Сыщик-убийца - Ксавье Монтепен

Рене Мулен, Жан Жеди и его товарищ отошли в угол.

— Вот о ком я говорил, — сказал Жан Жеди.

— Я очень рад оказать вам услугу, тем более что ваша физиономия мне нравится.

— Благодарю, — сказал, улыбаясь, Рене, протягивая руку.

— Когда ты выходишь?

— Через три дня.

— Утром или вечером?

— Утром. О чем вы хотели меня просить?

— Вынести отсюда письмо и ключ.

— Это возможно. Дальше?

— Передать одной особе…

— А затем?

— Больше ничего.

— Кроме того, — прибавил Жан Жеди, — ты должен прийти сюда и принести нам пачку табаку. Это будет значить, что поручение исполнено.

— Отлично, я отнесу письмо и ключ и пришлю вам четвертку табаку. Даю вам слово, а мое слово чего-нибудь стоит. Вы знаете, что я здесь за продажу билетов, а не за что другое?

— Знаю, что вы честный человек, и потому могу вам сказать, что от данного поручения зависит жизнь и спокойствие одной несчастной женщины и ее дочери. Вы передадите им не богатство, но спокойствие.

— И кроме того, получишь двадцать франков, — прибавил Жан Жеди.

— Ни гроша! Я не хочу денег теперь, когда узнал, в чем дело. Я хочу доставить себе удовольствие сделать даром доброе дело.

Рене стал настаивать, но продавец билетов упрямо отказывался.

— Не будем говорить об этом, — сказал он, — я упрям, как осел; к тому же мы когда-нибудь встретимся, и тогда вы угостите меня завтраком на этот луидор.

— О! Я вас угощу великолепным завтраком: двадцать дюжин устриц и шабли сколько угодно… Решено!

— Но надо подумать, как вынести ваше письмо и ключ, так как при выходе обыскивают.

— В таком случае, все погибло! — с беспокойством воскликнул Рене.

— А ключ велик?

— Нет, он помещается в воротнике пальто, которое на мне.

— Хорошо, я последую вашему примеру. Что касается письма, то я зашью его под кушак панталон. Вы дадите мне все это послезавтра вечером, чтобы вас не видели со мной перед моим выходом, иначе обыск будет более строгим.

— А когда вы исполните мое поручение?

— Тотчас, как выпустят.

— Благодарю. Я дам вам все накануне.

Случайно Жан и Рене спали в одной и той же камере, и постели их стояли рядом.

Жан Жеди мигом заснул, но Рене всю ночь не смыкал глаз, обдумывая письмо, и на другой день утром сейчас же запасся бумагой, чернилами, пером и начал писать:

«Дорогая мадам Леруа! Представьте себе: я еще до сих пор не знаю причины моего ареста, поэтому нахожусь в смертельном беспокойстве, тем не менее думаю, что дело идет о политике и это очень несправедливо, так как я не имею обыкновения вмешиваться в то, что меня не касается.

После нашего свидания на кладбище я ожидал случая, который представился только сегодня, — послать вам письмо, чтобы вы могли, до моего освобождения, начать дело о возвращении честного имени вашему дорогому мужу. Черновик письма, о котором я вам говорил, заключающий в себе драгоценное указание и имя написавшего его, находится у меня в квартире, где еще не было обыска, так как я не назвал адреса.

Вы найдете его в правом ящике письменного стола, ключ от которого остался в замке. Письмо в четырехугольном конверте из синей английской бумаги, запечатанном красным сургучом, на нем написано «Правосудие». Вы должны взять этот конверт вместе с деньгами, которые лежат в столе, и процентными бумагами, которые я поручаю вам, так как принужден буду сказать адрес следователю, после чего последует обыск. Я не хочу, чтобы опечатали мое состояние. Мне придется потом слишком много хлопотать, чтобы получить обратно мое скромное имущество. В одно время с этим письмом я посылаю вам ключ от квартиры. Дверь в нее находится на правой стороне лестничной площадки четвертого этажа, в доме на Королевской площади, номер 24, в котором вы сами жили прежде несколько месяцев.

Идите ко мне на квартиру в тот же вечер, как получите письмо, и войдите, не обращаясь к привратнице, которая иначе станет вас расспрашивать.

Она хорошая женщина, но любопытна и болтлива. Во всяком случае, если она вас остановит, то скажите ей, что идете к портнихе, мадам Ланглуа, которая живет на третьем этаже. Дверь не запирается никогда раньше десяти часов вечера. Будьте мужественны и надейтесь! С Божьей помощью я скоро буду с вами и помогу в деле, которое решил довести до конца.

Остаюсь вашим преданным другом

Рене Мулен.

P.S. Не давайте никому моего адреса».

