В поисках Евы - Вадим Норд

Невозможность выбрать между пирогом из лесных ягод и вишневым (и тот, и этот выглядели архипривлекательно) побудила купить оба. «Ничего страшного, – подумал Александр, – будет маме с чем чай пить по вечерам. Надо бы еще уговорить ее смотреть вместо новостей сериалы».

Многие критикуют сериалы за плоские сюжеты и плохую игру актеров, но на самом деле сериалы надо не ругать, а восхищаться ими. Это же превосходное лекарство от всех проблем, основа спокойного досуга, замечательная возможность расслабиться! Если бы мама вместо новостей смотрела «Ворониных», то и в больницу бы не попала.

Увидев на пороге сына со связкой тортов в левой руке, Елена Григорьевна на секунду замерла, а затем рассмеялась. Глядя на нее, рассмеялся и Александр, искренний смех всегда заразителен, даже если его причина неведома. На всякий случай Александр взглянул на себя в зеркало, висевшее в прихожей, но ничего смешного в своем облике не нашел и решил, что мама собиралась рассказать ему о каком-то смешном происшествии, да не выдержала и рассмеялась.

В ответ на вопрошающий взгляд Александра Елена Григорьевна махнула рукой в сторону кухни. Дойдя туда, Александр увидел в центре накрытого к ужину стола вишневый пирог, а в холодильнике обнаружил пирог с лесными ягодами. Гены.

– Хороший сын не даст матери умереть с голоду, – прокомментировала Елена Григорьевна, входя на кухню.

– Конфуций говорил, что содержание родителей не стоит путать с почтительностью к ним, ведь люди содержат и собак, и лошадей, – сказал Александр.

– А ты проявляешь ко мне почтительность? – напустив на себя притворную строгость, поинтересовалась мать.

– Я ее испытываю, – ответил Александр, убирая пироги в холодильник. – Это такое сложное чувство, которое не поддается выражению.

Встреча с Евгением Алексеевичем разочаровала, то есть – не оправдала надежд. Александр был уверен том, что профессиональный сыщик даст ему несколько полезных советов и, возможно, придаст ускорение поискам Евы.

Увы, Евгений Алексеевич доходчиво объяснил, что очень тяжело, практически невозможно найти человека, не имея зацепок в виде каких-то связей, занятий, контактов и т. п.

– С преступниками проще, – сказал он в своей резко-отрывистой манере. – Они предсказуемы, да и само преступление является ниточкой, уцепившись за которую можно размотать весь клубочек. А вот когда исчезает обычный, ничем для нас не примечательный человек, который ни краденое к скупщикам не понесет, ни подельников искать не станет. Ну, вы меня понимаете.

– Понимаю, – кивнул Александр, уже слышавший нечто подобное. – Но мне кажется, что одна зацепка все же есть – международная группировка, которая поставляет живой товар в Таиланд. Или я ошибаюсь?

– А при чем здесь группировка? – Когда Евгений Алексеевич пожимал плечами, погоны на его плечах вели себя по-разному – левый поднимался вверх, а правый выдвигался вперед. Ни одна группировка не станет мстить человеку, который заплатил за свой уход и был мирно отпущен. Вопрос закрыт.

Про шантаж Александр упоминать не стал, потому что сам не видел, на каком основании и чем можно было шантажировать Еву. Поблагодарив Евгения Алексеевича, он забрал свой пропуск с отметкой об уходе, спустился на первый этаж, прошел по гулкому вестибюлю и вышел на улицу под начинающийся, пока еще только накрапывающий, дождь.

«По приметам, дождь – к новостям», – подумал Александр, быстрым шагом пересекая двор.

Беспокойство за Еву достигло предела, который можно было классифицировать как апогей. К нему добавился азарт. Кто ищет, тот всегда находит, разве не так? Только что он находит и когда?

Впору было обращаться к гадалкам, экстрасенсам и прочим адептам белых и черных магий. Мешало одно обстоятельство – отсутствие веры в то, что они смогут хоть чем-то помочь.

Ночью Александру приснился сон. Он стоял на крыше главного корпуса МГУ и громко, изо всех сил, кричал, то есть – вопил: «Ева! Ева! Где ты?!»

Над головой стремительно проносились тучи, внизу ничего нельзя было разобрать, а в душе пульсировала уверенность в том, что если как следует позвать, то Ева услышит и откликнется.

Проснувшись, Александр ощутил неприятное саднение в горле. Было такое впечатление, что он кричал не во сне, а наяву и сорвал голос. Осмотр перед зеркалом с фонариком не выявил покраснения слизистых оболочек и прочих признаков воспаления. После двух чашек чая (одна на полоскание, вторая внутрь) неприятное чувство исчезло. Можно было ехать на работу и оперировать.

