Иерусалимский ковчег - Александр Арсаньев

— Вы играете в шахматы? — обратилась к нему Полянская.

Японец кивнул.

— Разрешите составить вам компанию, — попросила она.

Кинрю передвинул на ее стороны все белые фигуры. Через час Лидия Львовна объявила мат моему дракону.

— Не может быть! — растерянно воскликнул японец, а мне стало очень тревожно за судьбу нашего нелегкого предприятия.

Графиня заулыбалась.

— Мой жених научил меня играть в эту игру, — объяснила она свое везение.

— Он великий математик? — с интересом осведомился Кинрю.

— Нет, — возразила ему Полянская. — Он — великий человек!

С этим трудно было поспорить, вряд ли мальтийцы выбрали бы себе в бальи личность заурядную и ничем непримечательную.

— Расскажите о нем, — попросил Кинрю.

Графиня было открыла рот для того, чтобы поведать о любимом человеке, но неожиданно передумала.

— Сами увидите, — только и сказала она.

— А что из себя представляет ваше имение? — подключился я к разговору.

— Мое? — удивилась графиня, но мгновенно сориентировалась, припомнив, что скоро выходит замуж за его обладателя. — Ну, конечно же, — сказала она. — Мое будущее имение, — поправила меня Лидия Львовна. — Это нечто невероятное, Анатоль человек с фантазией! — восхищенно произнесла она. — Я полагаю, что вам это путешествие надолго запомнится, — усмехнулась русалка, и мне ее слова показались зловещими.

К родовому имению Анатолия Дмитриевича Елагина мы подъехали около часа дня. Я прильнул к каретному окошку, чтобы рассмотреть его во всех подробностях. Как и следовало ожидать, по дороге на жизнь и честь молодой графини никто не покушался.

— Полагаю, — заметил я, что ваши преследователи наконец-то оставили вас в покое.

— Бог милостив, — сказала графиня Лидия и потянулась за ридикюлем. Достала из него круглое зеркальце и принялась прихорашиваться.

— По жениху соскучились? — поинтересовался Кинрю.

— Конечно, — вздохнула графиня и бросила на меня короткий испытующий взгляд. Я сделал вид, что ко мне эта реплика нисколечко не относится. Хотя, если говорить откровенно, я должен признать, что меня задели ее слова, вопреки тому, что я тщательнейшим образом боролся со своими личными чувствами.

Мы выехали на главную аллею регулярного парка, миновали небольшую часовню и оказались у огромного трехэтажного дворца с ротондой, украшенной вытянутыми ионическими колоннами.

Аллея вся сплошь была усеяна опавшими пожелтевшими листьями, мраморные скульптуры казались унылыми на глянцевом фоне осеннего неба, которое с самого утра грозило разразиться дождем.

На веранде, к которой прилегала ротонда, украшенная декоративными решетками, появился и сам хозяин имения в сопровождении целой свиты.

— Анатолий Дмитриевич, — шепнула мне на ухо Полянская.

— Mais c'est un palais! — восхищенно воскликнул я.

— Вы еще не видели самого главного! — с гордостью сказала графиня. Я не мог с этим не согласиться, потому как баварская переписка представляла для меня гораздо больший интерес, чем это архитектурное сооружение.

— Кто эти люди? — спросил у нее Кинрю.

— Елагинская свита, — повела плечами графиня Лидия Львовна.

— В каком смысле? — заинтересовался я.

— Анатолий Дмитриевич — оригинал, — ответила Полянская. — У него здесь нечто наподобие императорского двора, — объяснила она. — А все эти люди — его свита! Он нанимает за плату обедневших дворян и предлагает им дворцовые должности. У него даже церемонимейстер имеется.

— Лихо, — присвистнул я. — А вы, сударыня, займете в этом царстве место императрицы?!

— Как знать? — усмехнулась графиня. — Человек, как говорится, предполагает, а Бог располагает!

Я выбрался из дормеза и подал руку Полянской. На встречу к нам устремился сам Анатолий Дмитриевич. Он с нежностью обнял Лидию Львовну и только потом заметил меня и моего бесценного Юкио Хацуми.

— Дорогая, вы не могли бы представить мне этих двух господ, — обратился Елагин к Полянской.

— Конечно, — кивнула графиня Лидия. — Яков Андреевич Кольцов, поручик в отставке и его… — она на мгновение замялась, выбирая подходящее слово. — Слуга, то есть друг, — поправилась Полянская.

— Правильнее было бы сказать компаньон, — вмешался японец.

