Косьбище - В. Бирюк

Да, конечно, «каждый человек — кузнец своего счастья». Можно поднапрячься и сменить свой образ жизни, набор целей и средств на другие. Но для этого, как минимум, нужно знать, что существует это «другое». Не вообще: в природе «есть больные и есть здоровые». А конкретно, хоть на чуть-чуть, на укус-унюх: каково это быть «здоровым и богатым», а не «бедным и больным». Как оно изнутри смотрится, слышится, пахнет.

Вот почему хорошая средняя школа — это не школа, где много учат, это школа, где учат многому. Со студентами проще — они, в общем-то, уже знают что им «вкусно». А дети — нет. Они не знают, что свернуть противника по спирали в айкидо — это удивительно гармоничное танцевальное движение. Прекрасное не только тем, что он лежит, а ты — стоишь, а тем, что это именно ты так двигаешься. Что 250 вариантов доказательства теоремы Пифагора — это не набор нудятины, а сборник миниатюрных текстов, сделанных блистательными умами, где каждое слово выточено, выписано, выверено. А простенькие задачки об удвоении куба или о трисекции угла — нерешаемы. Не потому, что их решить нельзя, а просто никто уже две с половиной тысяч лет не знает как. Но ты можешь попробовать и стать первым в мире.

«Ведь если звезды зажигаются —Значит это кому-нибудь нужно?»

Можно построить целую жизнь вокруг поиска ответа на этот вопрос. Можно сделать эту жизнь спокойной и тихой, или бурной и полной авантюр, богатой или бедной, счастливой или несчастной. Можно сделать свою жизнь. Но должен быть кто-то, от кого ты услышишь этот вопрос, кто-нибудь, кто заставит тебя приглядеться-прислушаться к этой комбинации букв и звуков.

Да, нужны сила воли и принуждение. Внутреннее или внешнее. Чтобы хотя бы подойти к ощущению вкуса. Но и для ознакомления с букетом «Хеннеси» нужно и бутылку открыть, и бокал поднять. А если ты про «Хеннеси» ничего не знаешь, то и будешь, как все вокруг, потреблять «коленвал» Ишимского винно-водочного. Прямо по «Чёрному бумеру»:

«Ай, улица родная, семь домовИ три доски,Здесь делать неча, наши МуркиВоют все с тоски».

У Кудряшка всех этих «гносеологических» проблем не было. Он был вор от рождения — «ворёныш». Другого и не знал, и не хотел, и даже не представлял. Отец уходил, потом приходил, приносил подарки. Семейство жило обеспечено. Потом отец не вернулся. И мать отвела маленького Кудряшка к старейшинам.

Вообще-то, детишки в таких общинах работают или по милостыни, или по мелкому карманному или приусадебному воровству.

Средневековые детские общины городских воров достаточно хорошо описаны. Есть Диккенсовский «Оливер Твист», есть «Моль Флендрис». Есть Гаврош. Но это всё более поздние времена. Когда очередной социальный катаклизм в очередной стране выбрасывал в города толпы бездомных детей, и они объединялись в преступные сообщества. Иногда — с численностью измеряемой сотнями. Но — нужны большие города.

Первая волна роста средневековых городов в Европе пришлась на первую половину 14 века. И захлебнулась в середине века в ужасе «Чёрной смерти» — эпидемии чумы, уничтожившей треть населения континента. «Чёрная смерть» — это более позднее название. Современники писали: «Великое несчастье». Пушкинский «Пир во время чумы» — именно про это время. Одна из основных причин — блохи.

Вот сказал это и понимаю, что все попадуны и попаданки попадают со смеха. Вполне по-шаляпински: «Блоха? Ха-ха!». Насекомое, мелкое. Давится ногтём. Неприятно, конечно, но — не интересно: на борьбе с блохами ничего героического не построишь. Несущественная деталь средневекового образа жизни. Да, несущественная. Пока эта мелочь не перескакивает с инфицированной крысы на спящего человека. Перескакивает свободно, потому что у человека нет своей постели, он спит на улице, или у стены, или в подвале… Да хоть и в своём доме. Но там, где свободно бегают крысы.

В моей жизни была ночь, когда я проснулся и увидел крысу, сидящую на груди ребёнка. Не Чучундра на Буратино, а нормальный пасюк на груди двухлетней девочки, спавшей в своей кроватке. Моей дочери. Одно из самых… самых-самых… впечатлений в моей жизни. Сидит, наклонился вперёд, смотрит спящему ребёнку в лицо. И усами шевелит, принюхивается. А она не просыпается, только головой во сне мотает. И видно, как у неё под тонкой детской кожицей бьётся на виске жилка.

