Камень. Книга 11 - Станислав Николаевич Минин

еще вот таких вот активов у Колдуна осталось? И это, друзья мои, будет последний вопрос, который задаст мне государь, прежде чем его императорское величество отдаст приказ на мое задержание и помещение в Бутырку, как было в прошлый раз! И тебя, — он указал пальцем на «бухгалтера», — отправят в наше любимое пенитенциарное заведение вслед за мной! А Колдуну, что характерно, ничего не будет! Ни-че-го! Потому что наш Ванюша забрался так высоко и такие услуги семье оказал, что с него сейчас Романовы разве что пылинки не сдувают. — Пафнутьев в сердцах хлопнул ладонью по столу. — Сука! Прокол за проколом! Никогда такого не было, и вот опять!

— Борисыч, — пробасил «спецназовец», — цесаревич, который наш куратор, контору в обиду точно не даст. Да и с Алексеем Александровичем ты вроде как в близких…

— Чтобы я пацаном прикрывался? — покривил губы Пафнутьев. — Лучше сразу в Бутырку…

— Пацан? — «спецназовец» глянул на «бухгалтера». — Мне бы в подчинение таких вот пацанов, и побольше! А вообще… Слушай, Борисыч, а может, через его высокопревосходительство заход сделать? Генерал Пожарский мужчина правильный и на государя серьезное влияние имеет.

— Хватит выдумывать! — отмахнулся тот. — Еще предложи Вове Михееву позвонить, чтобы узнать, в каком именно настроении пребывает в конкретный момент его императорское величество…

Пафнутьев внезапно замер, а потом растянул губы в довольной улыбке:

— Помирать, так с брызгами! — И достал телефон. — Ваше высокопревосходительство, здравия желаю!.. Как у вас дела, Михаил Николаевич?.. Есть переходить сразу к делу. Пожаловаться на Ванюшу Кузьмина хочу. Этот нехороший человек опять втянул в свои преступные аферы не только Алексея, Сашу Романова, Прохора, Вову Михеева, дочь мою Алексию, меня, но и лично вас, Михаил Николаевич… Есть доложить подробности!..

Закончив разговор, Пафнутьев с довольным видом посмотрел на «бухгалтера»:

— Уверен, генерал с Ванюшей церемониться не будет, и осознание этого факта хоть как-то скрасит наши с тобой дни до казни. А сейчас мы будем дружно сдаваться цесаревичу. — Виталий Борисович уже перешел во вкладку «Избранное», но отложил телефон в сторону и вновь уставился на «бухгалтера»: — Родик, дорогой ты мой человек, если дело действительно дойдет до Бутырки, вали все на меня.

— Пошел ты! — нахмурился тот. — Я друзьями не прикрываюсь! Кроме того, контроль за деятельностью финансовых учреждений входит в мои прямые должностные обязанности, а ты лишь осуществляешь общий пригляд. Короче, не нагнетай, может, все и обойдется…

***

Не успели мы с Колей и Сашей после сытного обеда добраться до пляжа, как мне позвонил отец и фактически приказал вернуться в наш номер. Пожав плечами и мысленно выругавшись в адрес тех, кто опять посмел нарушить покой Романовых, я объяснил ситуацию братьям и поспешил в гостиницу.

— Валера, — обратился я к старшему из тройки дворцовых, охранявших сегодня наши покои, — что случилось? — И прислушался к крикам изнутри.

— Кузьмин, похоже, влетел… — поморщился зам Михеева. — И влетел серьезно.

— Ясно… — кивнул я и потянул резную ручку на себя.

Странно, почему чуйка молчит, раз Кузьмин серьезно влетел?..

В гостиной меня ожидала очень интересная картина — дед Михаил тряс за грудки Ванюшу и что-то ему ласково шептал, а вот царственный дед с моим отцом, напротив, орали, обещая колдуну все мыслимые и немыслимые кары! Дед Владимир, царственная бабка, Прохор и Владимир Иванович Михеев наблюдали за происходящим со стороны и тоже возмущались поведением Кузьмина.

Резкий удар, Ванюшино глухое хеканье, и тело колдуна отлетает на добрых пять метров, сбивая по пути кресло. Рывок князя Пожарского, Кузьмин вновь схвачен за грудки и поднят на ноги.

— Мишаня, — к «парочке» подскочил император, — отдай его мне! Дай хоть разок приложусь!

— Уйди, Коляшка! — князь выставил руку, преграждая государю «путь» к вожделенному телу. — Зашибешь же! Уйди, говорю! Я сам! — И новый удар.

На мраморный пол Кузьмин упал уже в позе эмбриона, а захрипеть у него получилось только через несколько секунд. Так, пришло время вмешаться:

— Дорогие родичи, а что, собственно, происходит?

Меня заметили, и «слово взял» его императорское величество:

— Что происходит? — взревел он. — А ничего не происходит, внучок! Просто у твоего дружка великовозрастного неожиданно обнаружились неучтенные банк, одна штука, и страховая компания, одна штука! И твой дружок посмел воспользоваться средствами этих компаний для очень рискованной игры на бирже, передав при этом своему управляющему особо секретную информацию, которую он получил во время несения государевой службы в Монако! Одним словом, жадность фраера сгубила!

Я даже не удивился, подсознательно ожидая от Кузьмина чего-то подобного, но вот в то, что колдун мог так подставиться даже ради получения сверхприбыли, не верил от слова совсем. А царственный дед продолжал тем временем свой крайне эмоциональный рассказ, а когда закончил, продемонстрировав мне на экране телефона список учредителей банка и страховой, пазл сложился:

— Государь, разреши обратиться к Ивану Олеговичу?

— Обращайся… — буркнул он.

— Иван Олегович, — я с улыбкой смотрел на сидящего на полу Кузьмина, лицо которого выражало боль и страдания, — ведь легализация вот таким вот оригинальным способом банка и страховой была не основной твоей целью? И откупиться от Романовых путем введения нас в акционеры ты тоже хотел для вида? Не для вида, конечно… Ну, вы поняли. Ведь так, Иван Олегович?

— Так… — дернул он головой и ощерился. — Мне надо было как-то Витальку Пафнутьева из-под монаршего гнева вывести, переключив все внимание на себя. Все равно бы банк со страховой рано или поздно всплыли…

Я почуял, что столь благородный поступок сразу разрядил напряжение в гостиной. Это же почуял и Кузьмин, который кое-как встал на колени и затянул свою любимую песню:

— Государь, не вели казнить, отец родной! Вели миловать! И Витальку не вели казнить! Дай нам с Виталькой внуков дождаться, понянчиться с ними и воспитать в любви и уважении к тебе с государыней, цесаревичу, царевичу, родине и вообще всему роду Романовых!

Ваня закашлялся, схватившись за ушибленную грудь, но превозмог себя и уже набрал воздуха, чтобы продолжить «Плач Ярославны», но был остановлен рыком императора:

— Молчать! Некогда мне твои стенания слушать! — Он достал телефон. — Виталий, добрый день! Как дела?.. Не очень? А что случилось?.. Ах, «Созвездие» выбило всех из колеи? Ну, ничего страшного, не переживай, мы тут вопрос порешали и слегка покритиковали Кузьмина в грудную клетку. Ты же этого хотел, Виталий, когда Ванюшу князю Пожарскому с потрохами сливал?.. Так это был твой последний аккорд перед казнью?.. Ты так легко соскочить решил???

И государь на протяжении минут пяти объяснял Пафнутьеву в доступных выражениях свое мнение о руководстве Тайной канцелярии и о каждом отдельном ее подразделении, особенно при этом