Рене перечитал письмо, нашел, что оно совершенно ясно и понятно, положил его в конверт и написал адрес: «Госпоже Монетье, улица Нотр— Дам, 19».

Услышал шум шагов, Рене поспешно спрятал письмо, но сейчас же успокоился, увидев Жана Жеди.

— Письмо написано, — сказал он.

— Черт возьми! Вы не опаздываете!

— Я чувствую себя спокойнее, когда все кончено. Подумайте, ведь дело идет о жизни и спокойствии двух несчастных женщин!

— И ваше послание даст им все это?

— Оно позволит им, по крайней мере, спокойно ждать моего оправдания.

— А вы надеетесь быть оправданным?

— Я убежден в этом, так как у меня нет ничего на совести.

— Это еще не причина!

— Правда, — прошептал Рене, вспомнив о Поле Леруа. Рене до известной степени доверял Жану Жеди, но не настолько, чтобы рассказать ему о своем деле и цели, к которой он стремился.

Жан Жеди, напротив, не скрывал от него ничего. Его влекло к Рене, что не мешало ему смотреть на механика как на мошенника, который, пользуясь своей приличной наружностью, работал в высшем свете. Жан хотел предложить ему участие в деле, с помощью которого надеялся составить себе состояние.

— Черт возьми! — сказал Жан Жеди. — Если бы мы были судимы вместе и вместе оправданы и выпущены на свободу, то я отплатил бы вам за вашу доброту с процентами!

— Но вы мне ничего не должны, — возразил Рене, — я никогда не действую из расчета.

— Я также, но даю слово, мне хотелось бы разбогатеть вместе с вами.

Механик рассмеялся:

— Вы все думаете о вашем наследстве?

— Более чем когда-либо, только, по правде сказать, это не наследство.

— Что же тогда?

— Великолепный шантаж!

— Шантаж? — повторил механик с отвращением, настоящего смысла которого Жан Жеди не понял.

— О, нечего бояться! Нет ни малейшей опасности, чтобы нас отправили к комиссару, так как им самим пришлось бы плохо.

— Значит, вы знаете какую-нибудь важную тайну?

— Да, очень важную. И ты можешь мне отлично помочь в этом деле. Ты хорошо одет, у тебя отличные манеры. Это именно то, чего мне недостает. Впрочем, мы еще поговорим, сначала надо узнать, выйдем ли мы вместе.

Рене кивнул в знак согласия.

«Что это может быть за тайна? — думал он. — Надо узнать…»

Жан Жеди любил выпить и не скрывал этого, Рене рассчитывал воспользоваться его слабостью, чтобы развязать ему язык; но в тюрьме случая не представилось.

«Я имею дело с профессиональным вором, — думал Рене. — Называя себя посыльным, он солгал, но когда-нибудь я расспрошу его о прошлом».

В это время явился сторож и позвал нескольких арестантов к следователю. Жан Жеди был в их числе. Его привели обратно уже после полудня, и Рене, которому разговор с ним помогал убивать время, с нетерпением ждал его.

— Ну что, хорошо ли идут ваши дела? — спросил он.

— И да, и нет, — ответил Жан.

— Как так?

— Я вызвал свидетелей, которые показали, что в то время, когда этой негодяй — Филь-ан-Катр — воровал часы, я был в Пантене и ушел оттуда только вечером.

— В таком случае, ваше алиби несомненно?

— Увы! Нет.

— Почему же?

— Потому что, имея несчастье быть судимым вторично, я на дурном счету у судей, которые говорят: «Если этот негодяй не украл часы, то, по всей вероятности, украл что-нибудь другое, поэтому не большая беда осудить его». Словом, мне нужен адвокат, который сумел бы доказать, что я невинен, как новорожденный ребенок.

— Я думал, что суд дает защитника каждому подсудимому.

Жан Жеди пожал плечами.

— Адвокат по назначению! — с презрением воскликнул он. — Об этом нечего и говорить: лучше защищаться самому.

— Ну что же, возьмите кого-нибудь другого.

Жан Жеди засмеялся:

— Ты умен, нечего сказать! Самый плохой адвокат стоит от шестидесяти до восьмидесяти франков, а в настоящее время у меня в кармане пусто.

— Есть способ это устроить.

— Какой?

— Я хочу взять себе защитника и попрошу его взять на себя и ваше дело, и заплачу ему.

— В самом деле? Ты сделаешь это?

— Конечно, если я говорю.

— Ну, мой милый, я буду обязан тебе на всю жизнь, и, если вам когда-нибудь понадобится, я позволю себя разрезать для вас! — Он с жаром пожал руку Рене. Помолчав, он продолжал: — Вы знаете какого-нибудь адвоката?