Тише воды, ниже травы - Марина Серова

Виктор Мироненко. Да, он, кажется, был знаком с Мартином. И, кстати, версию насчет его причастности к смерти Дины я так до конца не отработала, поскольку возникшие на моем пути новые события отвлекли меня от нее. Так, теперь попробуем вернуться к ней.

Мог ли Виктор быть главной фигурой в клофелиновых делах? Теоретически мог, конечно. А вот практически… По словам психолога Пименова выходило, что журналист перестал иметь на Дину какое-либо влияние. Следовательно, она не стала бы плясать под его дудку. И все случаи отравлений мужчин клофелином, о которых мне говорил Мельников, приходятся на период с января по март, то есть на то время, когда Виктор уже практически исчез с жизненного горизонта Дины. И еще один момент — если он являлся организатором, то должен был получать львиную долю дохода от «предприятия», а его внешний вид, жилищные условия и дешевая растворимая лапша свидетельствуют об обратном. Следовательно, вряд ли это Виктор. Да и беременность, неизвестно откуда взявшаяся, никак тут не вяжется.

Значит, рядом с Диной был кто-то другой. Кто-то из неформалов? Маловероятно, сред них я не видела ни одной подходящей кандидатуры. Филофонисты, с которыми Дина виделась мельком по словам Стаса?

Нет, не стоит наобум дальше ломать голову. Я снова зашла в тупик в своих размышлениях.

19+7+33 — «Новый прилив свежих сил и энергии, которые помогут Вам выбрать правильный путь».

Это «кости» мне подсказали, когда я их бросила после неудачной попытки выстроить цепочку умозаключений, которая так и на привела меня ни к какому выводу. А «кости» словно посмеивались надо мной, приглашая присоединиться к их нарочитому, с моей точки зрения, оптимизму. Да и вообще… Было, по-моему, уже такое предсказание совсем недавно. Ну точно, было! Зачем же второй раз-то одно и то же повторять?

А если… А если в этом и есть намек? Так, нужно вспомнить все обстоятельства, при которых выпадала уже такая комбинация. Вспоминай, Татьяна Александровна, вспоминай… Ага, это было перед встречей с филофонистами у фонтана. И теперь, значит, «кости» таким образом советовали мне что-то вспомнить, какую-то деталь, которая помогла бы мне в рассуждениях дальше. Но что я могу вспомнить? Очень нужно встретиться с Мартином. Единственный реальный пункт — торговая точка возле «Детского мира». Но никто не знает, где его искать.

Придется, видимо, ждать до завтрашнего утра.

И все же, что имели в виду «кости»? Что мне нужно вспомнить? Где он в конце концов, этот самый свежий прилив новых сил или, наоборот, новый прилив свежих сил?

Так… Все! Вспомнила… Но это может не иметь отношения к делу. А если проанализировать дальше? С того самого момента, на котором я остановилась, перед тем как бросить «кости»?

Спустя час после начала моих размышлений я решила рискнуть. До завтрашнего дня ждать мне уж очень не хотелось. Но без Мартина план, который постепенно выстраивался в моей голове, не мог быть реализован никак. Да, еще мне нужен был один человек, который может стать ключевым игроком во всей этой ситуации. Посмотрев на часы, я поняла, что еще имею шанс застать Машу Пантелееву на работе. И я решительно направилась в фирму «Полиграф».

Разговор вышел, на удивление, конструктивным. Маша выслушала меня, не перебивая и обратив на меня холодный взгляд своих серых глаз. Потом, когда я закончила, она вскинула рыжеволосую голову и произнесла:

— Я согласна участвовать в этом деле. Что касается Мартина, то в нем я до конца не уверена. Но дело ваше, вам и решать. Если сумеете сделать все так, как говорите, проблем с моей стороны не будет.

Разговор с Мартином по объективным причинам пришлось все же перенести на завтрашнее утро. Начинался самый последний, как я надеялась, этап расследования, и я шла на встречу с Мартином, несколько мандражируя. Однако после того, как я поговорила с этим флегматичным парнем, спокойно раскладывавшим кассеты на лотке в тот момент, когда я появилась, мне почему-то стало легко и свободно. Ко мне пришла уверенность в успехе.

Оставалось ждать вечера. Причем почти все дальнейшее должно было происходить без моего непосредственного участия.

Уже днем, сидя дома и попивая кофе, я вновь бросила «кости». Они были довольно оптимистично настроены:

24+33+9 — «Вы сможете поправить свое положение лишь двумя способами: с помощью собственной ловкости или благодаря чужой глупости».

Что ж, я могла надеяться как на первое, так и на второе. Причем на первое в гораздо большей степени, чем на второе. Хоть и говорят, что ум имеет свои пределы, а глупость безгранична, недооценивать противника было не в моих правилах.

