Первые испытания - Эрин Хантер

У ручья медвежонок заколебался, но Токло с силой пихнул его в воду.

— Иди же! — умоляюще прохрипел он.

Но бежать по воде вверх по течению оказалось невозможно. Камешки рассыпались под лапами, сильнее течение тянуло назад, норовило сбить с лап. Оставалось надеяться только на то, что собаки потеряют их след и не догадаются, куда побежали медвежата.

Сзади послышался собачий вой, полный бессильной злобы.

«Очень хорошо! — подумал Токло. — Значит, все-таки сбились со следа».

Медвежата бежали, пока вой не стих вдали, а потом выбрались из ручья и отряхнулись от воды. Они стояли на дне ущелья с крутыми скалистыми склонами. Раненый медвежонок тяжело дышал, голова его склонилась к самой земле, кровь еще сильнее хлестала из плеча. Токло понял, что бежать дальше он не сможет.

Он огляделся по сторонам и заметил черное отверстие, зиявшее на одном из склонов ущелья. В пещеру вела узкая каменистая дорожка. Токло подтолкнул раненого к тропинке и почти втащил его наверх, всю дорогу подталкивая носом. Черная дыра оказалась входом в тесную пещерку с песчаным полом, где с трудом могли разместиться двое медвежат.

Раненый ввалился внутрь и рухнул на пол, бока его мучительно вздымались и опадали.

Токло задержался у входа, прислушиваясь. Все оставалось спокойно, не было слышно ни плосколицых, ни собак, ни сухого щелканья страшных палок. Кажется, они в безопасности! Впрочем, Токло и так был бы в безопасности, если б не этот безмозглый медвежонок! И как его только угораздило вывести собак и плосколицых прямо на куст, в котором сидел Токло?

Токло свирепо повернулся к раненому и зарычал:

— О чем ты думал? Ты что, не знаешь, что от плосколицых нужно держаться подальше? Или у тебя нос зарос землей, и ты не почувствовал их запах?

Медвежонок зарылся носом в лапы и задрожал.

— В чем дело? — рявкнул Токло. — Может быть, они продырявили тебе язык своими металлическими палками?

Медвежонок крепко зажмурился и ничего не ответил.

— Отлично, — процедил Токло, выходя из пещеры. — Спасибо, я знаю, что чуть не погиб, спасая тебя. Не беспокойся, это пустяки. На здоровье.

Он взобрался на вершину высокой скалы, где среди голых камней и колючих кустов росло несколько пушистых желтых одуванчиков. В животе у него снова заурчало от голода, и Токло с жадностью набросился на цветы. Солнце еще не прошло до середины неба, так что если он как следует подкрепится, то может до наступления темноты добраться до другого края долины.

И тут он почувствовал запах кролика. Токло замер и весь превратился в нюх, а потом медленно пошел к пучку сухих веток, со временем обещавших превратиться в густой зеленый куст. Он был на расстоянии вытянутой лапы от куста, когда оттуда вдруг выскочил пушистый комок бурого меха.

Токло прыгнул.

Есть! Когти его вонзились в мягкую плоть, он схватил кролика зубами и бешено затряс, пока не убедился, что зверек уже мертв. Тогда он с жадностью оторвал огромный кусок теплого мяса и проглотил его целиком, урча от наслаждения.

Внезапно перед глазами его встал тощий медвежонок, валявшийся в луже крови на полу пещеры.

— Я ничего ему не должен, — сказал он себе. — Он едва не убил меня.

И все-таки этот медвежонок чем-то напоминал ему Тоби, он был такой же слабый, измученный и несчастный… только теперь Токло мог поделиться с ним едой.

Он со вздохом взял в зубы кролика и поволок его к краю утеса. Теплое тельце билось о его лапы, когда он спускался по каменистой тропике в пещеру.

— Я нашел еду, — пробурчал он, бросая кролика возле медвежонка.

Но тот повернулся к Токло спиной и ничего не сказал.

— Ладно, как хочешь, — хмыкнул Токло. — Мне больше достанется.

«Что за странный медвежонок? — подумал он про себя. — Тоби хоть разговаривал!»

Токло откусил огромный кусок кролика и начал жевать. Он хотел доесть все до конца, но тут взгляд его упал на торчащие ребра медвежонка, выпиравшие из-под жидкого меха. Токло с сердитым рычанием швырнул ему остатки кролика.

— Ешь, — процедил он.

Он понял, что слишком устал, чтобы идти куда-то. Лапы у него болели от беготни по камням, шерсть до сих пор не высохла, ему было холодно и противно. Но идти на поиски другого убежища Токло тоже не хотелось. Пусть эта пещера тесная, зато в ней тепло и сухо, и другими медведями не пахнет.

