Нежеланная пара (СИ) - Раевская Ада

Мы так простояли ещё несколько секунд, а потом я не выдержал. Ведь так ждать можно было целую вечность, а этот явно меня младше, значит я должен быть быстрее…

Я изо всех сил кинулся к нему, выктил его руку и засадил нож ему четко в сердце.

Но я его недооценил, за что и поплатился. Моя Жизнь лежала на полу и, придерживая горло ладонью, истекала кровью. Даже так было видно, что рана получилась достаточно глубокая, для человека она с жизнью несовместима.

За спиной послышался хруст костей, я даже не оборачиваясь понял, что Таша просто свернула шею человечку.

Охотница взглянула на подругу, тяжело вздохнула и несколько секунд так же непонимающе смотрела на неё, широко распахнув глаза. А потом она оправилась и сказала:

– Обрати её.

Я впал в ступор. Процедура обращения была сама по себе проста, однако я сейчас не имел права этого делать, просто из-за того, что Ада может умереть в жутких муках… А если она выживет, то охотники не подтвердят её права на жизнь…

– Не стой столбом, обрати её! Остальное решим потом.

Я очнулся от своего транса и мгновенно упал на колени, кладя на себя голову Ады. За ножем было тянуться далеко и долго, поэтому я перегрыз запястье собственными зубами. Кровь хлынула как надо, и я поднес руку к губам своей пары.

– Глотай, – жестко приказал ей я, и она, к счастью, повиновалась.

Сначала ничего не произошло, но потом… Рана Ады затянулась прямо у меня на глазах, но на этом хорошие новости закончились.

Её выгнуло дугой, из горла вырвался полустон-полурык, кости затрещали, на коже выступил пот. Ногти на руках быстро превращались в когти, все мышцы росли, а клыки во рту удлинились.

Через это проходит любой оборотень, же если он им рожден. В детстве дети оборотней почти ничем не отличаются от людей, но первый оборот у нас проходит в восемнадцать-двадцать лет, точно так же болезненно, как при превращении обычного человека в оборотня.

Наступило затишье, все признаки у Ады исчезли, сама она была без сознания… Не знаю, когда можно будет судить о том, что всё в порядке, но пока всё было в пределах нормы, насколько это вообще возможно в таком состояние. И всё это длиться может несколько дней, а то и неделю, так что очнется она ещё не скоро…

– Всё… в порядке? – глухо произнесла Таша. Я честно пожал плечами. Я действительно не знал.

– Наверху, вроде бы, затихло, я схожу, посмотрю, – и Таша ушла. Её порезы, видимо, уже затянулись, на охотников такое происходит почти так же быстро, как у оборотней.

Рассматривая тяжело дышащую Аду, я заметил кое-что ещё: с её волос слезла вишневая краска, открывая взору прекрасные рыжие волосы. Натура оборотня, природа оборотня отторгала всё неестественное, видимо, это произошло из-за этого.

Моя девочка вновь изогнулась дугой и застонала… Чёрт, и я ничего с этим сделать не могу.

44. Аида

Мне принесли через какое-то время ещё одну кружку воды, и я оставила её на этот раз себе, не стала выпивать сразу. После этого про меня, казалось, вообще забыли. Так я думала, пока во время моего смотрения в потолок, в мою «камеру» не вломились Марк и Кирилл. Дверь они не закрыли, и я слышала шум наверху.

Кирилл вздернул меня с матраса с силой и отступил к дальней стене. Марк метнулся обратно к двери, чтобы, видимо, закрыть её, но не успел: дверь пнули с той стороны, в проёме показалась Таша, которая в руках держала пистолет… Вот только оружие ей не сильно помогло, потому что у оборотня был нож и была злость: он быстро скрутил подругу и выбил из рук той пистолет. Нож у её горла заставил Наташку замереть.

Я едва ли не вскрикнула, но Кирилл держал меня крепко. Нож Марка сделал несколько кровавых полос на шее Таши, но та молчала. Меня, вроде бы, никто не трогал… пока.

