Трое - Кен Фоллетт

3. Если мы устраним ее, противник начнет искать другой подход к Дикштейну – лучше уж известное зло.

4. Мы можем использовать ее для дезинформации противника.

5. Я не вижу необходимости лишать людей жизни на основе косвенных улик. Мы – не варвары, мы – евреи.

6. Если мы убьем любимую женщину Дикштейна, он убьет тебя, меня и всех причастных.

Руководителю Лондонского отделения от главы «Моссада»

Дата: 1 августа 1968 года

Поступай как знаешь.

Постскриптум (с пометкой «Личное»):

Пункт пятый звучит очень благородно и трогательно, но подобные ремарки не возвысят тебя в его глазах. – П.Б.

По всему корпусу цвели огромные пятна ржавчины. Дождь, ветер и волны давным-давно стерли краску с надводной части. Планшир по правому борту, возле носа, погнулся из-за давнего столкновения, и никому не пришло в голову его выправить. На трубе налип слой сажи десятилетней давности. Шероховатую заляпанную палубу драили часто, но не слишком тщательно, так что повсюду оставались следы прошлых грузов: зерна, щепки, куски гнилых овощей, клочки мешковины. В теплые дни палуба воняла нечистотами.

В длину судно было метров шестьдесят, в ширину – около десяти, водоизмещением – две с половиной тысячи тонн. На туповатом носу торчала радиомачта. Большую часть палубы занимали два люка, ведущие в главные грузовые трюмы, а также три крана: перед люками, в кормовой части и посередине. Рулевая рубка, каюты, камбуз и кубрик лепились на корме, вокруг трубы. Единственный гребной винт приводился в движение шестицилиндровым дизельным двигателем мощностью в 2450 лошадиных сил, обеспечивающим рабочую скорость в тринадцать узлов.

При полной загрузке судно ужасно качало; груженная балластом, оно имело привычку дьявольски отклоняться от курса. В кубрике было тесно и душно, камбуз часто заливало, а машинное отделение явно проектировал сам Босх.

Команда состояла из тридцати одного человека, и каждый считал свое суденышко корытом. Привязаны к нему были лишь колония тараканов на камбузе, несколько мышей и сотни крыс.

Таков был «Копарелли».

Глава десятая

Нат Дикштейн прибыл в Нью-Йорк, чтобы заделаться судовым магнатом.

Пролистав телефонный справочник Манхэттена, он нашел юриста, проживающего в нижнем Ист-Сайде, и отправился по указанному адресу. К его удовлетворению, офис представлял собой комнатку над китайским рестораном.

Юриста звали мистер Чанг.

Далее они поймали такси и поехали на Парк-авеню, в офисы компании «Регистрация корпораций в Либерии», где можно открыть либерийскую фирму, избежав необходимости ехать за тридевять земель в саму Либерию. Никто не просил у клиента рекомендаций, ему не пришлось доказывать свою честность, платежеспособность или вменяемость. За пятьсот долларов наличными они зарегистрировали либерийское акционерное общество «Сэвильская судоходная компания». Тот факт, что у Дикштейна не было даже весельной лодки, никого не интересовал. Офис компании находился по адресу: 80, Броуд-стрит, Монровия, Либерия; директорами значились П. Сатья, Е. К. Нугба и Дж. Д. Бойд, граждане Либерии.

Мистер Чанг попросил гонорар в пятьдесят долларов и оплату такси. Дикштейн заплатил ему наличными и велел ехать на автобусе.

Таким образом, не предоставив никакой личной информации, Дикштейн создал полностью легальную судоходную компанию, которую никоим образом невозможно было связать ни с ним, ни с «Моссадом».

Как и положено, двадцать четыре часа спустя Сатья, Нугба и Бойд подали в отставку; в тот же день нотариус либерийского графства Монтсеррадо удостоверил аффидевит о том, что контроль над «Севильской судоходной компанией» переходит к некоему Андрэ Папагопулосу.

К тому времени Дикштейн уже ехал из цюрихского аэропорта на встречу с Папагопулосом.

Он и сам был поражен сложностью своего плана, количеством кусочков, которые должны сложиться в единую головоломку, количеством людей, которых нужно уговорить, подкупить или принудить к определенным действиям. Пока что ему везло: Воротничок, Кортоне, «Ллойд», Либерия… Но что будет дальше?

