Интересные времена (пер. С.Увбарх под ред. А.Жикаренцева) - Terry Pratchett

– Формально – нет. Заключенным… не разрешается… говорить… друг с другом… – Голос звучал все тише, пока не смолк совсем, как будто говорящий неожиданно вспомнил нечто очень важное.

– Ах да, – кивнул Ринсвинд. – Я забыл. Это ведь… Гункунг… Здесь все… выполняют… правила…

Голос Ринсвинда тоже смолк. По другую сторону стены также воцарилось долгое, задумчивое молчание.

– Ринсвинд?

– Двацветок?

– Но что ты здесь делаешь?! – воскликнув Ринсвинд.

– Гнию в темнице!

– И я тоже!

– О боги! И давно? – произнес приглушеный голос Двацветка.

– Что? Что давно?

– Но ты… почему ты…

– Не догадываешься? А кто написал про свой отпуск?

– Я просто хотел немножко развлечь людей!

– Развлечь? Развлечь?

– Ну, я подумал, людям будет интересно узнать о культуре другой страны. Мне и в голову не могло прийти, что из-за этого случится столько неприятностей.

Ринсвинд прислонился к своей стороне стены. Ну разумеется, само собой, Двацветок никому не хотел вреда. Некоторые люди такие: они желают только хорошего. Наверное, последними словами, которые прозвучат за мгновение до того, как Вселенная сложится, словно бумажная шляпа, будет вопрос типа: «Интересно, а что случится, если я нажму на вот эту кнопку?»

– Видимо, ты попал сюда по воле Рока, – произнес Двацветок.

– Ага. Он любит шутить такие шутки, – ответил Ринсвинд.

– А помнишь, как хорошо мы проводили время?

– В самом деле? Наверное, у меня глаза были закрыты.

– Наши приключения!

– Ах, ты об этом. Приключения – это когда ты висишь на большой высоте, падаешь откуда-нибудь и тому подобное?…

– Ринсвинд?

– Да? Что?

– Знаешь, теперь, когда ты здесь, мне гораздо легче.

– Поразительно.

Ринсвинду нравилась стена, на которую он опирался. Крепкий, надежный камень. Сразу чувствуешь – на него можно положиться.

– Твой дневник читают повсюду, – сообщил он. – Такое впечатление, что его копия есть у каждого. Настоящий революционный документ. И когда я говорю «копия», то имею в виду именно копию. Каждый делает себе копию и передает оригинал дальше.

– Да, это называется самиздат.

– А что это значит?

– Это значит, что каждая копия должна быть точно такой, как и тот текст, с которого копируют. О боги, я-то думал просто развлечь людей, заинтересовать их. Кто бы мог предположить, что к моим записям отнесутся так серьезно? От всей души надеюсь, что никто не пострадает.

– Как сказать… Твои революционеры все еще пребывают на стадии лозунгов и листовок. Но вряд ли это послужит оправданием, когда их будут судить.

– О боги.

– А как получилось, что ты до сих пор жив?

– Понятия не имею. Может, обо мне просто забыли? Знаешь, такое иногда случается. Слишком много бумаг. Кто-нибудь сделает неверный мазок кистью или забудет переписать строчку. Я сам с этим не раз сталкивался.

– Ты хочешь сказать, человека могут сначала бросить в темницу, а потом забыть о нем?

– О да, таких здесь сколько угодно!

– Тогда почему их не выпускают?

– Наверное, из-за смутного ощущения, что раз они здесь, то, видимо, что-то натворили. Боюсь, наша система правления оставляет желать лучшего.

– К примеру, какой-нибудь новой системы правления.

– Тише, тише, за такие слова здесь сажают в тюрьму.

Жители спали. Но Запретный Город не спал никогда. Всю ночь напролет в огромном здании Конторы мерцали огни факелов. Дела империи шли своим чередом.

Согласно наблюдениям Профессора Спасли, главным образом это означало, что бумаги продолжали двигаться.

Шесть Благожелательных Ветров был заместителем администратора района Лантанг. Работу свою он исполнял прилежно и к тому же любил ее. Человек он был незлобивый.

Правда, чувства юмора у него было не больше, чем у куриной запеканки. Правда и то, что на досуге он играл на аккордеоне, очень не любил кошек и имел привычку после чайной церемонии промокать верхнюю губу салфеткой таким жестом, который побуждал госпожу Шесть Благожелательных Ветров годами и на регулярной основе совершать мысленное убийство. Свои деньги он держал в кожаном кошелечке и после каждой покупки пересчитывал их очень тщательно – в особенности если за ним стояла очередь.

