Re: Перерождение задрота любящего жанр стратегии! Том 2 - Focsker

— Мне нужна религия, страшно-смертельная болезнь, которую мы сможем контролировать, и противоядие от неё, — решение далось мне не легко, но только так, жертвуя чужими подданными ставшими мне врагами, я мог достичь наилучшего результата с наименьшими потерями среди моего личного состава.

Занести в города заразу, запустить туда парочку своих верных ребят, попутно снабдив тех антидотами — таков мой план. Посеять смуту, дать заражённым людям возможность почувствовать холодное дыхание смерти, а после, явить чудесное спасение в религии, что по воле моей будет требовать смещения «неугодной богу» правящей семьи и передачи их обязательств кому-нибудь лояльному правящей семье и империи. Действуя изнутри я намеревался как можно сильнее распространить заразу в городе. Оставалась проблема связанная с её распространением; я не хотел погубить весь мир из-за того, что болячка выйдет из-под контроля, поэтому, на ум пришло лишь банальное отравление колодцев и всех источников пресной воды в округе.

Такой мой план Гвиния ни капельки не смутил. Маг-целитель за считанные минуты набросал целый список подходящих микстур с разной степенью летальности. Магнус же предложил отправить в город грязнокровку Хивару, а также пару его верных ребят, являющимся выходцами из тех мест. Сетуя на то, что Хивара ушастая, пусть и дроу, мужчина отметил весомый вклад смуглянки в наше дела, к тому же намеревался назначить ту командиром одной из моих «диверсионных» групп, и если против последнего назначения я ничего не имел, то к подбору кадров пришлось отнестись более ответственно.

Опасаясь, что местные ребята могут в последний момент дрогнуть, нарушить планы или что ещё хуже — перебежать к врагу выдав мои планы, — потребовал Магнуса вместе с Гвинием и Августой провести самый строгий отбор. Как физический, так и ментальный, в данном деле требовалось сильное здоровье, чтобы в случае чего не помереть от своей же заразы, а также ледяное сердце, ведь по факту, этим ребятам предстояло травить собственных родичей, их семьи и детей…

— Вопрос с церковью оставь мне, пошлю весточку и мы получим лучших из лучших, только скажи мне Карл, ты действительно собираешься травить свой…

— Они не наш народ! — собираясь покинуть стол для того, чтобы отправиться по своим делам, внезапно обернувшись, резко вскрикнул Гвиний. — Августа, скольких в год сжигает святая инквизиция? За что, Ересь? А бить своих в спину, якшаться с зорфами и пить вино с длинноухими — это разве не Ересь?!

— Простите уважаемый Гвний, я забыла… — По-видимому вспомнив трагическую историю всех наследников старикана, теряя всё желание продолжать этот разговор, умолкнув, опускает голову сестра.

— А я вот никак не могу забыть, — услышав покорность в интонации Августы, выдохнув и убрав из своего голоса весь гнев, произнёс маг, а после, откланявшись, наконец-то покинул наш шатёр. Магнус в свою очередь не забыл упомянуть кого они резали в лесах под Нивградом, и кого заковывали в рабские цепи.

Ну а я, радуясь, что хоть кто-то в этом жестоком мире до конца ещё не очерствел, напомнил той о том, как некогда сам поступил с зорфами.

— Лучше пусть умрёт тысяча врагов за стенами, чем сотня моих солдат под ними. К тому же, зная тебя и твой нрав, ты ведь одна из первых полезешь на стену, а вдруг ты погибнешь, кто тогда защитит меня? — давя на женскую любовь, сентиментальность и слабость перед мной, приобняв Августу проговорил я. Получив в ответ короткое и улыбчивое:

— Я всегда буду тебя защищать…

Глава 30 - Алхимик Барэль.

До первой приграничной крепости оставалось чуть больше недели пути. Наше воинство постепенно росло. Так, за время пути Магнусу и его парням удалось завербовать ни много ни мало пол тысячи рекрутов, или как их тут называли «ополченцев». Хотя до статуса крестьянина с копьём эти оборванцы не дотягивали.

Грязные, вшивые, в старых, заношенных и изодранных лохмотьях, с деревянными вилами и палицами, в лучшем случае некоторые были вооружены топорами. Их бороды и волосы, что длиной достигали полуметра, обвивались вокруг худых шей и плеч, в очередной раз подчёркивая ужасное физическое состояние голодных, едва живых крестьян, доведённых своими лордами до состояния «не стояния». Когда вот эти вот «новобранцы» получали свой первый завтрак, обед или ужин, многие думали, что сегодня какой-то пир, и по случаю этого уже завтра им предстоит смертельный бой. Крестьяне не понимали, не верили, что кто-то может питаться так на постоянной основе. Едва сформированные из новоприбывших сотни вели себя крайне нервно, постоянно оглядывались, перешёптывались. Их мир, в котором царил голод и разруха, с момента вступление в моё войско рухнул. Хорошая еда, время для отдыха, и обязательный уход за собой во время стоянок у ручьёв и озёр менял людей на глазах.

Даже немногословные гвардейцы, думая, что их не слышат, между собой глумливо, с юморком отзывались о «этих деревенщинах». Только-только выбравшихся в мир из своих берлог и пещер, многие крестьяне, приняв факт того, что здесь так кормят постоянно начинали через своих десятников и сотников пробивать информацию о том кто я и как попасть во служение ко мне. Из опросов проведённых людьми Гвиния, почти девяносто процентов выказали своё желание после завершения кампании отправиться со мной дальше (то есть мигрировать в Нивград). Пять процентов, как я понял, воздержалось от ответов по этому поводу; оставшихся сдерживали от бегства семьи и дети, большая часть из которых, даже по большим праздникам не могла позволить себе то, что каждый день ели мои люди.

Походные сухари и вяленое мясо, излюбленный в прошлом рацион местных вояк, по моему приказу с сильным опозданием был кардинально изменён. Мне стоило позаботиться об этом куда раньше, вспомнив о такой вещи как «походная кухня» ещё в Нивграде; будь я военным гением, не топтались бы мы лишние пол дня у одного из городов, пока мои люди искали и сооружали всё необходимое.

Итогом моего труда стало приобретение двух телег на больших колёсах и восьми тяговых быков, что собственно их и тянули. Внутри на скорую руку, с полным скептицизмом к происходящему, было сооружено из железа, глины и обожженного кирпича нечто очень странное и забавно выглядящее, однако, когда из этого вот «странного» небольшого сооружения напоминавшего печь на колёсах повалил дым, и вскоре по округе завитал запах свежеиспечённого хлеба.

Тихие смешки по поводу чудаковатых