Пляжный клуб - Элин Хильдебранд

– Тебе хорошо? – спросил Джем.

Марибель молча выбирала колечки лука из бутерброда и швыряла в песок. Накануне Джем позвонил и предложил устроить пикник, в тайне надеясь полакомиться ее стряпней, но она категорически отказалась готовить. Вот и пришлось ему заказывать готовые сандвичи, а они оказались с луком.

Марибель впилась зубами в сандвич. Джем положил руку ей на колено.

– Что-то не так? – спросил он. Впрочем, он и сам прекрасно знал: сегодня ровно неделя с тех пор, как она рассталась с Маком. Когда Мак съехал к Лейси, Джем заподозрил, что виной тому – их встреча с Марибель, но потом, осторожно повыспросив у Ванса, понял, в чем дело.

– Попался наш герой-любовник, – просветил его Ванс. – Крутил шашни с номером восемнадцатым.

Джем тут же позвонил Марибель, и та все подтвердила. У Мака действительно были какие-то отношения с миссис Крейн из номера восемнадцать.

– Джем, я не хочу тебя видеть, – отрезала Марибель. – Вся моя жизнь пошла прахом. Я чувствую себя развалюхой.

Однако Джем каждый день ей звонил. Она подолгу плакала в трубку, и Джем беспомощно слушал. До сих пор лишь сестра повергала его в такое состояние, когда он не знал, что делать. И вот наконец Марибель согласилась с ним встретиться. Этим вечером на празднествах в честь Дня независимости, но только при одном условии: встреча состоится на пляже, там можно затеряться. Она боялась, что их увидит Мак.

Марибель повернулась к нему и сказала:

– Как только начинали палить, Мак меня целовал. Шесть лет подряд на Четвертое июля. – На глаза навернулись слезы, и она потянулась в карман за салфеткой. – Я потеряла часть жизни.

– Понимаю.

– Что ты понимаешь?! Тебе когда-нибудь было так больно? Ты хоть однажды терял близкого человека?

– Нет, – признался Джем. Он никогда никем серьезно не увлекался и то, что испытывал теперь к Марибель, его здорово пугало. Что-то настоящее и серьезное таилось глубоко внутри, неуклонно набирая силу. Джем был бы рад, если бы в День независимости с ним рядом на пляже сидела счастливая Марибель, но для нее он был всего-навсего запасным вариантом.

Раздался громовой хлопок, небо озарилось россыпью красок. По пляжу пронесся восторженный вздох толпы. Кто-то захлопал в ладоши. Где-то запахло паленым. Начался праздничный салют. Джем взглянул на Марибель: заплаканная, она все равно была прекрасна. Он подался к ней, но она резко воспротивилась:

– Не надо! Прошу.

– Я хотел подержать тебя за руку, – сказал он и нежно отер слезинку, скатившуюся по ее щеке. – Можно?

Марибель уступила. Джем взял ее за руку и не отпускал все время, пока продолжался салют. Ее безжизненная рука не нуждалась в его прикосновении. Он был лишь манекеном, куклой для краш-теста, бактерицидным пластырем – и все равно не падал духом.

В тот вечер Лав оказалась за стойкой портье, потому что Тайни зачем-то понадобился свободный день. Странно, Тайни не производила впечатления ярой патриотки.

– На салют пойдешь? – поинтересовалась Лав.

– Нет.

– А чем займешься? – допытывалась Лав. Они общались каждый день во время пересменки, однако Лав о коллеге практически ничего не знала. Как, собственно, и все остальные.

– Это мое личное дело, – отрезала Тайни. – Но раз уж тебе любопытно, объясню, почему я не люблю салют: просто не хочу в этом участвовать.

К половине восьмого Лав стало совершенно ясно, почему. Фейерверки запускали на Джеттис-Бич, в некотором отдалении от «Пляжного клуба», однако в вестибюль то и дело забредали случайные зеваки.

– Можно воспользоваться вашим туалетом? У меня дочка сейчас описается. Ой, какие прелестные одеяльца. Как здесь мило. А что это за место?

Поначалу Лав относилась к страждущим с сочувствием, и четырнадцать человек успели воспользоваться туалетом. Однако вскоре ей пришлось запереть на ключ не только туалет, но и главный вход. Враг не пройдет! А потом потекла лавина отдыхающих из «Пляжного клуба». Все стучали и размахивали руками, им нужны были то зонтик на пляж, то шезлонги.

– Я заплатил пять тысяч членских взносов, – аргументировал мистер Кавендиш. – Неужели за эти деньги мне нельзя спокойно посидеть на пляже и посмотреть салют?

Тут словно ниоткуда возник Мак. Теперь, после разлада с Марибель, он всегда был под рукой.

– Шезлонги будут. Ждите меня на пляже.

Лав поставила увертюру Чайковского «1812», так сказать, для поднятия боевого духа, когда подошел Ванс.

– Вот-вот начнется, – сообщил он. – Давай я покажу тебе, как попасть на крышу.

– Куда?

– Тебе же хочется посмотреть? – уточнил Ванс. – Тогда пошли.

