Белочка во сне и наяву - Дарья Донцова

Яков Аронович чуть опустил морщинистые веки и стал до изумления похож на черепаху. Думаю, умей это пресмыкающееся разговаривать, оно бы произносило фразы с теми же интонациями, что и Михельсон.

– Некоторые дамы тайком от семьи продают «золотой запас», потому что муж дает им мало денег, а хочется пошиковать. Навидался я разных копий, но эта великолепна, то есть она сама по себе произведение искусства. Ты, деточка, судя по твоему лицу, не заметила подмены?

– Нет, Яков Аронович, – через силу произнесла Нина.

– И ни один обычный человек никогда бы не понял, что перед ним стекляшка! Надо быть Михельсоном, чтобы в этом разобраться, – медленно вещал ювелир. – Можешь познакомить меня с мастером?

Зуева отвернулась и промолчала, а Вадим пробормотал:

– Дядя Яша, мы его не знаем.

– Если когда-нибудь повстречаетесь, передайте респект от самого Михельсона, – прокряхтел старик.

Глава 28

– Вы понимаете, что в фонде творятся странные дела? – спросила я у Нины Феликсовны, когда мы вышли на парковку. – Смотрите, что происходит. Сначала Настя, которая твердо решила более никогда в жизни не попадать на зону, якобы крадет колечко. Кирилл, поклявшийся даже не смотреть на водку, напивается, можно сказать, вусмерть. А под занавес Анюта умирает от криминального аборта. У вас раньше бывали подобные неприятности?

– Никогда, – ответила Нина Феликсовна. – Давайте сядем в мою машину и попытаемся решить, как нам действовать.

– И еще Герман Евсеевич Фомин умер, – вздохнула я. – Хоть он и не бывший заключенный, но ваш клиент.

– О чем ты говоришь? – опешила Нина Феликсовна.

– Простите, забыла поставить вас в известность, – опомнилась я и поведала, как поехала выручать свой забытый в квартире миллиардера мобильный.

Правда, мой рассказ отнюдь не изобиловал подробностями, я сообщила лишь о том, что наткнулась в доме на полицейских и была огорошена известием о кончине хозяина и тем, что Каролина оказалась законной женой Фомина.

– Какое отношение к нам имеет Фомин? – нервно перебил меня Вадим. – Мы просто приехали к нему как дизайнеры, нанятые переделывать кладбище, которое этот хам именовал гостиной.

– Странно, что столько негативного произошло за короткий срок, – вздохнула я.

– А не надо болтать глупости! – неожиданно вспылил Зуев.

– Успокойся, милый, – попросила мать. – Лампочка просто хочет помочь. Мы все нервничаем, не следует кричать.

– Прости, Лампа, – буркнул Вадим, – не хотел тебя обидеть. У нас черная полоса, но она закончится. Надо просто пережить череду неприятностей.

Меня покоробили последние слова Вадика. Ведь смерть Нюты нельзя назвать просто неприятностью. Впрочем, кончину Германа Евсеевича, каким бы он ни был мерзавцем, тоже.

Вадим взял мать под руку.

– Мы сильные, выдержим. И не с таким справлялись.

– Верно, – вздохнула Нина Феликсовна и взяла зазвонивший мобильный.

Похоже, на том конце оказался человек с неприятным известием, потому что Зуева изменилась в лице, выскочила из автомобиля и отошла в сторону.

Когда она, завершив беседу, вернулась в салон, сын поинтересовался:

– Кто звонил? Ты, кажется, здорово разнервничалась. Что-то про Анюту?

– Чистая ерунда, – хриплым голосом ответила Нина Феликсовна. – Я сдала в химчистку дорогое платье, а сейчас оттуда позвонили с извинениями. Они, видите ли, пересыпали какого-то реагента и прожгли дыру.

– А-а-а… – обрадовался Вадик. – Забудь, новое купишь.

– Пару дней назад я не обратила бы ни малейшего внимания на это происшествие, но сейчас любая мелочь из колеи выбивает, – передернулась Нина.

– У тебя нервы расшатались, – поставил диагноз Вадим. – Попей успокаивающий чай.

– Вернусь домой и заварю, – пообещала мать. – Это я из-за смерти Нюты окончательно самообладание потеряла. Да и сообщение о подделке кольца больно ранило.

Но я почему-то не поверила Зуевой. Подумала, что платье тут, скорее всего, ни при чем, хозяйке фонда явно сказали какую-то гадость, а она не хочет о ней говорить. Я решила продолжить беседу:

– Вероятно, вы кого-то обидели, и теперь этот человек мстит, хочет разрушить самое дорогое, что у вас есть, – ваш фонд.

– Я всегда считал себя самым ценным для мамы, – без тени улыбки произнес Вадим.

– Думаю, ты прав, – согласилась я. – Но, похоже, неизвестное лицо пытается навредить дому Доброй Надежды. Возможно, на, так сказать, кастинге будущих подопечных кто-то, получив от вас отказ, разозлился, проявил агрессию. Вспомните, не было чего-нибудь подобного?

