Планета бессмертных - Джеймс Гарднер

– И вы еще недоумеваете, почему ваш вид не развивается дальше, – Поллисанд в раздражении поднял взгляд вверх; глаза отбрасывали на потолок пляшущие красные блики. – Тот факт, что ваши гравитационные генераторы сдохли, еще не означает, что то же самое произошло с полем гравитации. Поле рассеивается постепенно, и лишь спустя несколько часов вы вместе со своим оборудованием всплывете над полом.

– Спасибо Господу и за эту милость, – пробормотала Фестина. – И если уж речь зашла о милостях, – продолжала она, обращаясь к Поллисанду, – вряд ли можно рассчитывать, что технический гений вроде тебя поможет воскресить хотя бы некоторые жизненно важные функции «Гемлока».

– Никогда! – возмутилось безголовое существо. – Как вы, низшие создания, сможете научиться заботиться о себе, если не будете самостоятельно расхлебывать последствия собственных ошибок? Трудности закаляют характер… и, уверен, за предстоящие несколько часов он у вас здорово закалится. Та-та-та-та, всем привет.

Он вскинул переднюю лапу до уровня, где находилась бы голова, будь она у него, и отсалютовал. Спустя мгновенье его тело взорвалось миллионом светящихся искр; разлетевшись во все стороны, они со звоном и свистом прошли сквозь стены.

– О-о-о, – протянула Фестина. – Эффектно.

Все молча закивали.

СТУК-СТУК

Наше глубокомысленное молчание прервал грохот из-за нагромождения компьютеров. Фестина молниеносно рухнула на пол, перекатилась и снова вскочила на ноги, сжав кулаки. Во время падения она выронила фонарик, и теперь светящаяся палочка лежала неподалеку, отбрасывая по стенам резкие тени.

Звук повторился, эхом прокатившись по всему компьютерному залу. Фестина схватила фонарик и обежала скопление мертвых машин. Мы с сержантом бросились следом и только-только успели повернуть за угол, как послышался третий удар. Кто-то ломился в закрытую дверь, и она уже заметно прогнулась внутрь, хотя была сделана из достаточно толстого листового металла.

Снова раздался грохот, и верхнюю часть двери выворотило из рамы. Дверь слегка отогнулась внутрь, но не настолько, чтобы было видно, кто колотит в нее с другой стороны. Я тут же приготовилась к атаке – на случай, если это окажутся враги… может, шадиллы, захватившие корабль, воспользовавшись нашей беззащитностью. Фестина, однако, разжала кулаки, и Аархус вроде бы к нападению не готовился. Они просто стояли с настороженным видом, ожидая появления того, кто к нам прорывался.

Последовал новый сокрушительный удар. Искореженный металл не выдержал, дверь рухнула, и вместе с нею упало на пол чье-то могучее тело.

На нас снизу вверх смотрела Ладжоли, мигая под лучом светящейся палочки Фестины. Позади нее в дверной проем заглядывали Уклод и доктор Хавел; у доктора в руке была точно такая же светящаяся палочка, как у Фестины.

– Нет лучше туе-туе, когда нужно срочно, хо-хо, явиться по вызову. Ну и кто тут у нас отравился?

МЕДИЦИНСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

Доктор тут же направился к женщине в коричневом… или, возможно, мне следовало сказать «к Цуни», хотя я не уверена, что она достойна того, чтобы ее называли по имени. Эта Цуни была шпионкой и диверсанткой; я не совсем поняла, что она пыталась сделать и что у нее получилось вместо этого, однако конечный результат был очевиден. Машины молчали, свет погас.

– Такое впечатление, – сказала я, – будто судно убивает само себя.

– Верно. – Это Хавел откликнулся из-за нагромождения компьютеров. – «Гемлок» принял болиголов, ха-ха.[5]

Если это была шутка, она никого не развеселила.

– А что, все космические корабли имеют склонность к самоубийству? – спросила я. – Мне пришлось летать лишь на двух судах, и оба убили себя спустя несколько часов после того, как я оказалась на борту. Довольно тревожная тенденция, и хочу подчеркнуть, что я тут ни при чем.

– Не нужно оправдываться, – Фестина успокаивающе похлопала меня по плечу. – Если кто-то здесь и притягивает неприятности, то это я.

Она повернулась посмотреть, как там остальные. Уклод помогал встать Ладжоли – именно она сокрушила дверь, а потом рухнула вместе с ней. Толку от него было не слишком много, поскольку его голова едва доставала ей до округлостей, но она как бы опиралась на его руку и вообще пыталась сделать вид, будто он в самом деле помогает ей.

– С тобой все в порядке, дорогая? – спросил Уклод надтреснутым голосом.