Мельников был предупрежден о готовящейся операции еще утром. Он был, в отличие от «костей», скептиком и выслушал меня без особого энтузиазма. И попросил перезвонить ему тогда, когда, по моему мнению, его помощь понадобится непосредственно.

После того как мне в восемь вечера отзвонилась Маша Пантелеева и сообщила, что она сделала все, как договаривались, я связалась с Мельниковым. Выслушав меня, он сообщил, что выезжает.

Спустя короткое время мы вместе позвонили в дверь соседки Дины Черемисиной, милой женщины Ольги Тимофеевны, попросив приютить нас. И мы заняли в ее квартире наблюдательный пост…

ГЛАВА 10

Наше ожидание затягивалось, и Мельников начал нервничать. Действительно, только что пробило одиннадцать вечера. Андрей, видимо, грезил о домашнем уюте, а вместо этого был вынужден таращиться в глазок в ожидании визита какого-то гражданина, который в его милицейских мозгах очень смутно ассоциировался с преступником. Тем не менее он честно сидел и ждал.

Ольга Тимофеевна, из квартиры которой и велось наблюдение, оказалась очень понимающей и радушной женщиной. Невзирая на наши протесты, она накормила нас с Мельниковым ужином и была готова предоставить в случае необходимости спальное место. Только сон-то в наши планы никак не входил.

Я особо не нервничала. Понятно, что если тот, кого мы ждем, и решится посетить квартиру Дины тайно, то он постарается это сделать в такое время, когда опасность застукать его за проникновением в чужой дом будет минимальной. То есть скорее всего он заявится часа в два ночи.

А Мельников, наоборот, в половине второго совсем скис. Закурив очередную сигарету на кухне Ольги Тимофеевны, он тяжело вздохнул.

— Тань, что мне с тебя потребовать, если никто не придет в эту долбаную квартиру? — спросил Андрей из темноты — для конспирации мы свет не зажигали, чтобы ничто не могло насторожить потенциального визитера.

— Ничего ты не потребуешь, — разочаровала его я, невольно понижая голос.

Дело в том, что как раз в этот момент снизу послышались осторожные шаги. Мельников затушил сигарету, подошел и оттеснил меня от дверного глазка.

— Пришел парень какой-то, остановился, — шепотом комментировал Андрей. — Открывает, похоже, дверь…

«Сработало!» — возликовала внутренне я.

Послышался скрип открываемой двери, затем какое-то шаркание, и наконец дверь захлопнулась на замок. Снова стало тихо.

— Надо брать! — решительно заявил Мельников.

— Надо, — согласилась я. — Пошли!

И, приготовив ключи, полученные мною от Оли с Гансом, я тихонько открыла дверь квартиры Ольги Тимофеевны. Мы с Мельниковым, который на всякий случай достал пистолет, вышли на лестничную площадку.

— Ну, давай, — подбодрил он меня.

Я всунула ключ в замочную скважину и резко повернула его. Мельников чуть было не сшиб меня с ног, влетая в квартиру. Далее последовали стандартные милицейские дела: крик «Стоять, руки на голову», ну и все такое… Квартира у Дины была однокомнатная, особо рыскать по ней в поисках преступника не пришлось. Вскоре на руках у него защелкнулись наручники, и он скорчился на диване.

Лица ночного визитера не было видно, но по фигуре и одежде я не могла не узнать меломана Стаса. Фамилии его я еще пока не знала, но она мне была и не нужна. Все формальности с этого момента переходили в компетенцию Андрея Мельникова и его подразделения.

Станислав Бахрушев всегда мечтал жить широко. А поскольку к такому желанию добавилась его натура авантюриста, то неудивительно, что эта совокупность привела парня к поиску преступных методов удовлетворения своих потребностей. Началось все с угона автомобиля в тринадцатилетнем возрасте — скорее по глупости и благодаря склонности к приключениям, а не желанию разжиться. Тогда, по малолетству, все обошлось, хотя его, глупого пацана, «повязали» практически сразу.

Этот эпизод оставил, безусловно, след в душе Стаса. Но только в том смысле, что он уяснил для себя: впредь следует быть осторожнее.

Бахрушев продолжал учиться, взрослеть и… обдумывать различные криминальные варианты зарабатывания денег, которые он пока не мог осуществить в силу слишком юного возраста и отсутствия подходящих помощников. Вступать же в преступную группировку, коих во времена его ранней молодости насчитывалось по городу множество, не хотел принципиально: пристрелят рано или поздно, или в тюрьму отправят, несовершеннолетием уже не отмажешься. Нет, твердо решил он для себя, нужно действовать втихаря, по-умному, проявляя свои организаторские способности, а не лезть с горячей головой на рожон.