Казаки-разбойники - Юрий Волошин

– Как это тоскливо, любимый! Ты можешь оставить меня этому противному человеку? Ты жесток и не любишь меня!

– Как ты можешь такое говорить, моя любимая?

– С тобой мне так хорошо, что я не могу и представить, что со мной будет, если ты исчезнешь из моей жизни!

Лука пытался успокоить женщину, но лишь любовные утехи заставляли ее сменить свои мрачные мысли и слова на жаркие поцелуи. Она так спешила насладиться этими короткими часами, будто они были последними в ее жизни.

Так продолжалось несколько недель.

А тем временем на общем сборе матросов было решено возвращаться во Францию. Для казаков даже разработали продолжение этого плана. И Ферон доложил:

– После нашей высадки во Франции вы на этом судне отправляетесь в Польшу и оттуда добираетесь к себе по домам, казаки.

– А судно потом куда? – спросил Назар.

– Стоимость судна будет вычтена из вашей доли, разбитой на всех членов команды, – бодро ответил Ферон. – Думаю, что это честно.

– Мы подумаем об этом, капитан. Когда планируется отплытие?

– Надеюсь, что недели через две, если ветер не подведет. Дел еще много.

А Лука с каждым днем все больше привязывался к Луизе. И скорый отъезд его не радовал. Это заметили и друзья. А Назар однажды спросил таинственно:

– Ты чем-то озабочен, Лука? Что происходит с тобой? Не хотел бы ты остаться здесь? Остров просто райский.

– Нет ничего такого, что могло бы меня задержать здесь, – неуверенно ответил Лука. – Просто мне некуда податься, когда вернусь домой. Да, собственно, и дома никакого нет. И что делать, я до сих пор не решил.

– Странно, но и у меня такое же настроение. Что мне делать дома? Я вроде как расстрига, изменник. Остаться в Польше? Душа не лежит к этому. А здесь великолепно! И жизнь намного легче и красивее, чем под гнетом Польши. Кем бы ты там ни был.

– Как странно ты говоришь, Назар! С чего бы это?

– Все с того, Лука, с неуверенности. Никак не могу решиться ни на что. Если бы что-то меня подтолкнуло.

После этого короткого разговора Лука часто стал задумываться. Вспоминались слова и просьбы Луизы. А она была так восхитительна! Как бросить такую женщину?

А тайные встречи продолжались. Муж уехал на Антигуа, и для Луизы с Лукой вновь настали восхитительные ночи в таверне.

– Ты придумал, как поступить, милый? – спрашивала она довольно часто. – Я готова пойти на многое, любовь моя. Решай!

– Но я не могу дать тебе столько денег, как твой муж, Луиза! Это меня сильно и постоянно беспокоит.

– Глупый! У меня есть и свои средства. И весьма приличные.

– При чем тут твои средства, Луиза?! Я должен все решить сам. Не мужчина я, что ли?

– Нет, ты послушай! Я имею больше десяти тысяч приданого, и это мои деньги! Разве мы не смогли бы жить на них припеваючи? Уехали бы, и никто нас не осудил бы. Кто узнает, что я замужняя женщина? Можно переселиться на испанский, а еще лучше на французский остров.

– Ты так хорошо говоришь, Луиза, что у меня дух захватывает! Но ты не задумываешься, что это великий грех, любимая?

– Разве любить – это грех, дорогой? Это Божья благодать! И Господь нам завещал эту любовь, Лука! А люди многое извратили в его учении.

– А мы еще разной религии, Луиза, – пытался он как-то охладить пыл женщины.

– Разве ты не веришь в Христа? – ужаснулась Луиза.

– Как можно так говорить? Я верую именно в Господа нашего! Но вера у нас разная, Луиза, любовь моя!

– Не вера разная, дорогой! Лишь обычаи, ритуалы или обряды. Остальное не может быть разным, коль мы оба верим в Господа нашего, Иисуса Христа!

– Мне трудно это уразуметь, Луиза! Лучше я потешу тебя собой! Ты не возражаешь, любимая?

Она бросилась в его объятия, их тела слились в едином порыве, и все посторонние мысли, заботы и вопросы потонули в блаженстве обладания друг другом.

Лука все больше задумывался и уже не был так уверен в необходимости возвращения домой.

Но время неумолимо приближало отъезд. Голова шла у него кругом от постоянных переживаний и дум.

А тут еще на остров навалился жестокий шторм, почти ураган. В воздухе летали соломенные крыши домов, целые хибарки бедняков срывало с места и уносило в холмы. Пальмы трепались на ветру, гнулись чуть ли не до земли, а некоторые деревья ломались, и ветви с шумом носились в воздухе.

Ливень обрушивал на остров ужасные потоки воды. Плантации погибали, и у людей прибавлялось забот.