Зуева вытащила из держателя на торпеде бутылку минералки и начала откручивать пробку.

– Мы связаны с сотрудником федеральной службы исполнения наказаний Натальей Кругловой. Она порядочная, ответственная и добросердечная женщина, подбирает кандидатуры для программы «Жизнь заново». Мы ей верим. Наталья напрямую общается с начальниками колоний и ни разу не прислала нам рецидивиста с двадцатью ходками. Фонд берет под свою эгиду оступившихся, таких, например, как Настя. Украла девушка по глупости одежду, чистосердечно раскаялась, больше никогда не притронется к чужому. Мы не устраиваем кастингов, никому не говорим: «Вы нам не подходите», – работаем с теми, кого присылает Круглова. Ты вот видела Киру, Кирилла, Анюту, Антона, Бориса, Надю, Леонида. Разве они похожи на бандитов?

– Нет, – признала я.

– Все они хорошие люди, которым просто требуется правильное воспитание, – продолжила Нина Феликсовна. – Подопечные фонда работают в наших мастерских, делают мебель по заказам клиентов. Как только человек попадает к нам, мы у него спрашиваем: «Есть мечта о профессии?» Анюта сразу ответила: «Да. Хочу стать стилистом». И мы пристроили ее в салон, правда пока уборщицей. Но, собственно, все ученики стартуют с малопрестижной должности, мастерами делаются не сразу. Кроме того, Кузнецова за наш счет обучалась в колледже, где готовят парикмахеров. Остальным было все равно, кем быть, поэтому они работают на производстве при дизайн-бюро. Надя и Кира шьют занавески, мужчины изготавливают мебель и прочие предметы интерьера. Кирилл, например, мастерит замечательные настольные лампы, торшеры, люстры. У него настоящий талант. Покажешь Найденову картинку в журнале, и он ее до мельчайших деталей повторит. Да и сам на выдумку горазд.

Я решила остановить благотворительницу, которая явно смотрела на участников проекта сквозь розовые очки.

– Хорошо, будем считать, что обитатели общежития ни при чем. А сотрудники? Вы кого-то увольняли со скандалом?

Вадим, глядя на мать, обронил:

– Валентина…

Я моментально встрепенулась.

– Кто она такая?

Нина Феликсовна сделала несколько жадных глотков прямо из бутылки.

– Ратмина Валя работала у нас до Ларисы. Хорошая, покладистая, положительная сотрудница, но мне пришлось ее уволить.

– Почему? – удивилась я.

– Да… так, – загадочно ответила Зуева.

– Вы же не хотите, чтобы в доме Доброй Надежды произошла еще одна трагедия? – воскликнула я. – Вдруг Ратмина затаила злобу на хозяйку, выставившую ее вон?

– Вполне возможно, – встал на мою сторону Вадим. – Валентина маме неоднократно звонила и все чего-то требовала.

– Нет, нет! – горячо возразила Нина Феликсовна. – Валя очень расстроилась, просила найти ей новое место, одолжить денег на жизнь. Я в конце концов пристроила ее к одной из своих бывших клиенток, та директор школы. Валечка преподает домоводство, она прекрасный человек.

– Не пойму, зачем вы уволили хорошую сотрудницу? От добра добра не ищут, – усиленно нажимала я на болевую точку.

Зуева нехотя призналась:

– Меня очень попросили взять на ее место Ларису. Ради интересов фонда пришлось согласиться.

– Ничего не понимаю! – воскликнула я. – Малкина жена богатого человека, зачем ей занимать хлопотную должность управляющей, получать небольшую зарплату…

– У Лары оклад четыреста тысяч, – перебила меня Нина Феликсовна.

– Сколько? – ахнула я. – Ну и ну!

– Мама, расскажи правду, – потребовал Вадим.

– Вениамин Константинович убедительно просил меня держать язык за зубами, – возразила Зуева.

– Ну, тогда я сам, – заявил Вадик. – Надо же понять, что происходит в общежитии. И вдруг удастся вернуть настоящее кольцо?

Я хотела сказать, что последнее маловероятно, но промолчала.

– Мама знает Вениамина Малкина много лет, он когда-то был директором кондитерской фабрики, где она работала художником… – заговорил Зуев.

– Домами мы не дружили, – перебила его мать, – но по службе плотно общались. Вениамин крайне порядочный человек. Я знала, что у него есть жена и маленький сын, но никогда не видела ни ее, ни мальчика. Малкин раньше меня покинул производство, занялся бизнесом, не имеющим никакого отношения к сладостям, и враз разбогател. Однако нос не задрал, старых приятелей не забывал. Он меня регулярно поздравлял с Новым годом, с днем рождения, Пасхой, Рождеством, а я звонила в праздники ему. Вот такие отношения, добрые, дружеские, но без лишней откровенности и панибратства.