Упреждающий удар - Николай Иванович Чергинец

посылала! Очень далеко! — Надя сверкнула улыбкой: — Представляешь, он мне: «Я уезжаю, поехали вместе, я очень заботливый», а я ему: «Иди ты со своей заботливостью…»

Несколько секунд стояла тишина. Я молчал, привыкая к этой мысли. Но очень быстро привык и на первом же перекрестке сделал крутой разворот назад — на сто восемьдесят градусов. Так развернулся, что автомобиль стал как вкопанный.

— А-а-а! — кричал я, снова набирая скорость. — Прости меня, родная! Ну, конечно же, мы едем ко мне!

Наверное, я проехал на желтый свет, потому что слева и справа от меня хором взвыли клаксоны машин. Надя приложила ладони к вискам. Наверное, на очередном перекрестке я проехал на красный, потому что за мной раздался такой звук, который бывает, если с праздничного стола сдернуть скатерть вместе с посудой.

А мне плевать. Недавних минут усталости, раздражения как не бывало. Что за девушка сидит рядом со мной? Как она может так просто вернуть меня к жизни?

— Поезжай медленней, — обеспокоенно сказала Надя. Она сидела очень прямо, вцепившись руками в приборный щиток. — Нас остановит любой гаишник!

Ах, виноват, милая, забылся. Снижая скорость, я кричу:

— Прости, родная! Я хочу поскорее оказаться дома!

И вот мы дома. Ключ последний раз щелкает в замке, и мы с Надей оказываемся в темной прихожей. Про существование в этой жизни Деда я забываю. Какой Дед? Все мысли о постороннем будут завтра.

— Молчи, — говорю я и обнимаю любимую девушку. Надя не сопротивляется. Глаза ее сияют в темноте. Руки проникают мне в волосы и ерошат их.

Дверь я закрыл ногой. Свет в прихожей не стал включать — зачем нам свет? Я подхватил Надю на руки и пронес сразу в зал — и там в растерянности едва не выронил ее. Надя успела стать на ноги.

— Ты что… — начала она и осеклась.

Я тоже почувствовал, как волосы у меня встают дыбом. На голове и во всех остальных местам И в самом деле, было от чего впасть в отчаяние.

В кресле, живой и невредимый, сидел Дед. Собственной персоной.

На кухне вдруг стала звякать посуда, и я подумал, что там Славик. Ну, правильно, а кто еще мог быть вместе с Дедом?

— Прекрасный вечер, не правда ли? — нарушил молчание Дед. Он вынул из кармана сигару и стал неспешно обрывать с нее целлофановую обертку. — Сегодня не так жарко.

— Когда мы уезжали, тоже не было жарко, — вдруг выпалила Надя.

Я в смятении посмотрел на нее. Надя выглядела как-то странно, агрессивно, что ли. Я подумал, что вот так же она выглядела, впервые увидев Рувимовича.

Дед тоже смотрел на Надю. Молчание затягивалось.

— Кто это? — наконец спросил Дед.

Я хотел ответить, но в этот момент из кухни вышел Славик. Он что-то жевал, узел галстука был расслаблен.

— А-а, — равнодушно произнес Славик и ушел обратно на кухню.

Я был вконец ошарашен. С чего это вдруг Славик так себя повел? А я ведь уже заготовил первую фразу: «Девушку отпускаем, дальше во всем разбираемся сами». Эта фраза была бы, как мне кажется, вполне мужская, она позволила бы как-то разрешить возникшую ситуацию.

Черт, с какой целью они появились у меня в квартире? Пришить меня? Или, может быть, вовсе не для того, чтобы рассчитаться со мной за кейс?

Пока я наблюдал за Славиком, Дед откусил конец сигары, аккуратно завернул его в обрывок обертки и сунул в карман. Прикурил и спрятал зажигалку.

— Я вот чего не могу понять, — сказал Де, описывая сигарой полукруг. — Как я мог в тебе ошибиться, Паша?

У меня моментально взмокла спина. Я посмотрел на Надю — она была белая, как полотно. От ее решимости не осталось и следа.

— Садитесь, молодежь, — усмехнулся Дед. — Вон там, на диванчик!

Диван у нас стоял напротив телевизора. Я повернул голову и окончательно упал духом: лежавший на диване кейс был распахнут и совершенно пуст.

— Ни одной, — автоматически прошептал я.

— Что? — спросила Надя.

Я только поморщился в ответ. Ни одной пачки денег я не оставил на черный день, а ведь я так надеялся на собственное благоразумие. Черный день для меня, в этом не было сомнения, уже наступил.

Глава 13

Мы расстаемся

— Как я мог в тебе ошибиться? — произнес Дед, и его тихий голос вывел меня из состояния оцепенения.

Я принялся всматриваться в черты Деда. А ведь он нисколько не изменился. Он не выглядел изможденным или что-то еще в этом роде. Он выглядел даже загорелым («Интересно, — пришло мне в голову, — где он мог загореть?»), глаза щурились, как у ведущего телепередачи «Впрок».

— Гм, — откашлялся я. — Насколько мне помнится, ты говорил, что выйдешь оттуда глубоким стариком.

— Я ошибся, — спокойно ответил Дед. — Но, другой стороны, я не был уверен, как долго буду сидеть, — он выпустил очередной клуб дыма. — В конце концов, я неплохо провел там время.

— Ты? — не удержался я. — Как там можно было «провести время»?

Он принялся загибать пальцы:

— Съездил за счет государства на Тихий океан, посидел на прибрежных камнях, поймал пару крабов…

Мы с Надей переглянулись.

— Ты не знаешь, что в советские времена у каждого пенсионера была традиция — съездить на Тихий океан? — усмехаясь, спросил Дед.

Я сидел с глупым видом и ничего не мог ответить. Какой такой Тихий океан?

— В наше время ни в чем нельзя быть уверенным, правда?

— Правда, — пискнула Надя.

Дед бросил на нее задумчивый взгляд.

— Как и ни в ком, — с металлом в голосе произнес он и обратился ко мне: — Мальчик мой, как ты мог меня обмануть? Вот кейс, который я тебе дал, а где деньги?

Я молчал. Я просто сидел, опустив голову, и молчал. Мне нечего было ответить. Вот она, Надя, мой ответ, живая, здоровая и веселая Надя, сидела рядом со мной. Конечно, я не собирался говорить ни слова о ее болезни.

Откровенно говоря, меня уже достал звон тарелок на кухне! Что там делает Славик?

— Быть может, ты думаешь, что я одному тебе поручил сохранить деньги? — продолжил тем временем Дед. — Нет, не только тебе. Тебе я не дал даже миллиона. Семьсот двадцать тысяч — по-моему, столько там