Глава 10

Ветер стал несколько стихать, но пока это было мало заметно. Гром грохотал, в небе носились зигзаги молний, и дождь продолжал лить потоками.

В это предвечернее время Лука не мог опоздать на очередное свидание с Луизой. Она прислала ему записку с посыльным мальчишкой. И записка сильно взволновала юношу. Что-то в ней было тревожное и зовущее.

Он уже три дня не был на борту «Хитрого Лиса». Было очень опасно идти к судну на шлюпке в такой ветер. Он нашел пристанище в крохотной таверне, что располагалась не так далеко от дома Луизы. Путь занимал минут десять, но под таким дождем был неприятен и труден.

Он шел, закрываясь от ветра капюшоном плаща, но это почти не помогало, и не проделал он и половины пути, как был уже мокрым до нитки.

Сверкнула молния, он едва ощутил что-то непонятное и упал. Тело еще не коснулось грязи дороги, а сознание покинуло его.

Сколько он пролежал, пока не открыл глаза, определить Лука не мог. Он лишь с удивлением оглядел потолок грязной комнаты, где лежал на топчане, застеленном соломенным матрасом.

Лука повернул голову и ощутил жжение в плече и в голове у затылка. В полутьме он заметил тень человека. Тот подошел, наклонился и что-то спросил. Лука его не понял и спросил:

– Что со мной произошло? И где я нахожусь?

Человек говорил, но Лука не понимал его и удивлялся этому. Так они разговаривали, пока им это не надоело.

Лука лежал и думал. Пощупал плечо у шеи, ощутил жжение. Такое же жжение чувствовалось и на затылке. И волосы там были опалены, но раны особой не было, лишь жжение.

Молнии сверкали за стенами хижины, и Лука силился, но никак не мог вспомнить, где он и что с ним происходит. Это стало раздражать его. Он попробовал приподняться, но огромная слабость не позволила этого сделать. Он позвал человека, разглядел его получше и удивился, что тот сильно смуглый, почти коричневый, а волосы его были короткими и курчавыми. Лука спросил раздраженно:

– На каком языке ты говоришь, что я тебя не понимаю? Где я? Отвечай!

Он внимательно слушал, но ничего не мог понять. Прислушивался к интонации и почти ничего не смог уловить. Лишь то, что человек расспрашивает его о чем-то.

Они так и не смогли понять друг друга, человек отошел, а Лука прислушивался к грохоту грозы, шуму дождя. Духота и влажность воздуха удивили Луку так же, как и внешность человека.

Появилась женщина. Она была чуть светлее и волосы ее были длиннее, но лицо неприятнее, губастое, с приплюснутым носом и выдающимися челюстями.

Лука не мог даже представить, что такие люди живут на свете.

Он долго лежал так, пытаясь разобраться в этом странном происшествии, пока свет утра не засветился в щелях хижины без окон, и никак не мог сообразить, откуда такая гроза и столько воды льется с небес. Пытался что-то вспомнить о жизни, но в голову ничего не приходило.

Он лежал и ждал, сам не зная чего. Женщина подала ему ковшик, и он с жадностью выпил теплую воду и ощутил тоску по другой, холодной и чистой, с запахом снега, льда. И почему так силен дождь и так много молний?

Ему принесли еду. Она была странной и необычной. Сладкие фрукты, зелень и желтая мякоть какого-то плода, запеченного в золе. Она была сладковатая, но неприятная. Голод заставил Луку есть, но скоро он отказался и отодвинул глиняную миску. Лишь вареный продолговатый плод почти белого цвета понравился Луке. Но ни мяса, ни рыбы не подали. А как можно без этого жить?

К вечеру дождь прекратился. Молнии ушли и сверкали далеко на севере. А гром добродушно ворчал, с каждым часом все отдаляясь и затихая. И ветер не так завывал. Теперь с крыши не капало, пол просыхал.

Незаметно Лука заснул. Проспал он долго. Открыл глаза лишь под утро, но знать этого он не мог. Ночь была темной, влажной, ветер стихал и уже не завывал, не стонал и не грохотал. Хотелось пить, да и голод чувствовался. Он ждал, боясь потревожить сон хозяев.

Наконец стало сереть, и не прошло и пяти минут, как солнце засияло, проникая во все щели этого ветхого, растрепанного ветром жилища.

Лука услышал возню рядом, повернул голову и удивился, увидев, что человек, его женщина и двое детей спали совсем рядом на низких топчанах из жердей.

Женщина встала, наклонилась над ним, посмотрела и заговорила вполне миролюбиво, но Лука ничего не понял, лишь в свою очередь попросил:

– Дай пить, женщина. Пить хочу, – и показал губами и рукой.

Женщина поняла и тут же, обернувшись назад, зачерпнула в бадейке ковшиком воду и поднесла. Он сел, чувствуя в теле большую слабость. Выпил воды, ужаснулся виду женщины, которая была почти голой.