Евангелие от Иоанна - Брюс Милн

Упоминание «зимы» может быть символическим, так как Иоанн часто использует образ тьмы (ср.: 1:5; 13:30). Несомненно, среди религиозных иудейских лидеров начали дуть холодные ветры неверия и отвержения. Температура этого времени года определяет выбор Иисусом места для проповеди. Соломонов притвор был окружен арочными колоннами с четырех сторон и поэтому давал укрытие от холодных ветров. Через несколько месяцев этот притвор стал местом встреч ранних христиан (Деян. 5:12).

Этот приход стал последним в иерусалимском служении Иисуса перед Его шествием в город на Пасху четыре месяца спустя. Краткость Его выступления понятна. У Него остается мало времени, и Он знает об этом. «Час», назначенный Отцом, скоро настанет, но, пока он не пробил, Иисус должен «закончить дело», порученное Ему. Иерусалим должен получить еще одну возможность принять свет, прежде чем настанет «час тьмы».

Во время спора Иисуса с евреями прозвучали два титула — «Мессия», ст. 24–30, и «Сын Божий», ст. 31–39.

1) Мессия (10:24–30)

Евреи пытаются противостоять Иисусу: …долго ли Тебе держать нас в недоумении? (24). Это, вероятно, не совсем точный перевод. Скорее, эти слова следует воспринимать следующим образом: «Долго ли Ты собираешься раздражать нас?»[125], что отражает враждебное отношение со стороны тех, кто уже сделал свои выводы о личности Иисуса и ищет дальнейших оснований для Его обвинения. В виду общественного настроения, Иисус отказывается открыто провозглашать Себя Мессией (хотя Он сообщает об этом отдельным лицам; ср.: 4:26). Вероятнее всего, причиной для этого служит их политическое и военное понимание мессианской роли, неприемлемое для Иисуса. Праздник обновления и напоминание об их героическом лидере Иуде Макковее только больше способствуют этому пониманию. Сам Иисус был уверен, что Он — Мессия, предсказанный в Священном Писании, но было очевидно, что евреи не настроены признать и принять такого освободителя. Иисусу ничего не оставалось делать, кроме как указать им на двойное свидетельство, о котором Он уже упоминал, — Его дела (чудеса, 25) и Его слова (27). Но это свидетельство не было ими воспринято, ибо, как сказал Иисус, вы не из овец Моих (26).

Повторное употребление Иисусом пасторской метафоры, использованной в ст. 1–18, побудило некоторых толкователей предположить, что Иоанн намеренно прерывает учение для того, чтобы плавно перейти к теме Праздника обновления. Однако нет причин, препятствующих Иисусу использовать тот же материал в другом обращении. Многие странствующие проповедники (и тогда, и сейчас) использовали данный прием и не слышали по этому поводу возражений. Кроме того, обращение Иисуса к Своим овцам прекрасно сочетается с тем, на что Он хочет указать евреям (12), а именно: их неприязнь к Нему основана на их нежелании слышать зов Отца через Него. Но они не в силах помешать истинному стаду Мессии прийти к Нему и последовать за Ним. В своем противостоянии Иисусу они посягают на неприкосновенный и нерушимый замысел Божий. Пастырская образность также уместна и в ответе на их вопрос (24), ибо одним из верховных прообразов Мессии в Ветхом Завете был Давид, пастырь Израиля.

В Своем ответе (25–30) Иисус упоминает о некоторых высших привилегиях для уверовавших в Него.

1. Они призваны. Овцы Мои слушаются голоса Моего (27). Зов Христа поднимает их на другой уровень отношений с Ним (Я знаю их). Эти отношения, в свою очередь, ведут к новому образу жизни (они идут за Мною). Доказательством их веры служит повиновение. «Толькотот, кто истинно повинуется, истинно верит»[126].

2. Они обладают даром. Дар этот — вечная жизнь (28). Тот, кто верит, будет жить; новая жизнь в Царстве принадлежит им. Они больше не являются частью этого преходящего «мира», живущего по законам зла, и не погибнут вовек (28). Теперь они принадлежат вечности.

3. Они в безопасности: и никто не может похитить их из руки Отца Моего (29). Люди Христа принадлежат Ему. Он посвятил Себя им, несмотря на то что они, в свою очередь, может быть, не до конца отдались Ему. В этом Отец и Сын — едины (30). «Стадо» дано Сыну Отцом, сила Которого находится в руках Сына, охраняющего «стадо». Поэтому силы противостояния и разрушения столкнутся с невообразимой и безграничной силой Отца, Который «больше всех». Более надежную охрану для последователей Иисуса представить невозможно.

«Иисус утверждает, что Его люди не погибнут вовек. Какими бы слабыми они ни оказались, все они будут в сохранности. Ни один из них не будет забыт или заброшен: все они попадут на небеса. Если они заблудятся, то их найдут; если они оступятся, то их поднимут. Враги их душ могут быть сильны и могущественны, но их Спаситель могущественнее, и никто не вырвет их из рук Спасителя»[127].