Что остановилась, красавица? Пиши, пиши слова мои. Страшно стало? И такое в моей жизни бывало. Ты, поди, и не видала как крысы по людям скачут? Как отъедают спящим носы и уши? Как вырывают куски мяса из щёк и шей? Как метят «подобия божие» мочой своей? Бог даст — и не увидишь. Ни ты, ни дети твои. Три зверя есть, что, коли нужда приходит, крыс едят во множестве и на том сил набираются. Которые страх смертный им внушить могут, коли победят сомны их бессчётные. Крокодил, волк и человек. Все три здесь, во мне. И покуда я жив — крысам по Руси вольно не бегать. Извести их не смогу, но воли вольной — не дам. Ни четвероногим, ни двуногим. Не бойся, девочка. Пиши далее.

Прошло лет двадцать. Как-то по весне приезжает дочка. Радостная такая, довольная.

– Мы сегодня у себя во дворе порядок наводили. А там от прежних жильцов мусорка неправильно поставлена была. Я там землю подняла, а под ней — крысиное гнезда. Штук двадцать. И они оттуда в россыпную.

– Испугалась?

– Нет, позвала мужа с приятелем. Они за угол встали, в засаду. Я крыс на них гоню, они их лопатой глушат и вилами накалывают. Три-четыре за раз. Крысы назад, на меня. Я на них топну — они опять за угол. Потом всех на дорожке разложили и смеёмся: «Первый раз видим как крысы на солнышке загорают». Выкопали яму, сбросили туда это всё и трактором укатали. Как в кино показывают, когда танк на окопе крутится.

– Не страшно? Не противно?

– Па, ну это же мой дом, моя земля. Зачем мне эта мерзость?

«Новое поколение выбирает «Пепси». У кого как. Моё «новое поколение» выбирает свой дом на своей земле. И чтоб никакой мерзости рядом. Без всяких мешающих делу эмоций. С радостью и азартом.

Правильно тот пасюк в кроватке унюхал: ещё одна «крысячая смерть» народилась.

А тогда… Как известно, крысы — очень хитрые животные с высокой степенью социализации. «Отличаются умом и сообразительностью». Через пару дней тёща поймала в сарае крысу. Может быть — эту же, может быть — другую. Зажала её в дверях и долго била подвернувшимся под руку поленом. Крыса орала. Громко, на всю улицу. Потом вырвалась и убежала. А ночью все крысиное семейство ушло. «Ну их, этих психов». Потом мы нашли в подвале их опустевшее гнездо.

В Средние Века только один раз, 26 июня 1284 года крысы ушли. За «пёстрым флейтистом» из Гамельна. Такая детская милая сказочка. Сказочка… В официальной хронике этого города, которая велась в магистрате, в записи о 1384 годе, среди регистрации сделок с недвижимостью и прочих городских дел, есть фраза: «Сто лет тому назад пропали наши дети».

Из других городов крыс выгнать не удавалось. Урбанизация в 14 веке состояла в наполнении существующих городов новым населением. Образ жизни — не изменялся. Тот же принцип: «как дедами-прадедами заведено». А ведь сказал же Иисус: «Не наливают молодое вино в старые мехи». Потому что и продукт, и тара будут испорчены.

Что касается такой части образа жизни как личная гигиена, то по тогдашним представлениям забота о теле полагалась греховной, а чрезмерно частое мытьё и связанное с ним созерцание собственного нагого тела — вводящим в искушение. «Здоровым телесно и в особенности молодым по возрасту следует мыться как можно реже», — предупреждал об опасности Святой Бенедикт. Святая Агнесса приняла этот совет столь близко к сердцу, что за время своей сознательной жизни не мылась ни единого раза.

Результат — сокрушительный. Треть населения — это в среднем. В Северной Италии — две трети. Для Гренландии — практически полное вымирание поселений варягов. Через 200 лет Кэббот приплыл к берегам Нью-Ньюфаундленда, Винланда из исландских саг. Его спутники отмечали белый цвет грудей местных женщин. Это всё, что осталось от Лейфа Счастливого и Эрика Рыжего.

Для России — это смерть Семеона Гордого со всем семейством. И уничтожение построенной, отлаженной системы мобилизационных мероприятий, отработанных взаимодействий между отрядами. Обученные, вооружённые, боеготовые русские рати стали рядами осевших могильных холмиков. Павших не поражаемыми бесчисленными полчищами искусных и сильных врагов, не в бою с ордами погаными, но сила русская была сокрушена, уничтожена блохой мелкой. «Куликовская битва» была отложена на поколение. И всё равно, Дмитрию Донскому пришлось ставить в первые ряды русского строя детей. Потому что обученные, боеготовые деды и прадеды этих подростков «стали землёй Русской».

«И лежат они все в ряд.Глазницами в рассвет.И каждому из нихСовсем немного лет».

Для католической Европы — это отмена моногамии и паническая папская энциклика из Авиньона со словами: «пусть каждый берёт себе столько женщин, сколько может прокормить». Каждый — из выживших.