Глаза у него покраснели, но, похоже, он уже перестал оплакивать свою бабушку… по крайней мере, на данный момент. Ладжоли не ответила на вопрос своего маленького мужа, просто мягко прижала его руку к своему животу.

– Хорошо, – сказала Фестина, – пошли на капитанский мостик и посмотрим, что капитан может сделать со всем этим безобразием. Хавел, тебе требуется помощь?

– Нет, адмирал, в данный момент нет, – послышался ответ из-за компьютеров. – Хотя чуть позже придется перенести пациентку в медицинский отсек…

– Я пришлю тебе людей с носилками, однако у меня нет уверенности, будто в медицинском отсеке лучше, чем здесь. «Последний приказ капитана» уничтожает все твое медицинское оборудование.

– Верно, – отозвался доктор. – Может, хи-хи, лучше держаться подальше от лазарета? Там роятся наноанализаторы, и раз главный корабельный компьютер теперь не управляет ими, то эти энергичные маленькие дьяволята могут отбиться от рук. На одном судне как-то отключилось напряжение, и все до одного нано сочли своим долгом взять у врача анализ крови. Высосали из бедняги всю кровь дочиста, хо-хо.

– В самом деле, хо-хо, – ответила Фестина. – Я-то предполагала, что нам грозит смерть лишь от холода или голода. Приятно, когда открываются новые возможности, – она состроила гримасу. – Пошли, найдем капитана.

МЫ ИДЕМ ПО КОРАБЛЮ

Оказывается, на космическом корабле множество дверей… которые сержант Аархус почему-то называл люками. Фестина разрешила мне по-прежнему называть их дверями; она получала удовольствие, используя гражданские термины, потому что это злило обычных членов экипажа, не разведчиков. (Моя подруга часто называла обычных членов экипажа «пустоголовыми» – возможно, потому, что они проводят большую часть жизни в космической пустоте, хотя не исключено, что и по какой-то другой причине.)

Многие из этих люков-дверей были закрыты и, по большей части, выглядели гораздо прочнее той, которую взломала Ладжоли. Самые большие были рассчитаны на то, чтобы выдержать даже очень высокое давление воздуха; такие прочные, что даже я не имела ни малейшего шанса проломиться сквозь них. По счастью, делать этого не пришлось – хотя двери больше не открывались автоматически, в каждую был встроен «хитроумный механизм», позволяющий открывать ее вручную с помощью специальных рычагов. Фестина показала мне, что и как нужно делать, после чего от меня требовалось лишь поворачивать рычаги… с чем я успешно справлялась, обеспечивая нам быстрое продвижение вперед.

Мы оказались не единственными, кто жаждал встретиться с капитаном. Пока мы шли по коридорам, к нам присоединялись другие члены экипажа. Никто из них не разговаривал; не знаю, что произвело на них столь сильное впечатление: моя красота, высокое звание Фестины или оранжевый цвет кожи Уклода, но они вели себя словно пугливые лесные создания – просто следовали позади на почтительном расстоянии. Это их молчание казалось мне ужасной глупостью. Если бы я уже не знала, что темнота – результат какой-то непонятной компьютерной трагедии, то, конечно, непременно спросила бы:

– Что случилось?

С другой стороны, я не из тех, кто испытывает особое почтение перед машинами. Может, эти люди были так огорчены свалившейся на их корабль бедой, что полностью погрузились в свою печаль. Хотя, не исключено, что они вовсе не горевали, а, напротив, трепетали от волнения и поэтому молчали. Есть что-то сверхъестественно-волнующее в том, чтобы идти по тихим коридорам лишь при свете крошечной сияющей палочки, осознавая, что на световые годы вокруг лишь тьма и пустота. Возникает ощущение, будто спустя мгновение что-то должно непременно случиться, и даже если это «что-то» несет в себе опасность, такое ожидание все равно предпочтительнее, чем просто лежать на полу оттого, что у тебя устал мозг.

Рискованное приключение всегда лучше сонной безопасности – всегда-всегда-всегда-всегда!

В КОРИДОРЕ

Не знаю, сколько люков отделяли нас от капитанского мостика… зато я точно поняла, когда открыла последний. Толкнув его, я увидела свет вдали и услышала негромкие голоса. Там стояли пятеро, сгрудившись вместе и слушая шестого, темнокожего человека в зеленовато-голубом костюме, стоящего чуть в стороне от остальных. В руке он держал такую же сверкающую палочку, как у Фестины. Когда открылся люк, рукой с палочкой он как раз сделал жест в нашем направлении. От этого движения тени на стенах коридора запрыгали, вызвав восхитительное ощущение бегущих по спине мурашек. Увидев нас, однако, человек перестал махать рукой.