Цейтнот. Том I - Павел Николаевич Корнев

Сергей сообщил, что занимается волейболом, поэтому кеды, футболка и трико лежат в шкафчике, дальше разговор свернул на какие-то другие темы, а там и до спортзала добрались. Переоделись, присоединились к моим сослуживцам, и Малыш взялся беседовать с новичком, а меня отправил разминаться и разогреваться.

Я и пошёл, но в руку немедленно вцепился Митя Жёлудь.

— Прикинь — меня в оперчасть стажёром взяли! Теперь на пару с Максом там будем! Здорово, да?

— Поздравляю! — улыбнулся я и кинул быстрый взгляд на Бондаря.

Тот шибко радостным отнюдь не выглядел, скорее уж наоборот. Впрочем, на чужие чувства мне было плевать с высокой колокольни, и я начал разминку. Разогрелся, подтянулся, отжался и даже успел немного поколотить боксёрский мешок, когда окликнул Малыш.

— Размялся уже? Тогда дуй к дяде Мише и Сергея с собой возьми.

Ножевому бою обучали в малом зале, туда я своего нового знакомого и повёл.

— Ножи? — изумился тот. — Но зачем?!

Я вздохнул.

— Для понимания процесса, для чего ещё?

— И что оно даст?

— Будет проще не позволить себя зарезать. И зарезать тоже будет проще.

— Оператору? — с кислым видом протянул Сергей. — Серьёзно?

— Если я сейчас пырну тебя ножом, ни один аналитик службы охраны этого не почувствует, а любое воздействие будет считано и запомнено.

— Ну, возможно…

Ничего доказывать я не стал, только плечами пожал, потом распахнул очередную дверь и гаркнул:

— Здрасте, Михал Дмитрич! Давно не виделись!

Застать стоявшего спиной ко входу прапорщика врасплох не удалось, тот и ухом не повёл. Сначала закончил втолковывать что-то подопечному, потом только обернулся и погрозил мне пальцем.

— Хорошая попытка, но в следующий раз попробуй не топать как слон!

— Это не я, это он! — указал я на Сергея.

Тот тоже за словом в карман не полез.

— И слоны не топают, они очень мягко ступают.

— Разберёмся! — пообещал Михаил Дмитриевич и скомандовал: — Становитесь в строй!

Ну и встали, конечно. Куда деваться?

Когда я, изрядно упревший и порядком истыканный затупленным учебным ножом, вернулся в общий зал, там уже шли спарринги. За ходом учебных поединков следить не стал, начал отрабатывать связки ударов. Отвлёкся, только когда подошёл Карл.

Он покрутил мощными плечами и болезненно поморщился.

— Чего-то сильно жёстко сегодня.

— Так здорово же! Я почти в полную силу отработал! — не согласился с этим заявлением Матвей, промокнул вспотевшее лицо полотенцем и кинул его на скамью. — Макс, давай ещё разок!

— Вот же здоровья у человека! — покачал головой Карл. — Его консервным ножом не вскрыть!

Это утверждение было недалеко от истины, поскольку плечи Матвея покрывали длинные тонкие шрамы, оставленные ударами мечей нихонских диверсантов.

— Практикуйся в технике закрытой руки, таким же станешь, — посоветовал я, покрутил торсом и недовольно поморщился из-за болезненных ощущений. Бил Михаил Дмитриевич быстро и непредсказуемо, иной раз мне каких-то долей мгновенья закрыться не хватало, а получить ножом в полную силу приятного мало, даром что остриё закруглили, а лезвие затупили.

— Таким же — не хочу, — помотал Карл бритой головой. — В будущем я вижу себя высоким и стройным эстетом.

У меня невольно вырвался короткий смешок.

— У тебя кость слишком широкая. Худей, не худей — стройности не прибавится. Научный же факт!

— Да знаю я! — вздохнул Карл. — Ладно, что с матчем-реваншем делать будем? На какое число назначать?

— Не на пятницу, не на субботу и не на воскресенье, — сразу предупредил я.

— Мы с Северяниным завтра тоже не можем. У студсовета выезд на пленэр.

— А он какое отношение к совету имеет?

— Так выбрали его.

Я покривился.

— Ладно, значит, там и договоримся. Я тоже еду.

— Это как?

— Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? Ты разговариваешь с секретарём дисциплинарного комитета!

Карл расплылся в широкой улыбке, облапил меня и похлопал по спине.

— Поздравляю!

— Да не с чем. Одни проблемы из-за назначения пока.

— У меня тоже, — вздохнул Карл и пояснил: — Завтра ж международный женский день, а я Мэри бросаю. Она из-за тебя на меня и так дуется, вторую неделю подступиться не могу, а тут ещё и это. Чую, все кишки теперь вымотает. Хоть кого-то на стороне заводи, право слово!

— Погоди-погоди! — возмутился я. — Со мной-то что не так опять?

— Да всё то же самое! Не слышал, что ли, Нинка со своим воздыхателем разбежалась?

— А я тут каким боком?

— Так она с ним сошлась из-за вашего разрыва! В расстроенных чувствах была, вот и не разобралась, какой подлец к ней клинья подбивает.

— Так себе логика.

— Женская же!

— Ну да.

Весь этот разговор я не забывал следить за поединком Макса и Матвея, и чем дальше, тем сильнее мне ход спарринга не нравился. Макс беспрестанно атаковал и далеко не всегда громила успевал заблокировать резкие жёсткие тычки, хоть и двигался едва ли не на пределе своих возможностей. Нокаута ему позволяло избежать лишь мастерское владение техникой закрытой руки. Ну а Бондарь будто специально себя накручивал, что обеспокоило меня и того больше.

Нехорошо это. Как бы чего не вышло.

Впрочем, всё закончилось довольно предсказуемым образом: Матвей неуловимым образом перешёл из глухой обороны в стремительную контратаку и, несмотря на яростное сопротивление, своего оппонента заломал.

Но то он, а то я. Мне такой трюк не провернуть. Ни силы, ни техники не хватит.

И я начал заранее подстилать соломку: набрал потенциал в смешную тысячу сверхджоулей и принялся разгонять энергию по организму, структурировать её в нужных местах и сращивать с нервной системой — по сути, создавал её нематериальный дублёр, дабы иметь возможность до предела взвинтить скорость прохождения импульсов.

Если неструктурированный потенциал был чрезвычайно подвержен воздействию активного излучения Эпицентра и становился своеобразным резонатором, который искажал гармонию источника-девять, то созданная мной структура была куда стабильней и подобного негативного влияния на внутреннюю энергетику не оказывала. И пусть мне эту технику ещё отрабатывать и отрабатывать, что-то выжать из неё смогу и сейчас.

Тем временем тренировка шла своим чередом, я вывел себя из транса, начал поколачивать мешок, постепенно свыкаясь с непривычными ощущениями, понемногу оптимизируя схему и подгоняя её под себя. Точнее — сделать это пытаясь.

— Бондарь, Линь! — прозвучало уже в самом конце тренировки. — Ваш выход!

Я с сомнением глянул на Александра Малыша.

— Может, не стоит? Чего-то я сегодня не в форме.

— На ринг! — отрезал тренер. — И давайте без балета! Никаких воздействий! Если на вас опять аналитики нажалуются, оба неделю улицы мести будете! Усекли?

Мы склонили головы в знак согласия, ибо после того, как в один из учебных поединков блокированное мной воздействие вышибло половину окон