«Надеюсь, этот слабак не выцарапает мне ночью глаза! — хмыкнул про себя Токло и свернулся клубочком, прижавшись спиной к костлявой спине медвежонка. Это вдруг напомнило ему брата, и Токло едва не завыл от непонятной грусти. — Глупый слабый Тоби!» — вздохнул Токло, отгоняя неприятные воспоминания. Он еще долго ворочался, а потом уснул.

Когда он проснулся, в пещере было темно. Спина незнакомого медвежонка больше не прижималась к его спине. Токло открыл глаза и огляделся, не понимая, куда подевался раненый.

На полу пещеры, глядя на Токло круглыми темными глазами, сидел плосколицый медвежонок. Маленького гризли нигде не было видно.

Токло вскочил на лапы и зарычал.

— Где он? Что ты с ним сделал?

Молодой плосколицый отшатнулся и схватился за плечо. Струйка крови стекала из круглой ранки на его голой кожаной лапе. А потом плосколицый протянул Токло свою другую лапу — маленькую, коричневую, кожаную лапу без когтей.

— Мир, — проговорил плосколицый на языке медведей. — Я твой друг.

Глава XXII

КАЛЛИК

Пурнак целый день шел по следам белого огнезверя, лишь изредка останавливаясь, чтобы поесть или попить. Каллик еле переставляла лапы, но упрямо продолжала идти вперед, стараясь держаться на безопасном расстоянии от старшего медведя. Круглая луна уже высоко поднялась на безоблачное небо, когда Пурнак, наконец, остановился перед первой попавшейся ямой в земле и улегся на ночлег. Каллик, пошатываясь, отошла к голому кусту и упала в мокрую грязь. Она надеялась, что Пурнак слишком устал, чтобы запутывать следы, а значит не станет возвращаться обратно и не найдет ее здесь. Она слишком устала, чтобы убегать.

Каллик проснулась на рассвете, когда первые розовые облака показались над краем неба. Она выбралась из-под куста и чуть не завыла от отчаяния. Пурнака нигде не было! Неглубокая рытвина, в которой он спал, была пуста. Может быть, он учуял ее запах и нарочно встал пораньше, чтобы она не смогла его догнать?

Каллик в панике завертела головой, но никаких других медведей вокруг тоже не было видно. Она была совсем одна, на незнакомой территории! Как же теперь она разыщет это прекрасное место, где есть еда и куда, может быть, пришел Таккик? Каллик подошла к яме, где накануне спал Пурнак, и тщательно обнюхала ее, выискивая запах медведя. Наконец, ей удалось поймать едва уловимый след, уводящий прочь от моря, на склон высокого холма. Каллик потрогала носом песок. Яма еще хранила тепло медведя, а значит, Пурнак ушел совсем недавно, и можно попытаться его догнать.

Каллик бросилась вверх по склону, с шумом ломая хрупкие сухие папоротники. На вершине она остановилась и невольно охнула. Внизу, прямо под ее лапами возвышались берлоги плосколицых. Их было много… очень много, больше, чем ягод на кусте черники. В берлогах горели желтые огни, похожие на маленькие солнца, а над крышами поднимались облачка дыма. Возле некоторых берлог стояли наготове блестящие огнезвери.

Каллик было страшно стоять так близко к мягколапым с их ужасными палками, которыми можно издалека убить медведя, но запахи еды, доносящиеся из берлог, лишали ее разума. Теплая, свежая еда… мясо! Она уже забыла, когда в последний раз ела что-то, кроме травы. У Каллик закружилась голова, лапы ее подкашивались, ей казалось, будто в животе у нее разверзлась бездонная яма, готовая проглотить все вокруг.

Каллик бросилась вниз по склону и выскочила на каменную тропинку, ведущую к берлогам. И тут она услышала несколько громких хлопков. Смертельные палки!

Каллик оцепенела и зажмурилась. Сердце ее бешено колотилось, она ждала неизбежной боли.

— Мама! — беззвучно шептала она. — Мама, спаси меня! Духи льда, пожалуйста, помогите!

Сердце ее продолжало отстукивать удары, и Каллик вдруг поняла, что она до сих пор жива и невредима. Может быть, это ей только кажется? Она осторожно повела носом и убедилась, что кровью не пахнет.

Тогда Каллик открыла глаза и огляделась. Мягколапых нигде не было видно. Каллик робко шагнула вперед — и тут же подпрыгнула от ужаса, потому что хлопки возобновились. Но и на этот раз с ней ничего не случилось, эти звуки не причиняли ей ни малейшего вреда. Может быть, плосколицые издают такие хлопки всякий раз, когда кто-то пытается приблизиться к их берлогам? Или им просто нравятся громкие звуки, не зря же они так любят своих ревущих огнезверей? А может быть, они хотят отпугнуть зверей?