Неживая вода - Елена Ершова

– Если места нехорошие, то почему не охраняются? – спросил Игнат.

Эрнест пожал плечами.

– А чем тут поживиться? Только утварь для коллекционеров и можно найти. Самое ценное эгерская армия сожгла при отступлении, а чистильщики что могли спасти, то вывезли и грифом «секретно» припечатали. До остального никому дела нет. Вот ворота и стоят без надобности, ориентиром служат да напоминают, что опасно сюда неподготовленным людям соваться. Зверья здесь нет, ягода не родится.

«Совсем как в Солони», – подумал Игнат.

Он первым вызвался нести дозор и, отправив Эрнеста спать, придвинулся к огню, плотнее завернулся в теплый овчинный тулуп. Ружье Игнат поставил между колен и смотрел, как играет, потрескивает пламя, время от времени выплевывая в небо горячие искры. Огонь успокаивал, манил теплом и покоем. Таким же огнем осветила его душу Марьяна. Да только Игнат сам погасил его, отступил во тьму, и казалось ему теперь – не ветер ерошил мех на вороте тулупа, а мертвячка гладила бесплотной рукой.

Вот сейчас обнимет она сзади. Вот шепнет в уши: «Игнаш-ша…»

Парень очнулся от дремоты, выпрямился и огляделся.

Туман стлался у самой земли, грязным бинтом стягивал изломанные кости деревьев. Где-то раздавались сырые чавкающие звуки, словно кто-то, причмокивая, пил из крынки топленое молоко. Потом послышался тяжкий и глубокий вздох.

Игнат подскочил, спросил негромко:

– Кто здесь?

Голос прозвучал глухо и сорванно, пальцы судорожно вцепились в приклад.

Тишина.

Ветер улегся. Деревья гнули к земле уродливые макушки, будто кланялись Игнату в пояс: не гневайся, пан, пугать тебя не собираемся. За ближайшей елью почудилось движенье.

Облизав губы, Игнат шепнул:

– Званка?

И замолчал, ожидая ответа, всмотрелся напряженными глазами в клубящийся, будто подсвеченный изнутри туман.

Но это была не она.

От ближайшей ели отделилась фигура: шаль соскользнула с головы, плетью упала за спину темная коса.

– Марьяна?

Кинуло в жар. Из-под шапки на лоб выкатились крупные градины пота.

– Холодно-то как, – жалобно прошептала Марьяна и зябко охватила себя за плечи.

Разве не уехала она на родину? Сколько с той поры времени утекло, сколько дорог исхожено. Ждали впереди гнездо вещей птицы и потаенный родник с мертвой и живой водой, в который всей душой верил Игнат, но не верила Марьяна.

Но теперь она была здесь – озябшая на морозе, растерянная, живая…

– Не могла я уехать, Игнаша, – тихо сказала девушка и заплакала. – Ведь люблю я тебя! Полюбила сразу, как только увидела. А ты оставил. И ради чего? Ради костей, давно истлевших? Ради дурацкой фантазии?

Сердце заныло, сжалось от нахлынувшей вины. Ружье выпало из ослабевших пальцев, глухо ударилось о землю.

– Прости, – выдохнул Игнат и шагнул навстречу.

Марьяна отступила.

– А если не любишь, – сглотнула она злые слезы, – зачем обещал мне? Зачем обесчестил? Опозорил перед добрыми людьми. На смех поднял.

Она вытерла ладонью лицо и отступила еще дальше, в туман. Игнат потянулся следом. Волны вины окатывали его с головы до ног. В ушах шумела, пульсировала кровь.

– А если любишь, то докажи! – продолжала Марьяна. – Докажи прямо сейчас! Обними меня, Игнат!

Она остановилась: осинка на промозглом ветру. Игнат подошел, решительно взял за руку и удивился, обжегшись о ледяное прикосновение.

– Да ты совсем замерзла!

Поднес ко рту ее маленькую и узкую ладонь, подышал на пальцы. Марьяна прижалась к нему продрогшим телом. Глаза, круглые, серые, подернутые весенним подтаявшим ледком, смотрели строго и требовательно.

– Любишь? – просяще выдохнула она.

– Люблю, – в ответ шепнул Игнат.

И потянулся, чтобы поцеловать. В последний момент ноздри защекотал болотный гнилостный запах, но Марьяна уже крепко обвила Игната руками, прижимаясь все теснее, словно хотела раствориться в нем без остатка. Пила поцелуй долго, сладко, и воздуха уже не хватало, и ноздри забило вонью стоялого болота.

Игнат попытался отстраниться. Пальцы уперлись в мягкую Марьянину грудь и, не встречая сопротивления, погрузились в плоть, будто в тесто. Волна панического страха захлестнула с головой. Продолжая давить ладонями в эту кисельную жижу, Игнат сделал над собой усилие и рванулся. Раз, другой…

Чавкнула, облизнувшись, текучая мгла. Игнат жадно вдохнул, но вместо морозной свежести ощутил заполнивший ноздри гнилостный смрад болота. Закашлялся, открыл слезящиеся глаза.

