Злые игры - Анжела Марсонс

Что ж, доктор Торн знала, где она, но сильно сомневалась, что в ее жизни было хоть какое-то счастье. Она вспомнила строки из «Потерянного Рая» Джона Мильтона: «Наш разум сам собою существует, и сам из Рая Ад творит, из Ада – Рай».

Интересно, подумала Алекс, а что разум Ким сотворил для нее самой?

Поняв, что ничего нового, кроме дальнейших причитаний, она здесь больше не услышит, доктор Торн подняла сумку, встала и протянула руку своему собеседнику.

– Благодарю вас за то, что нашли для меня время. Вы мне очень помогли.

Генри наклонился и достал откуда-то снизу книгу.

– Прошу вас, милая, у меня еще осталось несколько экземпляров. И если вам это поможет, то я с удовольствием вручаю вам один из них.

Алекс еще раз поблагодарила Рида и покинула его компанию. Мужчине и в голову не могло прийти, что своей пружинистой походкой она была обязана его воспоминаниям. Он дал Алекс целую кучу информации, и ей не терпелось начать подготовку к самому серьезному вызову в своей жизни.

Глава 42

– С тобой всё в порядке, командир? – спросил Брайант, подъезжая к школьным воротам.

Даже сквозь шумоизоляцию кузова машины до них доносился звук школьной игровой площадки. Этот звук был универсальным для любой точки земного шара. Громкий возбужденный шум, который издавали разные группы школьников, сменявшие друг друга, как волны на море во время прилива. Игры, визг, догонялки в последние минуты свободы перед началом классов. Галстуки уже ослаблены, ранцы отброшены в угол с таким расчетом, чтобы их можно было подхватить по дороге в класс.

Ким хорошо знала эту площадку. Она посмотрела на старый дуб, который доминировал над ее правым верхним углом. Ей даже пришла в голову мысль, что сейчас она встретит себя, играющую с Мики в догонялки вокруг дерева. Вдвоем.

В этот момент раздался звонок, который заставил ее вздрогнуть. Как вакуумная труба, дверь всосала маленькие тела учеников внутрь.

– Боже, ты выглядишь так, как будто только что увидела призрак, – заметил Брайант.

А ей и не надо было его видеть. Он просто никогда не покидал ее. И ей не хотелось погружаться в знакомое окружение. Именно поэтому Стоун в самом начале отправила на беседу с учительницей Доусона. И именно поэтому они попросили мисс Браунинг встретиться с ними возле ворот. Якобы для того, чтобы не нарушать покоя детей.

– Шеф, а ты…

– По-моему, это наша девочка, – сказала Ким, открывая дверь машины. Пока она подходила к ним ближе, инспектор вдруг поняла, что термин «девочка» подходит к ней как нельзя лучше.

На женщине была надета синяя прямая юбка, опускавшаяся чуть ниже колен. Изящные ноги обхватывали черные леггинсы, доходившие прямо до туфель-лодочек. Сверху на ней была куртка «Норт Фейс»[54], застегнутая на молнию под самый подбородок. Светлые волосы были затянуты в хвост, а на лице почти не было косметики. Несмотря на хрупкий вид, она была удивительно красива.

– Мисс Браунинг? – уточнила Ким.

Женщина улыбнулась, и ее лицо осветилось.

– Не волнуйтесь. Я старше, чем выгляжу.

Стоун рассмеялась. Она была благодарна ей за возвращение во взрослую жизнь.

Инспектор представилась сама и представила Брайанта, который стоял рядом, засунув руки в карманы куртки. Сделав это, она дала понять своему партнеру, что сама собирается провести эту беседу. Это все-таки лучше, чем предаваться воспоминаниям, которые не давали ей покоя.

– Я знаю, что детектив Доусон беседовал с вами какое-то время назад, когда мы только начали расследование случаев развращения малолетних в доме Даннов…

Девушка кивнула.

– Не могли бы вы рассказать мне, что изначально вызвало у вас подозрение?

– Она постоянно вертелась на месте. Сначала я подумала, что Дейзи просто гиперактивна, но потом это стало переходить некую грань. Особенно когда обе ее руки были над партой.

– Не могу уловить связь… – нахмурилась Ким.

– Зуд, инспектор. Это один из физических симптомов насилия наряду с болью, кровотечением, припухлостями и так далее. Сама того не замечая, Дейзи пыталась тереться своими интимными частями о стул, стараясь уменьшить зуд.

Точно подмечено, подумала про себя Стоун.

– Тогда я стала приглядываться к ней на предмет изменений в поведении. Потом последовали провалы в учебе и отсутствие заинтересованности в школьной жизни. Она стала меньше общаться со своими одноклассниками, а ее оценки снизились со средней пятерки с минусом до тройки с плюсом.