Елагин же удостоил его холодным взглядом свинцовых глаз, но промолчал. На вид моему сопернику было лет сорок, он был строен, широк в плечах и, как мне показалось, немного угрюм. Виски его уже тронула благородная седина. Жесткие черные волосы были аккуратно подстрижены и завиты куафером в тугие локоны.

Одет господин бальи был в черный бархатный фрак со стоячим воротником и слегка скошенными длинными фалдами, доходящими до колен, в белоснежные брюки со штрипками, кремовый короткий жилет и черные блестящие башмаки. Борта жилета и фрака Елагина были густо затканы золотом, концы шейного кружевного платка прятались на груди за жилетом.

— Добро пожаловать, — едва склонил голову Елагин и холеной ухоженной ладонью, поверх которой спускались белые кружевные манжеты, пригласил нас на веранду дворца, охраняемую двумя огромными бронзовыми собаками.

— Господин Кольцов был так добр, — сказала графиня, что выразил желание сопровождать меня к вам. Я же вам писала, — добавила графиня, — что со мною стали с некоторых пор происходить довольно странные вещи.

— Уж не знаю, как вас и благодарить, — едко сказал Елагин, обращаясь ко мне. И по тону его голоса я определил, что ему уже давно обо мне почти все известно. К тому же, в рядах его свиты я разглядел и белокурого Мишеля, юного посланца графини. У меня не оставалось сомнений, что Полянская мне не доверяет, а потому и держит вблизи себя, под наблюдением. Это было очередным подтверждением того, что Мира, как обычно, права.

— Проводите господ в их апартаменты, — велел Елагин одному из своих многочисленных слуг. — Через два часа, — обратился он к нам, — состоится концерт домашнего оркестра в часовне. Просим пожаловать, дорогие гости! — добавил он. — Мне представляется, вы у нас надолго задержитесь! — заулыбался хозяин.

Нам с Кинрю отвели огромную комнату на третьем этаже с двумя каменными балконами, украшенными лепниной. Наши апартаменты были шикарно обставлены роскошной мебелью из красного дерева, стены затянуты блестящей бежевой тканью, на полу сияли навощенные плиты паркета. Имелся также и клавесин с перламутровыми клавишами слоновой кости.

— У меня такое ощущение, — промолвил Кинрю, — что нас отсюда долго не выпустят!

— Твой внутренний голос тебя не обманывает, — ответил я. — Пока у нас есть немного времени до концерта, — я бросил взгляд на старинные фарфоровые часы, — я попробую осмотреть эту усадьбу.

— Вы рассчитываете, что Елагин хранит баварскую переписку здесь? — удивился японец.

— В жизни иногда случаются всякие неожиданности, — ответил я.

Оставив Кинрю за чтением какого-то нравоучительного романа, я вышел из комнаты в темный вестибюль с внушительными колоннами. Миновав анфиладу просторных комнат, убранных изысканными цветами, которые, судя по всему, произрастали в местной оранжерее, я очутился по соседству с картинной галереей, которая, как мне показалось сначала, пустовала. Я хотел уже миновать и ее, как из-за запертых дверей послышались голоса.

Я остановился, осмотрелся по сторонам, но никого по близости не приметил. Тогда я подошел к дверям и приложился ухом к замочной скважине. До меня донесся голос моей сирены.

— Анатоль, мы не можем больше откладывать! — восклицала она. — Сейчас для наших целей наступил наиболее благоприятный момент. Мы ждали уже целых полгода, у кого угодно может иссякнуть терпение! — вознегодовала графиня. — Государь подготовлен, кстати, не без участия баронессы Крюденер, и ожидает от нас целенаправленных, жестких действий!

— Сударыня, — проговорил Елагин. — А как же нам быть с этим масоном, который следит за нами и все вынюхивает, словно заправская ищейка? — усмехнулся он. — Мы не можем убрать его просто так! Кольцов — это вам, увы, не Гушков. Такое дело не удастся замять, — добавил он. — Он наверняка уже доложился своему орденскому начальству, куда направился, и его убийство вряд ли обойдется нам без последствий.

— Да он же у нас в руках! — возразила моя русалка. — Какое-то время вы продержите его здесь, а я передам компрометирующие письма по назначению. Я надеюсь, они на месте? — спросила она обеспокоенно.

— Разумеется, — ответил Елагин. — Где им и полагается, в тайнике!

— В библиотеке? — переспросила графиня.

— Я бы не стал их перепрятывать, не поставив вас об этом в известность, — раздраженно ответил Анатоль.

Возблагодарив Провидение за полученную подсказку, я отправился на поиски усадебного книжного хранилища, которое, как я полагал, находилось во дворце.