И не узнал своей Марьяны.

Ее голова вспучилась волдырями, расплылась, теряя очертания. Тело раздулось, как пузырь, наполненный газами и гнилью. Из-за спины чудовища выхлестнула коса – плотная струя грязи, – закрутилась вокруг Игната, сдавила грудь. Он попробовал рвануться снова, но лишь глубже провалился в трясину. Тогда существо, что было некогда Марьяной, улыбнулось, отчего пузырь лица раскололся надвое.

– Игнаш-ш… – имя вышло из трещины рта вместе с вонью прелого болота.

И голова существа взорвалась.

Игната обдало сгустками разлетевшейся грязи. Он зажмурился, попытался закричать, но рот плотно забило тиной. Игнат задыхался. Боль в легких стала столь невыносима, что казалось, они сейчас лопнут, как перекачанные воздухом шары.

И тотчас где-то совсем рядом громыхнул выстрел.

Уши Игната заложило. Он слышал шипение и свист, который мог бы исходить из проколотого колеса. Грязевая подушка скользнула с лица, позволяя Игнату дышать снова. Он сделал несколько судорожных глотков, закашлялся, подавившись болотной тиной. Выстрел повторился.

Игнату показалось, что его толкнули в грудь. Он качнулся, но не упал – колени все еще плотно держало кольцо болота.

– Эй, парень! – послышался знакомый голос. – Ты в порядке?

Игнат отплевался от грязи, отер ладонью лицо и едва разглядел склонившуюся фигуру Эрнеста. Держа в одной руке ружье, другой он хватался за дерево.

– Что это было? – прошептал Игнат. Он хотел шагнуть навстречу Эрнесту, но сытно чавкнула под ногами трясина, и ноги провалились по бедра. Рядом вскипали и лопались жирные пузыри, вонь стала еще более едкой, удушливой.

– Стой, где стоишь! – крикнул Эрнест.

Его силуэт качнулся – медленно, будто прощупывая почву. Рука перехватила склоненную над низиной еловую ветку.

– Говорил же тебе, не уходи далеко! – донесся сердитый голос Эрнеста. – Сожрали бы тебя за милую душу!

– Кто?

В ушах все еще стоял булькающий звук и тихий свистящий шепот.

– Болотницы, конечно!

Эрнест присел на корточки. Должно быть, вглядывался в туман и шевелящуюся жижу, в которой намертво застрял Игнат.

– Хорошо, что я ружье перезарядил, – продолжил Эрнест. – Соль их, как слизней, разъедает. Как же она тебя заманила-то? Кем перекинулась?

Топь под ногами чавкнула, и, холодея, Игнат почувствовал, как жижа поднялась до самого пояса.

– Эрнест! – в страхе выкрикнул он и подался вперед, потянулся руками к берегу. Под рукой надулся и лопнул пузырь, окатил Игната тухлой водицей. Он закашлялся и с ужасом отметил, что провалился в трясину еще на ладонь.

– Помоги!

Бывший сельский учитель не спешил. Вздохнул, оперся ружьем о кочку.

– Знаешь, парень, – заговорил он спокойно, – а я ведь в этом сезоне на промысел идти не собирался. Думал, наконец огородом заняться. Лето бы пережили, а к зиме бы разнорабочим устроился. Сенька давно меня просит с этим делом завязать… С пьянством то есть. А как завяжу – так и работу хорошую найду. Верно ведь?

Игнат закрылся рукой от лопнувшего почти у самого лица пузыря. На вязкой каше осели и принялись растворяться белые соленые крупинки.

– Если бы не ты, парень, – продолжил Эрнест, – сидел бы я сейчас дома и сын под моим присмотром был, а не у этой змеи Вилены, – он покачал головой и трубно высморкался. – Тут, того и гляди, заболеешь. Или на зуб волкам попадешь, или болотникам. Предупреждал ведь, что места гиблые. Вот теперь ты на своей шкуре испытал.

Игнат старался сохранять спокойствие, насколько это было возможно. От гнилостной вони кружилась голова, и он дышал через рот, одновременно напрягая мышцы ног, пытаясь найти опору. Но опоры не было.

– Эрнест, – заговорил он, – прости, что втянул тебя в это против воли. Прости, что не слушался, за это теперь расплачиваюсь. Только обещаю, что, если вытащишь меня, все, что найдешь, – твоим будет.

– Так уж и все? – хмыкнул Эрнест. – А что же себе оставишь?

Игнат заколебался. Но трясина вновь облизнула его ноги, обняла рыхлыми руками, потянула вниз.

– Мне ничего не надо. Только мертвую воду добыть. За этим иду.

– Вот оно что, – протянул Эрнест. В голосе послышалась насмешка.

– Сделку я заключил, – торопливо продолжил Игнат. – Коли добуду мертвую воду, вернут к жизни Званку. Не смог я ее спасти, так теперь воскресить хочу.