– Еще какие-то признаки?

– Одним из частых индикаторов сексуального насилия является возврат на более раннюю форму развития. В течение трех дней подряд я наблюдала, как она сосет большой палец.

Ким не могла не поразиться наблюдательности женщины.

– Вы пытались говорить с ней?

– Да, и много раз. Но она была настолько углублена в себя, что мне с трудом удавалось добиться от нее отдельных слов.

– Она никогда никого не упоминала в своих разговорах? Может быть, еще до того, как ушла в себя…

Этого вопроса Доусон мисс Браунинг раньше не задавал. Его вопросы были сосредоточены только на Данне.

Учительница быстро сообразила, что к чему.

– В насилии принимал участие еще кто-то?

Ким кивнула.

Мисс Браунинг закрыла глаза и покачала головой, пытаясь переварить эту информацию.

– Каждый раз, когда я пыталась заговорить с ней, она отказывалась идти на контакт. Она выстраивала между нами стену, через которую я не могла пробиться! Один раз я слегка дотронулась до ее плеча, и она чуть не выпрыгнула из себя. Я попыталась поговорить с ее сестрой, но Дейзи меня к ней не подпускала. – Женщина опять покачала головой. – Бедные малышки…

У Стоун был вопрос, на который она просто должна была получить ответ.

– Когда вы привели девочек домой, вам удалось поделиться своими опасениями с кем-то из их родителей?

– Мне не удалось произнести ни слова. Открыв дверь и увидев меня, мистер Данн схватил девочек и захлопнул дверь перед моим носом.

– А миссис Данн?

– Я даже не знаю, была ли она дома, – пожала плечами учительница.

Значит, ее предположение не соответствует действительности. Из того, что им было известно, Ким решила, что миссис Данн разозлилась на мужа за то, как тот обращался с учительницей.

Неожиданно в голову ей пришла новая мысль.

– А почему в тот день вы решили отвести девочек домой? Это ведь не так часто случается, нет?

– Нет, но я хотела переговорить с их родителями, – улыбнулась учительница. – Потому что записка, в которой я делилась с ними моими сомнениями, до них, по-видимому, не дошла.

– А кому вы передали эту записку?

– Брату миссис Данн, Робину.

– Ее брат забирал Дейзи из школы?

– Да, он делал это почти каждый день.

Ким посмотрела на Брайанта, который в ответ поднял бровь. Об этом они ничего не знали, но само по себе это было очень интересно.

Глава 43

Ким расстегнула ошейник, и Барни, подойдя к своей поилке, сделал пару шумных глотков.

Было далеко за полночь, и они только что вернулись со своей долгой прогулки. Стоун старалась варьировать нагрузки – в какие-то ночи они гуляли по улицам, в другие она отводила Барни в парк и там спускала его с поводка.

Ночное уединение ее успокаивало. Ким рано поняла, что Барни не очень жалует подвижные игры. Как-то она бросила ему теннисный мяч, а он посмотрел на нее так, как будто спрашивал: «Ну и зачем ты это сделала?» Отыскав мяч, она попробовала еще пару раз. Это оказалось прекрасным упражнением для нее, но не для собаки. Постепенно Стоун поняла, что Барни был ярко выраженным ведомым. Он шел, если шла она, и бежал, если бежала она.

Этим вечером они гуляли почти полтора часа. Ким думала, что Барни должен был проголодаться.

– Ну, давай, мальчик, попробуй хоть один…

Она протянула ему один из мини-кишей[55], которые испекла ранее. Собака попятилась, вспрыгнула на софу и положила голову на одну из подушек.

– Ну, давай же. Попробуй хоть чуточку!

Он еще глубже закопался в подушки.

– Знаешь, Барни, ты, наверное, единственный мужчина в моей жизни, который отказывается мне подчиняться, – вздохнула Стоун. – И за это я тебя уважаю.

Киши с грохотом приземлились на дне мусорного ведра.

– Хорошо, тогда съешь вот это.

Забыв о своих страхах, собака спрыгнула с софы и взяла у нее из рук хрустящее яблоко.

Ким пугало то, как легко этот пес вошел в ее жизнь. Может быть, только время, которое она проводила за разговорами с ним, пугало ее еще больше.

Та, первая ночь перенесла Стоун в те места, которые она редко посещала. Ощущение его маленького теплого тела, прижимающегося к ней, вызвало у Ким бурю эмоций, которые накрыли ее с головой, – это было ощущение вины за то, что не смогла умереть вместе с братом; злость на саму себя за то, что не смогла предотвратить его смерть; ярость на мать за то, что она с ними сделала.