– Мне нельзя покидать стойку, – ответила Лав. – А вдруг кому-то что-то понадобится? Вдруг позвонят?

Ванс протянул руку к телефонам, чтобы снять телефонную трубку, и невольно коснулся Лав. Та вздрогнула.

– Не бойся, – проговорил Ванс. Он повел ее по кабинету Мака и, чуть приобняв за талию, направился к кладовке. В кладовке было темно. Ванс потянулся к шнуру выключателя, но никак не мог его нашарить.

– А что мы забыли в кладовке? – с нервным смешком спросила Лав. Что-то навело ее на мысль про глупые подростковые игры на поцелуйчики, в которые она играла на вечеринках двадцать пять лет назад. Заходишь с мальчиком в темный чулан и ждешь, что будет дальше.

– Отсюда можно попасть на крышу, – пояснил Ванс. – Здесь аварийный люк, а я припас лестницу. Мы залезем и выберемся наружу.

– А нас никто не увидит? – испугалась Лав.

– Я уже не первый год сюда лазаю, – ответил Ванс. – Ну что, ты мне доверяешь?

Его голос прозвучал неожиданно близко.

– Да.

– Нам только чем-нибудь подсветить… – Ванс споткнулся. – Где-то был фонарь… Все, нашел. – Он щелкнул выключателем. Вокруг стояли пылесосы, швабры и ведра, удлинители и здоровенные упаковки туалетной бумаги. – Только сначала я тебе кое-что покажу. – Ванс открыл ящик для инструментов и вытащил на свет божий ветхие газетные листы. – Здесь мой рассказ. Его напечатали в «Сламе». Ты слышала про «Слам»?

– Не-а, – ответила Лав.

– Я просто подумал, ты все время что-то читаешь, может, захочешь взглянуть.

– Ну конечно, – ответила она. Рассказ назывался «Под откос». Мрачный заголовок, вполне в духе Ванса. Впрочем, Лав тронуло желание парня поделиться сокровенным. Газета заплесневела по краям – как видно, пролежала она тут довольно долго. – С радостью прочту. Опубликованный рассказ, надо же! Не знала, что ты у нас писатель.

Ванс пожал плечами.

– Я подумал, раз ты работала в журнале… Ну, в общем, скажи свое мнение.

Он поставил лестницу.

– Давай, ты первая. А я сразу за тобой.

Лав вскарабкалась по ступеням, Ванс поднимался следом, обдавая теплым дыханием нежную кожу под коленками Лав. Ей в голову пришла жуткая мысль, что сейчас он может заглянуть ей под юбку.

– Посмотри там, вверху, – сказал Ванс. – Видишь люк?

В пыльных досках потолка виднелась железная, окантованная резиной дверца, похожая на дверь холодильника. Лав поднажала, и дверь с хлюпаньем открылась в бесконечную черноту неба. Лав выбралась на крышу, следом из люка вынырнул Ванс.

Внизу гости отеля и «пляжники» расстилали одеяла, расставляли шезлонги. Далеко было видно – до самого пляжа Джеттис-Бич.

– Смотри, осторожней, – предостерег Ванс, сидя на покатом склоне крыши. – Иди лучше сюда.

– Ах, какой океан! – восхитилась Лав. Водная гладь занимала весь горизонт, уходя в бескрайнюю даль. Вода мерцала и была чуть светлее темного ночного неба. К острову плыл паром. – Так здорово! Спасибо, что вытащил.

– Ты бы присела, наконец, – пробурчал Ванс.

– А что, боишься?

– Лав, – попросил Ванс. – Пойди, пожалуйста, сюда.

Она представила, что танцует сейчас под звездами на романтической крыше Ходвен-Хауса, и, вальсируя мелкими шажками, приблизилась к сидящему на черепице Вансу. Он притянул ее к себе, так близко, что они соприкоснулись плечами. И тут, совершенно неожиданно, он обвил ее рукой и поцеловал в щеку. Лав напряглась. Это еще что такое? Потом в губы. Лав не могла бы точно сказать, каким она представляла себе поцелуй Ванса, но оказался он мягким, нежным и теплым.

Раздался хлопок, словно далеко вверху лопнул огромный воздушный шар, и с неба посыпались красные, белые и золотистые искры. Салют. Лав закрыла глаза, и Ванс снова ее поцеловал.

– Ну и, – проронила она, – как это понимать?

У него был чеканный профиль, как на монете.

– Ты мне нравишься, – ответил Ванс.

– Нравлюсь? – Лав уставилась перед собой и увидела огромную «L», которую образовывали два крыла отеля. «L» от слова «Love».

– Ага. Нравишься. А что, это, типа, преступление?

– Да нет, – проронила Лав. – Я просто удивилась.

Странно это было как-то. Неожиданно. Он такой мрачный и замкнутый, как будто чем-то вечно недовольный. Прячется в тени, враждует с Маком. Ему подошла бы девушка типа Тайни. На самом деле Лав одно время даже подозревала, что у них с Вансом тайная связь. А вот нет, оказывается, Вансу нравится она. Это ей польстило.