В заповедной глуши - Александр Мартынов

— Клуб поджёг, например, — сказал Леший. Витька хотел огрызнуться, но увидел, что тот уже не улыбается, и сказал:

— Поджёг. Надо же было кому-то. Я вот о чём. Вальку не надо, ему жить ещё. А меня можно. К себе. К вам.

— А тебе, значит, не жить? — Леший сел на край стола. — Дурак ты, Виктор. Мы не духи, чтобы мальчишек в живые бомбы превращать. Даже ради самой красивой идеи и самой успешной операции… Нас, славян, и так мало, а врагов у нас много.

— Но я сам хочу! — взвился Витька. — Я сам! Чтобы за всё… за всех… И чтобы не сидеть, а чтобы тоже…

— А вот это другое дело, — подал голос Ельжевский. — Это совсем другое дело. И тут ты можешь не беспокоиться — без заботы не останешься. И без работы — тоже. А сейчас — иди спать, быстро.

Витька шагнул к двери. Остановился. Обернулся. И умоляюще спросил:

— Но я правильно догадался? Вы?..

— Все мы дети одной матери, — сказал Ельжевский. А Леший добавил:

— И руки у нас чисты.

ЖИЗНЬ ТРЕТЬЯ, общая

П У Щ А

Наша память ведёт

По лесной партизанской тропе…

Не смогли зарасти

Эти тропы в народной судьбе…

«Песняры».

1

Мальчишки проснулись одновременно.

В окна ломилось солнце, но в самой комнате царила обычная, «незаметная» температура. Было тихо, только что-то отчётливо в этой тишине пощёлкивало, и мальчишки, уставившиеся спросонья друг на друга, так же синхронно уставились на ходики, висящие на стене.

— Это что, часы? — спросил Валька. Витька привстал на локтях и помотал головой:

— Нет, этот. Син-хро-фа-зо-трон, — выговорил он сложное слово.

— Ё-моё!!! — Валька привскочил. — Час! Час дня! Я до стольких не спал никогда!!!

— Нашёл почему болеть… — проворчал Витька, но вынужден был встать, потому что Валька полез через него. — Зато выспались.

Мальчишки нерешительно высунули носы в смежную комнату. Там никого не было. Не оказалось никого и в кабинете, и вообще в округе — даже собаки не было. Зато на «агрегате» обнаружилась лаконичная записка:

Юноши.

Я ушёл по делам. Вернусь ближе к вечеру. Но учтите — столько спать я вам лаю в первый и последний раз!

М.С.Е.

P.S. Посмотрите на дверь снаружи.

— Постскриптум, — задумчиво перевёл Витька. — Знаю я эти буковки… А что там на двери снаружи?

— Пошли посмотрим, — предложил Валька…

РАСПОРЯДОК ДНЯ

7.00 — подъём

7.00-7.30 — туалет и уборка в комнате

7.30-8.00 — разминка

8.00-8.20 — завтрак

8.20–10.00 — работы по хозяйству

10.00–11.00 — военная и общефизическая подготовка

11.00–14.00 — занятия по школьной программе

14.00–14.30 — обед

14.30–17.00 — военная и общефизическая подготовка

17.00–17.10 — чай

17.10–20.00 — личное время

20.00–20.20 — ужин

20.20–22.30 — личное время

22.30–23.00 — вечерний туалет

23.00 — отбой

НЕ ТРЯСИТЕСЬ, СУББОТА И ВОСКРЕСЕНЬЕ — ПОЛНОСТЬЮ ВЫХОДНЫЕ!

— Да ну нафик, это что?! — возмутился Витька. Валька пожал плечами:

— А что, нормально…

— Я вольная свободная птица, а не… — Витька не выдержал, рассмеялся, но всё равно повторил: — Концлагерь какой-то… штрафбат…

— Да обычный график… Ты как хочешь, а я пойду умываться, — Валька кивнул на летний рукомойник, висящий на заборе.

За рукомойником был колодец, небольшие садик и огород, на котором явно недавно сажали картошку — она только-только взошла. После умывания Валька, исследовав всё это, вернулся на крыльцо, где Витька пил холодный компот из кружки и заедал остатком пряника.

— Там ещё есть, — кивнул он за спину.

Валька обеспечил себя едой и присел на перила, качая ногой. Мальчишки лениво поглядывали вокруг, чувствуя сейчас одинаково: им хорошо. Молчание нарушил Валька:

— А здорово здесь.

— Надо в деревню добраться как-нибудь, если с этим режимом время останется, — предложил Витька, обгрызая залитый глазурью край пряника. — Посмотреть, как там люди живут.

— Но вообще-то здесь бедновато живут, — заметил Валька. Витька усмехнулся:

— Бедновато — это когда жрать нечего и детей в школу не соберёшь. А я тут такого не замечал пока.

— Да, со школой ещё… — Валька допил компот. Витька насторожился:

— А что со школой?

— Ну, учиться-то надо…

— Там вон целых три часа занятий записаны.

— А кто учить будет? Да и что такое три часа, не смеши…

— Ты что, как это… — Витька наморщил лоб. — Как их называют… Ботан?

— При чём тут ботан? — разозлился Валька. — Не тормози. Знания человеку нужны, чтобы были знания. Любые. Лишних не бывает никогда.

— Полно лишних знаний, — возразил Витька. Валька слегка растерялся: он чувствовал правильность своей позиции, но доказать её никак не мог. — Зачем мне, например, знать, как правильно пишется «велосипед»? Я вот умею на нём ездить. И даже чинить. Хотя свой у меня был только… — Витька отвернулся и начал вытрясать в рот ягоды. — Ладно, проехали. Мы тут друг другу ничего не докажем… Пошли лучше покажешь мне те удары.

— Сначала в доме уберём. — твёрдо сказал Валька, — и ужин заранее приготовим.

— А ты умеешь? — насмешливо спросил Витька. — Ну то-то. А вот я умею. Помогли тебе твои косинусы с параллаксами?

— Иди ты, — неостроумно огрызнулся Валька…

…Михал Святославич явился не просто «ближе к вечеру», а уже практически в темноте, когда мальчишки опять сидели на крыльце и молчали — им почему-то разом представилось, что с лесником случилось что-то ужасное. Издалека раздался приближающийся немузыкальный рёв: «Тиха вода бжеги рвэ!..», в калитку вбежал Белок и грохнулся возле ног Вальки, а через минуту появился и сам Ельжевский. Он был один, и мальчишки по молчаливой договорённости решили ничего не спрашивать о Лешем.

— Меня ждёте? — осведомился лесник. От него пахло потом, лесом и ещё чем-то вкусным. — Надо же, давно меня никто не ждал… Приятно. Ну, пошли в дом.

В доме Михал Святославич зашевелил носом и поинтересовался:

— А это что? Что-то знакомое-е…

— Ну это… — Витька вдруг страшно смутился. — Это такая штука. Я в продуктах порылся, у вас всё было… мы приготовили… Это Егор любил… это польское, а вы же это. Поляк.

— Дева Мария Остробрамска… — Ельжевский поставил в угол ружьё. — Это… это что… бигос[18]?!?!?!

— Ну, — пожал плечами Витька.