Силой характера, уклончивостью и отсутствием слабостей Папагопулос не уступал самому Дикштейну. Он родился в 1912 году в деревушке, которая переходила то к туркам, то к болгарам, то к грекам. Отец его был рыбаком. В отрочестве он занялся контрабандой, а после Второй мировой всплыл в Эфиопии, где по дешевке скупал груды оружия: винтовки, пулеметы, противотанковые орудия и боеприпасы к ним. Затем он связался с еврейским агентством в Каире, продал оружие подпольной израильской армии и доставил товар по морю в Палестину – здесь его контрабандистское прошлое оказалось неоценимым, – поинтересовавшись, не нужно ли им еще.

Так он познакомился с Натом Дикштейном.

Вскоре Папагопулос переехал в Каир, а оттуда – в Швейцарию. Его израильские сделки перешли из категории абсолютно нелегальных в разряд сомнительных, а затем и безупречных. Желающим с ним связаться он оставлял с полдюжины телефонных номеров по всему свету, но никогда не отвечал на звонки сам: кто-то принимал сообщения, и Папагопулос перезванивал позже. Многие ему доверяли, особенно в судовом бизнесе – он никогда никого не подводил, однако доверие основывалось скорее на его репутации, чем на личном общении. Папагопулос жил с комфортом, тихо, не привлекая к себе внимания. Нат Дикштейн был одним из немногих, кто знал о его единственной слабости: он очень любил групповой секс, причем группа должна была быть большой – девушек десять или двенадцать. Кроме того, ему недоставало чувства юмора.

Дикштейн вышел из автобуса на вокзале, Папагопулос уже ждал: крупный мужчина с оливковой кожей, маленькими темными глазками и тонкими волосами, зачесанными на лысину. На нем был темно-синий костюм, бледно-голубая рубашка и галстук в полоску.

Они обменялись рукопожатием.

– Ну, как бизнес? – спросил Дикштейн.

– Так, знаешь, по-разному. – Папагопулос улыбнулся. – В целом неплохо.

Они шли по чистеньким, опрятным улицам и со стороны смотрелись как главный директор и его бухгалтер. Дикштейн с удовольствием вдохнул прохладный воздух.

– Нравится мне этот город.

– Я забронировал столик в ресторане, – сказал Папагопулос. – В отличие от тебя я неравнодушен к хорошей кухне.

– Ты был на Пеликан штрассе? – спросил Дикштейн.

– Да.

– Хорошо.

На Пеликан штрассе находилось цюрихское отделение компании «Регистрация корпораций в Либерии». Дикштейн попросил Папагопулоса зарегистрироваться в качестве президента и генерального директора «Сэвильской судоходной компании». За эту услугу последний должен был получить десять тысяч долларов, переведенные со счета «Моссада» в швейцарском банке на его личный счет в том же отделении того же банка; подобную транзакцию отследить практически невозможно.

– Я ничего не обещаю, – уточнил Папагопулос. – Возможно, ты зря потратил деньги.

– Это вряд ли.

Они дошли до ресторана. Дикштейн ожидал, что Папагопулоса сразу узнают, но официант был бесстрастен. Ну конечно же, он старается нигде не светиться, понял Дикштейн.

Заказали еду и вино. Дикштейн с сожалением отметил, что швейцарское белое вино по-прежнему лучше израильского.

За обедом Дикштейн объяснил Папагопулосу его обязанности в качестве президента «Сэвильской судоходной»:

– Первое: купи маленькое быстроходное судно водоизмещением в тысячу-полторы тонн с небольшой командой и зарегистрируй в Либерии. Для этого потребуется еще один визит на Пеликан штрассе и гонорар в пересчете по доллару за тонну. – При покупке учти свои маклерские проценты. Пусти судно в оборот и не забудь проценты со сделок. Мне все равно, в каких торговых операциях оно будет задействовано – главное, чтобы к седьмому октября судно стояло пришвартованным в Хайфе, после чего распусти экипаж. Не надо записать?

Папагопулос улыбнулся.

– Нет.

От Дикштейна не ускользнул намек: Папагопулос слушал внимательно, однако согласия пока не дал.

– Второе: купи любое судно из этого списка. – Он протянул листок бумаги с названиями четырех судов из той же партии, что и «Копарелли», с указанием владельцев и сведениями о последнем местонахождении – именно эту информацию он получил у «Ллойда». – Предлагай любую цену. Возьми свои проценты, доставь в Хайфу к седьмому октября, распусти экипаж.

Папагопулос с непроницаемым лицом ел шоколадный крем. Отложив ложку, он надел очки в золотой оправе и просмотрел список.

Дикштейн протянул ему еще один листок.

– Третье: купи вот это судно – «Копарелли», причем строго в определенное время. Оно отплывает из Антверпена в воскресенье, семнадцатого ноября. Так вот, нужно оформить покупку после отплытия, но до того, как оно пройдет Гибралтарский пролив.