Причина, приводимая Иисусом, по которой иудейские лидеры не верят в Него (ибо вы не из овец Моих), сталкивает нас с Божественным избранием и человеческим неверием. Указывая на призвание Сына и на дар Отца, Иисус не исключает виновность лидеров в их неприятии Его. Они ответственны зато, что противостояли Ему. Но их реакция — это тоже замысел Божий. Господь также желает нашего спасения. Если мы с вами оказались в стаде, которое слышит голос Пастыря, то вовсе не потому, что те, кто не верит, грешны более нас, ибо наши сердца также нередко пребывают во мраке. Мы тоже отказываемся выйти к свету, чтобы наши деяния не были раскрыты (3:20). Только благодаря верховной милости Бога мы с вами находимся среди «верующих» в Христа. Как был избран Иисус, так и мы избраны служить и жертвовать (ср.: Ис. 42:1,6 и дал.). Получив Его милость, мы должны делиться вестью об этой милости со всем миром. Тогда мы будем исполнять Божью волю[128].

Последний комментарий касается утверждения Я и Отец — одно (30). Из контекста должно быть ясно, что это очень действенное единство. Отец и Сын едины в миссии Сына, и поэтому те, кого Иисус призывает и берет под опеку, попадают также под опеку Отца. Поэтому повсеместное использование данного текста в ранних христологических спорах в некоторой степени безосновательно. Также было бы ошибкой игнорировать данное утверждение, когда дело касается личности Иисуса. Единство действий неразделимо с единством личностей. Если мы утверждаем, как это делает здесь Иисус, что Он един с Отцом и что Его действия — это действия Отца в Нем и посредством Его, то нам необходимо сказать несколько слов о связи Отца и Сына. Подобное утверждение отражает не простое человеческое сознание, но сознание Божественное («слово творит плоть»). Оно не выходит за рамки текста и устанавливает связь между прологом и признанием Иисуса Богом. Шнакенбург пишет: «В этих словах („Я и Отец — одно") нам дается возможность взглянуть на метафизические глубины, содержащиеся в отношениях между Отцом и Сыном»[129].

2) Сын Божий (10:31–39)

Каким бы ни было сегодня наше отношение к словам Иисуса в ст. 30, то, как относились к ним Его слушатели, достаточно ясно: Иудеи схватили каменья, чтобы побить Его (31). В Свою защиту Иисус напоминает им о том, сколько добрых дел Он совершил[130]. Но иудеи обвиняют Его не в этом. Они говорят: …хотим побить Тебя… за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом (33). Слова «делаешь Себя Богом» звучат здесь иронично, ибо как раз в этом Иисус не виновен. Он не человек, стремящийся «стать подобным Богу». Это было бы первичным грехом, совершенным Адамом в Эдеме. Иисус полностью отвергает самопровозглашение. Он всего лишь послан Отцом. Он не ищет славы для Себя, но славы для Отца. «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу» (Флп. 2:6).

В сущности, Иисус призывает иудеев переосмыслить свое понимание Господа. Их радикальное и бескомпромиссное единобожие подразумевает, что любое притязание на статус божества представляет вызов их Богу и является также притязанием на статус второго Бога. Поэтому обвинение Иисуса в богохульстве неизбежно. В действительности, Иисус представляет им Бога, обладающего внутренним богатством бытия и поэтому способного явиться среди них в образе человека как «Сын Отца». Таким образом Он не отрицает и не оспаривает Его Божественность. Бог, представший на горе Синай, предстал снова в Том, Кто назвался «Сыном Отца». Господь не был безликой монадой, но Троицей.

Отвергая обвинение в богохульстве, Иисус указывает им на слова из Ветхого Завета (34), Пс. 81:6. (Обратите внимание, что закон включает в себя Псалтирь.) Кого именно называют «богами» в этом утверждении, до сих пор остается неясным. Существует три варианта толкования. Либо это судьи Израиля, либо ангелы Господа, либо те, к кому было обращено Слово Божье в псалме. Третий вариант кажется наиболее вероятным. Иисус, возможно, намекает, что раз Слово Божье, полученное через пророков, было достаточным для этих людей, чтобы возвести себя в ранг «сынов Божьих», то насколько же Он Сам достоин этого титула, если Он — живое воплощение «Слова Божьего». Иначе говоря, Иисус утверждает, что если этот титул мог относиться к простым смертным, жившим в ветхозаветный период, то едва ли он может быть слишком высоким для Того, Которого Отец освятил и послал в мир (36). Здесь примечателен глагол «послал». В его основе лежит идея святости и обновления. Здесь Иисус опять выступает как исполнитель праздников Израилевых. Праздник обновления был посвящен восстановлению храма как святилища живого Бога. Иисус — это Тот, Кого Отец послал из вечности в качестве Того, в Ком встречаются Бог и человек и в Ком присутствует живой Бог.