19. Пресс-конференция

Геннадий Валерианович вознамерился устроить пресс-конференцию прямо в клинике.

– Расставим стулья в вестибюле, а сами сядем за стойку, – прикидывал он. – А на фуршет переместимся в ресторан напротив.

– И парализуем на два часа работу клиники, – прокомментировал Александр. – Оно нам надо? Проще снять зал в какой-нибудь гостинице.

– Зал – это деньги! – нахмурился босс.

– Работа клиники – это тоже деньги, – ответил Александр. – И потом, стулья в вестибюле – это моветон. Создадим не только неудобство, но и впечатление, что мы вынуждены на всем экономить. Стало быть – загибаемся, агонизируем.

– Предлагаешь снять зал в «Президент-Отеле»? – ехидно поинтересовался босс. – А фуршет с фуагрой и трюфелями под экстраолдовый «Мартель»?

Александр не понял, при чем здесь виагра, а потом догадался, что Геннадий Валерианович имел в виду фуа-гра.

– Предлагаю какой-нибудь мини-отель неподалеку от клиники, – сказал он, пряча улыбку. – Пятидесятиместного зала нам будет более чем достаточно. А фуршет устроим в ресторане отеля. За фуршет нам зал сдадут с хорошей скидкой.

– Ну, только если со скидкой, – согласился босс. – Ты выбери кого повменяемее.

Подобные приступы «бесполезной» экономии, то есть экономии, в которой нет никакого прока, у Геннадия Валериановича иногда случались. Александр сначала немного удивлялся нерациональному у сугубо рационального босса, а потом понял, что эти попытки сэкономить являются отражением внутренней неудовлетворенности финансовыми результатами клиники.

«После пресс-конференции надо будет выбрать подходящий момент и поговорить насчет трансгендерных операций», – решил Александр. От подходящего момента зависело многое. Геннадий Валерианович мог увлечься идеей, мог разнести ее в пух и прах, но увлеченно, а мог сразу же сослаться на то, что уровень врачей клиники не позволяет делать ставку на трансгендерные операции. В чем-то он, может, и прав, потому что тому же Феоктистову еще есть над чем поработать, но, как иногда говорит сам босс, «опыт приходит с опытом», важно только не пытаться перепрыгнуть сразу через несколько ступенек, а совершенствовать свое мастерство постепенно. К тому же, обозначив новое направление как один из главных профилей клиники, можно будет привлекать специалистов экстра-класса.

– Может, я вообще весь этот рекрутинг с себя спихну? – намекнул как-то босс с хитринкой во взгляде.

– Нельзя мне весь рекрутинг, – ответил Александр. – Набирая молодых врачей, я еще могу быть объективным, а вот если дело коснется профессионалов, то вряд ли. Стану осознанно или неосознанно отвергать тех, кто лучше меня или хотя бы находится на одном уровне. Боязнь конкуренции – это непреодолимая сила.

– Не верю! – тряхнул головой босс. – Ты же не такой.

– Бессознательное может взыграть незаметно, – возразил Александр. – Я не ленюсь, я действительно опасаюсь.

Самый вменяемый отель отыскался на Сретенке. За все про все, включая и аренду конференц-зала, и фуршет с официантами, директор по имени Моника выставила сумму чуть меньше той, которую запрашивал за один лишь фуршет ресторан «Тетушка Салли», находившийся по соседству с клиникой. Увидев счет, босс крякнул и сказал, что никогда не сомневался в деловых талантах Александра. Сам же Александр, занимаясь поиском подходящего места для пресс-конференции, немного расширил рамки познанного. В частности, узнал, что еда на фуршетах рассчитывается в граммах на приглашенное лицо, а в устах профессионалов это звучит так: «По полкило на единицу или меньше?» «Полкило на единицу» – чудесное выражение, так и просится в анекдот. Друг Андрей называл полкило «базарной единицей измерения». А у тех же китайцев все по полкило, потому что традиционный китайский цзинь как раз и равен пятистам граммам. Отсюда, кстати, и пошли многочисленные легенды о наглых китайских торговцах, которые, глядя в глаза покупателю, обсчитывают его вдвое. Цена-то на все весовое указана за цзинь, а наш человек думает, что за килограмм.

Геннадий Валерианович оказался наглее всех китайских торговцев, вместе взятых. Он отправил приглашения на пресс-конференцию не только в прессу и на телевидение, но и написал письма адвокату Луценко и самому Гаринскому. Письма эти изобиловали изысканно-вежливыми оборотами вроде «почтить вашим присутствием» и «искреннейшее уважение», которые, ввиду их чрезмерности, выглядели издевательскими.