Цитадель: дочь света - Марианна Красовская

– Думаешь, меня молнией поразит, и я копыта откину? – нервно спросила Ола. – Нет девушки – нет проблем?

– Ты боишься?

– Естественно! – возмутилась Ола. – А ты бы не боялся?

– Зато это быстрее и безопасней, чем костер, – ухмыльнулся эльф.

Ола снова улыбнулась.

– Значит, так! – потер руки эльф. – Если тебя не стукнет молнией, я попробую убрать хвост. И тогда мы едем к твоей пра-пра и просим у неё защиты.

– Я согласна, – кивнула Ола. – Но идем сейчас, пока я не передумала.

Я осталась с девочкой, а Олу завернули в покрывало, чтобы спрятать рога и хвост. Эльфы ушли.

Потом вернулся Павел с охапкой покупок и поинтересовался, где его жена. Мы с Солой были слишком заняты, мастеря тряпичную куклу, и я не стала ничего объяснять, сказав просто, что они ушли в храм. И тут Павла понесло… Он орал, ругался на трех языках, матерился, расшвыривал вещи… Мы с девочкой нырнули под кровать.

К счастью, именно в этот момент вернулись эльфы. Ола отреагировала мгновенно, схватив кувшин с водой и опрокинув его на кричащего мужчину.

– Браво! – воскликнула я, вылезая из-под кровати. Павел замолчал мгновенно. – А теперь все бежим!

Я сунула Солу в руки эльфу и вытолкнула его из комнаты. Вовремя! Раздался отборный мат на русском, а затем на французском, треск ломаемой мебели, звон разбитой посуды, а потом тишина. Девочка пронзительно заверещала, вырываясь из рук.

– Он её убил, – прошептала я.

– Думаешь?

Мы осторожно приоткрыли дверь и заглянули в щелочку. Комнатка была в совершенных руинах, карниз для штор оборван, кровать разломана, кувшин для умывания явно разбит об стену, а эти двое стоят и спокойно целуются! Нет, не совсем спокойно – хвост у Олы нервно дергается, как у недовольной кошки.

– Мама! – возмущенно закричала Сола. – Ты не должна целовать дядю! Ты должна целовать меня!

Я тоже была возмущена. Какого черта! Они знакомы неделю! Это непозволительно быстро! Хотя… Сколько я была знакома с Ним?

– Прости, зайка, – подхватила на руки дочь Ола. – Дядя сильно сердился. Когда ты сердишься, я тоже тебя целую.

– Дядя уже уходит, – весело сказал Павел. – Дяде надо оплатить ущерб и попросить другой номер…

– Да уж, – пробормотала я. – Дяде придется раскошелиться на кругленькую сумму…

Павел довольно быстро нашел другой номер.

Аарон сказал, что Аврору не поразила молния в храме, никто не признал в ней демона, и он намерен попытаться её «излечить» от хвоста. Павел долго возмущался. Он, оказывается, мечтал переспать с девушкой с рогами и копытами, а хвост его невероятно возбуждал.

Мы хором обозвали его извращенцем и выставили вон.

Кстати, у Олы вовсе не было копыт, а были аккуратные и чистенькие ножки. Жаль. Даже нисколько не мохнатые – эльф все-таки, хоть и павший.

Несколькими пассами Аарон погрузил Олу в сон и принялся молиться. Я молча смотрела в окно.

Удивительное дело! Ей удалось быстро и безболезненно успокоить Пашу! Даже Марина… даже Марина этого не могла!

Марина, Марина. Мне она нравилась, очень. В этом мире она пришлась бы ко двору. Марина была королевой, истинной аристократкой. Из серой толпы советских женщин в цветастых ситцевых платьях, щеголявших в сандалиях на носок и химической завивкой, Марина была белым лебедем среди голубей. Её костюмы и туфли вызывали бешеную зависть у меня и у Ники. Но что толку – мы все равно не могли их носить, две маленькие детдомовские дурочки, распотрошившие чемодан заморской гостьи. У нас не было плавной походки, идеальной осанки, этого врожденного достоинства, гордости российской дворянки, потомка князей Шереметьевых. Впрочем, даже если Марина и врала о своих корнях, она всегда была для меня недостижимым идеалом женщины. Ах! Я красила ногти её нежно-розовым лаком, втирала в руки крема, но все равно обгрызенные, обломанные, широкие ногти, исцарапанные руки, все в мозолях и туши никогда не смогли бы сравниться с нежными белыми ручками этой леди с острыми коготками.

Как долго я пыталась стать леди, мечтая быть похожей на Марину! Я следила за манерами, заставляла себя читать прессу и классиков, хоть Ги де Мопассан и Ремарк навевали на меня неудержимую зевоту. Я учила латынь, пыталась читать Джека Лондона в оригинале (кроме него в библиотеке на английском была только Агата Кристи, но её я и так знала назубок), посещала выставки и показы мод. Впрочем, и выставки, и показы доставляли мне удовольствие, чего не скажешь о латыни и английском.

Когда я поняла, что не имеет смысла быть похожим на кого-то? Уже после тридцати, кажется. Я – это я. Я никому не должна подражать, это бессмысленно. Я не смогу стать ни Мариной, ни Никой, ни Аллой Пугачевой, ни Лаймой Вайкуле (о, этот обворожительный прибалтийский акцент!), ни даже Алисой Фрейндлих. Я могу стать только Галиной Семенковой, ни больше и ни меньше. И если мне не идет рыжий цвет и химическая завивка – ну их к черту. Переживу.

Глава 25. Ах вы кони мои кони

– Галла! – окликнул меня эльф. – Погляди!

Ого! Силен, дружок. На месте рожек – страшные рваные раны.

– Ты что, их ножом выковыривал? – испуганно спросила я. – А что хвост?

– Там получше, – вздохнул эльф. – Синяк здоровенный, но это пройдет. А тут не могу залечить.

– Почему?

– Не знаю, – ответил эльф. – Может, само заживет?

– Ты еще подорожник приложи, – кивнула я. – Авось поможет.

– И приложу! – обиделся эльф. – И поможет! Будь уверена! Но будет дольше.

– Ага, а тебе тем временем Пашка приложит, – обрадовалась я. – Кулак в нос приложит!

– Да пошли вы… Питекантропы!

Он наложил пропитанную каким-то отваром повязку на голову Оле и привел её в себя. Женщина села, морщась от боли.

– Эх, сожгут тебя, ушастый, за колдовство на костре, – удовлетворенно сказала она, ощупав то место, откуда рос хвост.

Аарон побледнел.

– Буду тебя шантажировать, – злорадно сообщила бывшая эльфийка. – Сдам тебя трибуналу за пособничество темным силам. И для начала я хочу штаны и коня.

– Зачем? – выдавил из себя пораженный Аарон.

– Надену штаны, сяду на лошадь и быстренько в эльфийский лес, – пояснила Ола. – Что-то мне подсказывает, что нас будут преследовать теперь куда более серьезные силы.

– Почему?

– Потому что кое-кто (она посмотрела в мою сторону) остался без защиты.

– Это еще почему? – испуганно спросила я. – Что ты знаешь, Ола?

– Нуу… Ты же к судье заходила…

Ой, ушастая! Что-то ты не договариваешь! Аарон посмотрел на неё и отвел глаза.

– Да что случилось? – вскрикнула я. – Что-то с Оскаром? Что-то в Цитадели, да?

– С чего ты взяла? – удивился эльф. – Глупость какая!