Всё завертелось быстро, я просто уже не различала кто и где. Но Игоря в коридоре я узнала без труда. Вот только не одна я его, видимо, опознала, потому что охотницу Марк от себя оттолкнул и метнулся ко мне, потому что Кирилл явно борьбы с оборотнем не выдержал бы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Рыпнешься, и ей глотку перережу! – воскликнул Марк, прислоняя нож теперь уже к моей шее.

Но Игоря это, видимо, напугало недостаточно, потому что через некоторое время он кинулся в нашу сторону. И, прежде чем оборотни упали за моей спиной, борясь, Марк успел действительно перерезать мне горло. Я почувствовала жуткую боль, по ладони, которую я приложила к шее, полилась кровь. Уже в полусознание, я увидела, что ко мне подбежали Игорь и Таша, а потом заставили меня что-то пить.

Благодаря неведомой жидкости, я почувствовала, как кровь останавливается и по всему организму разливается лёгкость… Однако облегчение было недолгим, обманчивым. Тело сковала невыносимая боль, и теперь она была единственным, что я чувствовала.

***

Боль была постоянная, но временами она становилась очень сильной, просто невыносимо. Я, может быть, кричала, не знаю, но разрывалась от боли просто каждая клеточка моего тела. Временами я понимала, что в меня вливают воду, от этого становилось проще, однако не надолго.

А потом всё пропало, к счастью, боль тоже. Я, кажется, спала и даже видела какое-то подобие снов.

И ото сна я очнулась. К удивлению, я чувствовала себя полной сил, чего, кажется, и до перерезанного горла со мной случалось нечасто.

В комнате, где я находилось, было темно, за окном светила луна, из чего я сделала вывод, чтотсейчас ночь. Но насторожило меня то, что очертание всех предметов я видела отчетливо: вот шкаф, вот стол, на столе выключенная лампа, чёрный провод от которой идет за стол, к стене. Узоры на обоях незатейливые, мелкие, в какой-то кружочек, там ещё мелкие полоски есть… Почему я всё это вижу в темноте?!

Я встала с кровати, подошла к двери. Она была не заперта, так что я спокойно её открыла. В коридоре тоже было темно, но я увидела в конце лестницу. Спускаясь по ней, я поняла, что это место мне смутно знакомо… Ах, да! Это дом Игоря, в который мы и собирались переезжать. Но как я сюда попала?

Вдруг я поняла, что кто-то сейчас войдёт в залу, в которую и вела лестница. Шагов не было слышно, но я чувствовала что-то… Запах? Возможно.

Показалась тень, я напряглась… Но потом оказалось, что это была Марина, сестра моего любимого.

Она увидела меня и расплылась в улыбке.

– Я так и знала, что ты вот-вот очнёшься. Как ты себя чувствуешь?

После её вопроса я схватилась за горло и с удивлением обнаружила, что шрама на месте пореза не осталось. Ну, или наощупь я его различить не могу.

– Так… Тебе же никто ничего не объяснял. Пойдём, ты ведь есть хочешь… – я действительно почувствовала нешуточный голод. – И я тебе как раз расскажу всё.

Я отправилась за Мариной, не в состояние что-либо ей ответить. Мои мысли путались, я никак не могла разобрать, что произошло, но кое-что я всё-таки поняла точно: Марина разложит всё по полочкам, стоит только дождаться.

Меня посадили за стол в столовой, а сама женщина ушла в какое-то другое помещение, которое, видимо, служило кухней. На задворках сознания мелькнула мысль, что у дома планировка далека от современной, потому он мне так и приглянулся: всегда мечтала жить в девятнадцатом веке, вот и воплощение моей мечты частично.

Марина поставила передо мной тарелку мяса с подливкой, а я по запаху определила, что это говядина… да что, чёрт возьми, происходит?!

Но помимо правды мне хотелось ещё есть, поэтому я взялась за вилку и начала молча уплетать мясо, решив, что вопросы начну задавать после того, как поем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Однако, когда я прожевала последний кусочек, Марина сама начала говорить, видимо, предугадав, что меня будет интересовать.

– Игорь сказал, что тебе перерезали горло, – Марина как бы спрашивала у меня, правда ли это. Я пожала плечами: Игорь в тот момент понимал явно больше, чем я. – Это смертельная рана, – она сделала паузу. – Для человека.