Избранница Наполеона - Мишель Моран

Приподнятое настроение сохраняется у него и тогда, когда мы размещаемся в наших покоях.

— О, шахматная доска! — восклицает Наполеон, входя в мою спальню, но я обращаю внимание, что сыграть он не предлагает. Его губы растягиваются в медленной, многозначительной улыбке. — Разденься.

Глава 14. Полина Боргезе

Экс-ла-Шапель[8]

Май 1810 года

— Он заскучал? Невеста его плохо развлекает? Поверить не могу! — Поль откладывает письмо моего брата, а я продолжаю изображать изумление. — Но как такое возможно? Она же габсбургская принцесса! В ее жилах течет кровь тысячи поколений! Для французского императора этого должно быть более чем достаточно.

— Дальше читать? — сухо спрашивает Поль.

— Продолжай.

Я откидываюсь на большие шелковые подушки и удивляюсь, почему так мало зажиточных европейцев привозит сюда, на воды, свою обстановку. Какой смысл приезжать на воды в Гранню и испытывать неудобства, используя каменные скамьи и деревянные кресла?

Поль бросает взгляд на двух блондинок, принимающих термальные ванны, и, когда обе отвечают на его взгляд, я испытываю внезапное раздражение. Я тут для того, чтобы найти средство от своих жутких болей, а от него сейчас всего-то и требуется, чтобы не отвлекаться от письма.

Он начинает:

«Мне недостает наших бесед, Паолетта. Здесь нет человека, с кем бы я мог вести умную беседу об Арриане и его труде о походах Александра Македонского, а также об их значении для нашей империи. С каждым днем сельская местность надоедает мне все больше, и чем дальше мы оказываемся от Парижа, тем острее мое желание вернуться. Представь себе, во Франции, наверное, нет ни одной придорожной таверны, где бы императрица отказалась поесть. Будь у нас возможность посетить их все, она сочла бы наше путешествие удачным. И мне это изрядно надоело.

Пиши мне. Меня не волнует, что ты на водах в Гранню. Это не повод хранить молчание.

Поль возвращает мне письмо и берется за гётевские «Страдания молодого Вертера», чтобы продолжить чтение. Но в этот момент я замечаю желваки на его щеках. Слежу за его взглядом. Оказывается, к нам движется капитан де Канувиль в купальном костюме. Бог ты мой! Он просто светится, и взоры всех женщин в Экс-ла-Шапеле обращены на него. Но устраивается он рядом со мной.

— Пар, вода, обжигающий жар — как вашему высочеству удается переносить это все без последствий? Богом клянусь, на свете нет зрелища прекраснее вас!

Он целует меня в губы, и мне смерть как хочется повалить его на себя. Какая жалость, что в эти ванны пускают детей.

Поль обмахивается книгой. Здесь жарче, чем в Египте.

— Не угодно ли вашей светлости прерваться на обед? — спрашивает он. — Вы три дня питаетесь одним супом.

Это оттого, что меня била дрожь и донимала рвота. Вчера до четырех часов не могла уснуть.

— Ах, да как можно думать о еде в таком месте? — беспечно отмахиваюсь я. — Я же не немка, с аппетитом набивающая брюхо всю дорогу до самой Голландии.

Поль хмурится, а я поворачиваюсь к де Канувилю.

— Я получила письмо, — объясняю я. — Брат уже заскучал. Судя по всему, его плодовитая корова только и делает, что ест.

— Удивляюсь: весь мир у его ног, а он выбирает какую-то австриячку. Где они сейчас?

— В Бреде, — отвечает Поль.

— Бреда? Ну и ну!

Это там, где в изгнании жил Карл Второй. Богом забытое место.

— А еще хотел, чтоб мы ехали с ним! — удивляюсь я. — Каролина-то, конечно, отговорилась. Беременна, видите ли, — ворчу я.

Поль смотрит с любопытством, но вопрос задает де Канувиль:

— Она беременна?

— Надеюсь, что нет. Она и без этого жирна как свиноматка.

— Что же, она обманула императора? — недоумевает Поль.

— Он же не Господь Бог! — усмехается де Канувиль.

— А вот это уже тянет на измену! — мрачнеет Поль.

— И что теперь? Ее высочество меня прогонит?

Оба смотрят на меня, а я уже жалею, что завела этот разговор.

— Да, сестра солгала. И да, это все предательство. И что с того? — Я откидываюсь на подушки, и у меня вдруг с новой силой схватывает живот. — Не пойти ли нам прогуляться?

Де Канувиль мгновенно выпрямляется. Но Поль колеблется.

— Ваша светлость, мы здесь уже три недели, а вы не продвинулись дальше этих ванн. Вам не кажется…

— Я себя хорошо чувствую! — обрываю я.

— Вы чахнете на глазах, — не унимается Поль. Он считает, эти ванны мне не на пользу. — Сколько дней можно вот так тут сидеть?

— Столько, сколько потребуется, пока не поправлюсь.

И мы еще два месяца торчим в Экс-ла-Шапеле.

— Я понимаю, твой брат сердит, но это? — Де Канувиль меряет шагами мои апартаменты. Туда-сюда, туда-сюда, пока меня не начинает тошнить от одного его вида. — Не может быть, чтобы это было всерьез!

Наполеон уже лишил нашего брата Луи голландского трона за непослушание, а теперь грозит оставить меня без титула княгини Боргезе, если я немедленно не вернусь в Фонтенбло.

— Он этого не сделает! — уверен де Канувиль. — Он вернулся из свадебного путешествия, и ему просто все прискучило. Это пустые угрозы.

— Тебе-то откуда знать? — Я стою у окна и смотрю на ванны из золота с бирюзой. Я знаю, что он по мне скучает и я ему нужна, и теперь он это доказал. — Может, скажешь, что и его угроза в адрес кардиналов — тоже блеф? Помнишь, когда на его венчание из тридцати приглашенных приехали только одиннадцать кардиналов, он поклялся унизить их перед лицом всего Рима? Тоже, скажешь, пустая угроза?

Де Канувиль бледнеет. Такого неуважения ни один правитель не потерпит. Девятнадцать пустых кресел на самом важном венчании в Европе. И уже на следующей неделе Наполеон вызвал их всех в Тюильри и продержал в приемной больше двух часов. Позже он появился, но лишь затем, чтобы объявить, что у него нет времени, а их экипажи готовы к отъезду. Когда же кардиналы вышли к своим каретам, то обнаружили, что лошади исчезли. Невинное происшествие, если разобраться. Недосмотр дурака-конюха. В результате уехать отцам церкви удалось только в семь часов вечера.

Ему просто надоело непослушание.

— На сей раз брат не блефует! — уверенно говорю я.

Глава 15. Поль Моро

«Просто сделай отверстие в потолке над моей ванной и вели слугам лить молоко, когда я буду готова. Я понимаю, для тебя это некоторое неудобство, но подумай, какая будет польза моему здоровью».