та, на Красной площади. Мобильные. Они могли закидать своими снарядами горючими… хотя тут вроде только машины сгоревшие, а на вокзале пожара не было, как я вижу.

Они пригляделись к зданию с распахнутыми дверями — с виду оно казалось неповрежденным, хотя окна по большей части выбиты. Под вокзалом стояли машины, большинство обгорели.

— Уже не дымятся даже, — заметил Кир, — давно их спалили. Может, варханы ту технику жгут, которая под куполом не работает?

Яков продолжал гнуть свое:

— Армия и милиция сразу должны были за дело взяться. У них там порядок есть, четкие инструкции, связь полевая.

— И что они конкретно сделали бы?

— Заняли бы оборону. Уточнили ситуацию, начали действовать. То есть давить варханов. В одном ОМОНе московском три с половиной тысячи человек личного состава, это ж четыре батальона! Плюс подразделения обеспечения. У них полно оружия: гранатометы, пулеметы, средства связи… Они первыми должны среагировать на вторжение. Что им эти тачанки с броневиками смешными и дробовиками? Да варханское оружие против нашего — тьфу, курам на смех, ты пойми! Даже ружья, если рассудить, чепуха какая-то.

Кир скептически фыркнул и нагнулся, увидев под стеной киоска железный ящичек, не замеченный мародерами.

— Ты не преувеличивай, — возразил он. — Они действовать-то начнут, но — хаотично, панически, ни черта не понимая, не имея приказов от начальства. В такой-то ситуации, когда купол этот над головой и электроника повырубалась, а из каких-то зеленых облаков по всему городу странные чуваки лезут? Да половина, если не больше, тех же милиционеров просто домой разбежится, семьи спасать и самим спасаться. А ты мне про порядок и четкие инструкции. Ну какие еще инструкции… 'Если над вами возник зеленый купол, который бьется молниями, лечь и ползти к ближайшему кладбищу, прихватив лопату'?

Яков, качая головой, повернулся к нему.

— Ты, Кирилл, прости пожалуйста, какой-то хиппи волосатый. Ты полагаешь, что если ты такой разболтанный, так и все такие же? Не понимаешь, что есть люди с дисциплиной, ответственностью за других, с моралью, в конце концов. Не одни трусы и паникеры.

Кирилл на 'хиппи' не обиделся, его вообще трудно было оскорбить — не очень-то он прислушивался к чужому мнению о себе.

— Ясно, что не одни, — согласился он. — Но и их хватает наверняка. Нет, постреляли, конечно, какое-то сопротивление оказали, но в целом, если варханы такое уже проделывали, а мне именно так кажется, если у них все схвачено, обкатано, а для наших это впервые, если такое вот невероятное в городе происходит, то сопротивление захлебнется… Уже захлебнулось.

— Вероятное — невероятное… Если обнаружился противник, захватчик, то военные его уничтожать будут, а не о невероятном раздумывать. У среднестатистического солдата, Кир, равно как и сержанта, майора, капитана с воображением не очень. Поэтому у них реакция не такая, как вот у тебя, да и у меня тоже. Они про 'странное' и 'фантастичное' особо размышлять не будут.

— Ну короче — вот! — устав от спора, Кирилл махнул рукой вокруг. — Я вижу то, что вижу. Ты, может, что-то другое видишь? Нет? Ну так и хватит болтать.

Он раскрыл железный ящик.

— О, инструменты. Нужны нам инструменты, Афанасьевич?

— Nique ta mere! — сказал Яков. Смысл был непонятен, но он явно ругался.

— Что? — спросил Кир.

— Мать вашу так! Это на французском… не обращай внимания, из меня иногда само выскакивает. Что ты там говорил — инструменты? Где?

Он оглянулся, и Кир ногой подпихнул к нему ящик, где лежали плоскогубцы, набор отверток, ключи и прочее в том же духе.

— Отнеси, наверное, на повозку, сейчас таким лучше не разбрасываться. Прав ты, я действительно болтаю — просто потому что растерян. Пойду разведаю обстановку.

Кир встал со стула, поднял ящик.

— Какую еще обстановку?

— Вокзальную. И в подземном переходе вон, где метро. Хотя там, наверное, тоже закрыто. В общем, я туда и назад. Ты ящик положи, только тихо, не звякая, и Маруське корму задай. Видишь, она мордой в борт тычется. И назад сюда, чтобы видеть, когда я знак дам. Давай, Кир Иванович, время дорого, нам дальше надо, уже недалеко осталось.

Яков через пролом вылез из киоска и быстро пошел в сторону подземного перехода, откуда можно было попасть на станцию метро Савёловская. Рано утром по дороге сюда они миновали Тимирязевскую с Дмитровской, и проходы в обе были перекрыты массивными железными затворами. Яков объяснил, что большинство станций метро при необходимости превращаются в бомбоубежища, и там, внизу, возможно, сидит сейчас куча народу. Или, наоборот, мало совсем — попробуй разберись, если снаружи к ним не достучаться.