Но, с другой стороны, он хорошо обращался с животными и совершал скромные, но регулярные благотворительные деяния. Часто подавал умеренные суммы нищим на улице, хотя при этом никогда не забывал сделать соответствующую пометку в своей записной книжечке – чтобы немного позже навестить этих самых нищих в твоей официальной ипостаси.

И он никогда не отбирал у людей больше денег, чем у них было.

Кроме того, Шесть Благожелательных Вечеров – довольно редкий случай для человека, работающего в Запретном Городе, – не был евнухом. Само собой, стражники тоже не были евнухами (официально это обходили весьма остроумно: их причисляли к разряду мебели). Но практика показала, что сборщикам налогов также требуются все возможности, данные им от природы, – для противостояния порокам среднего крестьянина, который только и думал о том, как бы половчее уклониться от уплаты налогов.

В Конторе встречались люди гораздо хуже Шести Благожелательных Ветров, поэтому лишь чистым невезением можно объяснить то, что именно в его кабинете отворилась бумажная на бамбуковом каркасе дверь и именно его взору предстали шестеро странных на вид евнухов, один из них в колесном средстве передвижения.

Странные евнухи даже не поклонились, не говоря уже о том, чтобы пасть на колени. А ведь на Шести Благожелательных Ветрах была не просто красная шляпа чиновника, но еще и с белой пуговицей!

Однако старики вошли в кабинет как к себе домой. От удивления у Шести Благожелательных Ветров кисти попадали из рук. Один из вошедших принялся протыкать дырки в стенах и нести чепуху.

– Эй, да стены-то из бумаги! Смотри, если облизать палец, протыкаешь на раз! Видишь?

– Я сейчас позову стражу, и вас всех жестоко выпорют! – прокричал Шесть Благожелательных Ветров, лишь уважение к возрасту не позволило ему накинуться на наглых посетителей с кулаками.

– Что он говорит?

– Говорит, что вызовет стражу.

– О-о-о, да! Пожалуйста, только не мешай ему вызвать стражу!

– Нет, сейчас еще рано. Ведем себя нормально.

– Значит, мне можно перерезать ему глотку?

– Я имел в виду несколько иной вид нормальности.

– По-моему, перерезать глотку врагу – это очень даже нормально.

Один из стариков посмотрел на потерявшего дар речи чиновника и улыбнулся широкой улыбкой.

– Просим прощения, ваше превос… проклятье, забыл слово… парус для тележки?… огромная скала?… ах да… почтительность, мы вроде как слегка заплутали.

Два других старика склонились над Шестью Благожелательными Ветрами и начали читать или, по крайней мере, попытались прочесть документ, над которым он работал. Лист бумаги бесцеремонно выдернули у него из рук.

– Что тут написано, а, Проф?

– Сейчас посмотрим… «Первый осенний ветер качнул цветок лотоса. Семь Везучих Бревен должен уплатить одну свинью и три [39] рис в противном случае он получит много ударов по [40]. Согласно приказу Шести Благожелательных Ветров, сборщика налогов, Лаптанг».

В поведении стариков произошла едва уловимая перемена. Теперь все они широко улыбались, но почему-то в их улыбках не чувствовалось благожелательности. Один из пришельцев, с зубами, как алмазы, наклонился к Шести Благожелательным Ветрам и на ломаном агатском произнес:

– Так ты сборщик налогов, господин Шиш На Шляпе?

Шесть Благожелательных Ветров принялся лихорадочно соображать, успеет ли он вызвать стражу. Странные старики пугали его. Никакой почтенностью тут и не пахло. Напротив, от них исходила явная угроза. И хотя оружия у них вроде не было, все железно свидетельствовало о том, что не успеет он, Шесть Благожелательных Ветров, произнести и слово, как будет убит на месте. Кроме того, горло у него пересохло, а штаны несколько отсырели.

– Но что плохого в том, чтобы быть сборщиком налогов?… – сипло вопросил он.

– А кто сказал, что в этом есть что-то плохое? – ответил Алмазные Зубы. – Мы всегда рады встрече со сборщиком налогов.

– Это одна из наших любимейших профессий, – поддержал другой старик.

– От стольких хлопот избавляет, – подхватил Алмазные Зубы.

– Ага, – добавил третий. – Вроде как и не надо ходить от дома к дому, убивая всех подряд и отнимая жалкие медяки, просто ждешь сборщика налогов и…

– Господа, можно я кое-что скажу?

Произнесший эти слова чем-то смахивал на козла, но вид у него был не столь зловещий, как у остальных. Разбойники сгрудились вокруг козлолицего, и до Шести Благожелательных Ветров снова донеслись необычные звуки грубого чужеземного языка: