Структура реальности. Наука параллельных вселенных - Дэвид Дойч

Криптоиндуктивист: Вы сказали, что «следует» полагаться на лучшую подтвержденную теорию, но почему, объясните поточнее? По-видимому, потому что, согласно Попперу, процесс подтверждения обосновал теорию в том смысле, что вероятность получения от нее истинных предсказаний выше, чем от других теорий.

Дэвид: Ну, не выше, чем от всех других теорий, потому что, несомненно, когда-нибудь у нас появятся еще более успешные теории гравитации…

Криптоиндуктивист: Ладно, слушайте дальше. Давайте договоримся не использовать уловки, не относящиеся к существу обсуждаемой нами темы. Конечно, когда-нибудь может появиться лучшая теория гравитации, но вы должны решить, стоит ли прыгать, сейчас. И имея данные, доступные сейчас, вы выбрали определенную теорию, в соответствии с которой действуете. И вы выбрали ее по критериям Поппера, потому что считаете, что только по этим критериям вероятнее всего выбрать теорию, дающую правильные предсказания.

Дэвид: Да.

Криптоиндуктивист: Итак, подведем итог: вы считаете, что данные, имеющиеся у вас в настоящий момент, обосновывают предсказание, что, спрыгнув с башни, вы погибнете.

Дэвид: Нет, не обосновывают.

Криптоиндуктивист: Черт побери, вы противоречите сами себе. Только что вы сказали, что это предсказание обосновано.

Дэвид: Оно доказано. Но оно доказано не данными, если под ними вы подразумеваете все эксперименты, результаты которых теория правильно предсказала в прошлом. Как всем нам известно, эти данные согласуются с бесконечным множеством теорий, включая теории, предсказывающие каждый логически возможный результат моего прыжка вниз.

Криптоиндуктивист: Принимая это во внимание, я повторяю, что вся проблема заключается в нахождении того, чем обосновывается предсказание. Это и есть проблема индукции.

Дэвид: Эту проблему и решил Поппер.

Криптоиндуктивист: Я глубоко изучил труды Поппера, но это для меня новость. И каково же решение? Мне не терпится его услышать. Что дает доказательство предсказанию, если не данные?

Дэвид: Рассуждение.

Криптоиндуктивист: Рассуждение?

Дэвид: Только рассуждение способно обосновать что-либо и, конечно, условно. Все теоретические выкладки подвержены ошибкам и так далее. Но рассуждения, тем не менее, иногда могут обосновывать теории. Для этого они и нужны.

Криптоиндуктивист: Я считаю, что это очередная ваша уловка. Вы не можете иметь в виду, что теорию обосновывают с помощью одних лишь рассуждений, как будто это математическая теорема. Данные определенно играют свою роль.

Дэвид: Конечно. Это эмпирическая теория, поэтому в соответствии с научной методологией Поппера решающие эксперименты играют основную роль при выборе между ней и ее соперниками. Когда конкуренты теории опровергнуты, выживает только одна теория.

Криптоиндуктивист: И как следствие этих опровержений и выживания, которые имели место в прошлом, считается доказанным практическое применение этой теории для предсказания будущего.

Дэвид: Полагаю, что так, хотя, мне кажется, неверно говорить «как следствие», когда мы не говорим о логической дедукции.

Криптоиндуктивист: Так в этом-то и вопрос: какого рода это следствие? Я попытаюсь поймать вас на слове. Вы признаете, что теорию обосновывали как с помощью рассуждения, так и с помощью результатов экспериментов. Если бы результаты экспериментов были другими, рассуждение доказало бы другую теорию. Таким образом, принимаете ли вы, что в этом смысле (да, через рассуждение, но я не хочу все время повторять это условие) результаты прошлых экспериментов обосновали предсказание?

Дэвид: Да.

Криптоиндуктивист: Что же в точности было в тех действительных прошлых результатах, обосновавших предсказание, в противоположность другим возможным прошлым результатам, которые точно так же могли доказать противоположное предсказание?

Дэвид: Действительные результаты опровергли все конкурирующие теории и подтвердили ту теорию, которая преобладает сейчас.

Криптоиндуктивист: Хорошо. Теперь слушайте внимательно, потому что вы только что сказали нечто, ложность чего не только доказуема, но что вы сами считали ложным несколько мгновений тому назад. Вы говорите, что результаты экспериментов «опровергли все конкурирующие теории». Но вы отлично знаете, что никакой набор результатов экспериментов не может опровергнуть всех возможных конкурентов и оставить одну общую теорию. Вы сами сказали, что любой набор прошлых результатов (я цитирую) «согласуется с бесконечным множеством теорий, включая теории, предсказывающие каждый логически возможный результат моего прыжка вниз». Отсюда неумолимо следует, что предпочитаемое вами предсказание не было обосновано результатами экспериментов, потому что у вашей теории бесконечно много еще не опровергнутых конкурентов, которые дают противоположные предсказания.

Дэвид: Я рад, что по вашей просьбе я внимательно слушал, поскольку сейчас я понимаю, что, по крайней мере частично, наши разногласия вызваны недоразумением относительно терминологии. Когда Поппер говорит о «теориях-конкурентах» данной теории, он подразумевает не набор всех логически возможных конкурентов: он имеет в виду только фактических конкурентов, предложенных во время рациональной полемики. (Сюда входят и теории, «предложенные» и обдуманные про себя одним человеком во время «полемики», проходящей в его разуме.)

Криптоиндуктивист: Понятно. Ладно, я принимаю вашу терминологию. Но в этой связи (не думаю, что это имеет значение для наших настоящих целей, мне просто любопытно) разве не странное утверждение вы приписываете Попперу о том, что надежность теории зависит от случайности, от того, какие другие теории – ложные – люди предложили в прошлом, а не только от содержания рассматриваемой теории и экспериментальных данных?

Дэвид: Не совсем так. Даже вы, индуктивисты, говорите о…

Криптоиндуктивист: Я не индуктивист!

Дэвид: Нет, индуктивист.

Криптоиндуктивист: Кхм! Я повторяю, что приму вашу терминологию, если вы настаиваете. Но вы можете точно так же назвать меня дикобразом. Называть «индуктивистом» человека, который всего лишь полагает, что необоснованность индуктивного рассуждения ставит перед нами нерешенную философскую проблему, – настоящее извращение.

Дэвид: Я так не считаю. Я думаю, что ваш тезис – это как раз то, что определяет и всегда определяло индуктивиста. Но я вижу, что по крайней мере одного Поппер достиг: слово «индуктивист» стало оскорбительным! В любом случае, я объяснял, почему не так уж странно, что надежность теории зависит от того, какие ложные теории были предложены в прошлом. Даже индуктивисты говорят о надежности или ненадежности теории при наличии определенных «данных». Ну а попперовцы могли говорить о наилучшей теории, доступной для использования на практике, при наличии определенной проблемной ситуации. А самые важные черты проблемной ситуации – это: какие теории и объяснения конкурируют; какие аргументы выдвинуты; какие теории опровергнуты. «Подтверждение» – это не просто принятие победившей теории. Оно требует экспериментального опровержения конкурирующих теорий. Подтверждающие примеры сами по себе не имеют никакого значения.

Криптоиндуктивист: Очень интересно. Теперь я понимаю роль, которую играют опровергнутые конкуренты теории при обосновании ее предсказаний. В рамках индуктивизма первостепенная важность принадлежала наблюдению. Человек представлял массу прошлых наблюдений, из которых предполагалось путем индуктивного рассуждения вывести теорию, и эти же наблюдения поставляли данные, которые каким-то образом обосновывали теорию. В картине научного прогресса по Попперу первостепенная важность принадлежит не наблюдениям, а проблемам, полемике, теориям и критике. Эксперименты придумывают и проводят только для разрешения споров. Следовательно, только те экспериментальные результаты, которые фактически опровергают теорию – и не просто любую теорию, а теорию, которая должна быть истинным претендентом на победу в рациональной полемике, – составляют «подтверждение». И только эти эксперименты становятся свидетельством надежности победившей теории.

Дэвид: Правильно. Но даже тогда «надежность», которую обеспечивает подтверждение, не абсолютна, а лишь относительна по сравнению с конкурирующими теориями. То есть мы ожидаем, что, полагаясь на подтвержденные теории, мы отберем лучшие из предложенных. Это достаточная основа для действия. Нам не нужна (да и нельзя корректным образом ее получить) уверенность в том, насколько хорошим будет предложенный порядок действий. Более того, мы всегда можем ошибаться, ну и что? Мы не можем использовать теории, которые еще не выдвинуты, и не можем исправить те ошибки, которые еще не видим.