Потревоженный демон - Инна Бачинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Знаешь, Сережа, я надеюсь, что ты прочитаешь мое письмо. Не хочу даже думать, что тебя нет. Ты сильный, Сережа, ты всегда был сильным, ты выжил…
После смерти Лилечки я почувствовал страшную усталость и, каюсь, стал подумывать об уходе. Ну да думаю, до греха не дойдет, и Господь приберет меня раньше.
Прости меня, мой мальчик. Твой старый дед на коленях просит тебя о прощении.
Прощай, Сережа. Оставайся с Богом.
Твой дед, Валерий Илларионович Ермак».
Листок горел неровно, распространяя запах горелой бумаги. Огонь захватывал строчку за строчкой, и Дельфин перекладывал письмо из одной руки в другую, чтобы не обжечься…
Глаза выхватили строчку: «Что они с ней вытворяли — страшно даже подумать…»
Перед его глазами стояло лицо Малко, который рассказал, что с ней вытворяли. Подлый трусливый хорек, размазывая слезы и сопли, ползал у него в ногах и умолял о пощаде. Гнусный голос, гнусные слова…
— Это все Райка, сука, она подставила малую… — бубнил он. — Мы стояли на площади, ее окликнули из тачки, она подбежала и что-то сказала… Вылез Бурый, а Болотник остался за рулем, предложил покататься… У него была новая тачка, батяня подарил, батяня у него крутой был. Я сел впереди, Бурый и малая сзади, а Райка вдруг говорит, привет, меня ждут, и слиняла. Малая рванулась из машины, но Болотник ударил по газам…
Они и меня заставляли, но я не смог, меня стошнило… Бурый стрелял в нее из лука, как бы пугал. Я просил их, умолял, но они не слушали, они смеялись! Честное слово, я не хотел! Батяня Болотника страшный человек, тоже адвокат… путался с нашим авторитетом Рудым… Что я мог? Господи, что я мог? Они думали, что она померла, положили в кладовку, сидели, решали, что делать. А ночью вывезли в посадки за город…
А потом пришел Бурый и сказал, что она живая, нашли ее… Я чуть с катушек не слетел!
Я не хотел… я просил их… а что я мог? Что я против них?
Малко повторял это снова и снова, пока Дельфин не ударил его…
Глава 25. Возвращение папы Карло
— И что самое интересное, эта докторша встречается с папой Карло, — сообщил капитан Коля Астахов своим друзьям Федору Алексееву и Савелию Зотову. Вся троица сидела, как обычно, в своем излюбленном месте, баре «Тутси», и расслаблялась. Вернее, расслаблялся после тяжелого рабочего дня в основном один капитан, а друзья по мере сил помогали, расспрашивая его и выдвигая всякие интересные версии.
— Та, что встречалась с Болотником? Алевтина? — уточнил Савелий.
— Она самая. Алевтина Рудольфовна Берг. И снова папа Карло. Ну, не везет мужику, хоть ты тресни! А эта дамочка… Она не встречалась с Болотником, Савелий. Она просто ужинала с ним два раза. И вот тут, прошу обратить внимание, господа, на ихтабель об отношениях: с одним говорю по телефону, с другим обедаю, с четвертым ужинаю, пятому строю глазки. Она говорит, что Болотник нравился ей как человек…
— Это как? — спросил Савелий.
— В смысле, хороший был человек, вот и нравился, — объяснил Федор. — А как мужчина он ей не нравился?
— Я не спрашивал. Знаешь, философ, если женщина говорит, что «этот тип» нравится ей как человек, то не нужно быть философом, чтобы понять, что как мужик он ее не устраивает. А вот папа Карло, наоборот, устраивает.
— Она так сказала?
— Сказала не она, а регистраторша. Я спросил, как часто у них бывал Болотник, и она мне выложила, что Болотник лечился у доктора Берг и приносил ей цветы, но между ними ничего не было, потому доктор Берг встречается с художником по интерьерам, который делал для них вестибюль и зал ожидания. Оказалось, Рома-Немет. Этот Рома-Немет как кляп в бочке, честное слово! Куда ни плюнешь, всюду этот господин оформитель.
— Затычка, а не кляп, — поправил Савелий.
— Тоже красиво, — не стал спорить капитан. — Жаль, что у этого перца алиби на пятницу, а то бы я его!..
— И что теперь? — спросил Савелий.
— Придется выпускать, — сказал Федор.
— Придется. Под подписку о невыезде. Не могу сказать, что как человек он мне нравится, но весь мой оперативный опыт говорит, если подозреваемый все время попадается под ноги следствию, то он или преступник, или неудачник.
— Потрясающе интересная мысль! — похвалил Федор. — И кто он, по-твоему?
— Черт его знает! Есть персонажи, которые все время нарываются, и лучше держаться от них подальше. Хотя, если подумать, скорее неудачник.
— Но женщинам такие нравятся, — заметил Федор. — Срабатывает материнский инстинкт, должно быть.
— Он им нравится не потому, что нарывается, а потому, что есть на что посмотреть. Не надо передергивать, философ. Был бы он плюгавый заморыш… сам понимаешь. Сейчас с материнским инстинктом большая напряженка.
— Думаю, ты прав, капитан. И что мы имеем в итоге?
— Я не понял… — перебил Савелий. — Что значит выпускать? Значит, он не виновен?
— В чем?
— В убийствах и… и в том, что посадил адвоката в подвал. Как он, кстати?
— Все так же. На пятницу у Ромы-Немета алиби. Нам это доказали вчера как дважды два четыре спикеры из английского клуба.
— Ты их допросил?
— Это они нас допросили! Надо сказать, что это был не английский парламент, Савелий, а бой гладиаторов. Федор ставил на них психологические опыты, но они держались твердо. У них всех коллективное алиби — в то время, когда Болотника помещали в подвал, они находились в мастерской Ромы-Немета, где рисовали декорации. Это доказала как дважды два четыре лиса Алиса, которую на самом деле зовут Татьяна Соболева. Ей только адвокатом быть. По ее словам, нарисовав декорации — кувшинки и листья, — весь клуб пошел провожать ее домой. То есть они были на виду друг у дружки до двух ночи. После того как ее проводили домой, она позвонила Эмилию… Помнишь Эмилия Тагея из музея, Савелий? Тот еще персонаж!
— Тот, кому не нужно алиби? — вспомнил Савелий.
— Он самый. Очень неоднозначный тип. Уж и не знаю теперь, может, нужно. Сидит в губернской канцелярии, разбирает документы и доволен жизнью. Не понимаю таких! Пока он сидит в своей келье, жизнь проходит мимо.
— Не согласен, что мимо, — заметил Федор. — А кофеи он с кем ночью гонял? То-то.
— Ты думаешь, эта барышня запала на Эмилия? Ну и имечко! Ни за что не поверю.
Оба невольно посмотрели на Савелия, и капитан пробормотал:
— Ну… может, и запала, кто их разберет. Западают на всяких. Так вот, лиса Алиса позвонила Эмилию, и они пошли гулять в парк.
— В парк ночью? Это же опасно! — удивился Савелий. — И они пили там кофе?
— Вот именно, Савелий! Они не только гуляли по парку, они еще сидели на крыльце канцелярии до самого утра и гоняли кофеи.
— Сидели на крыльце? Зачем?
Капитан и Федор переглянулись.
— Зачем… Не знаю, зачем. Включи креатив, Савелий. Зачем вообще сидят на крыльце до утра? Она сказала, что они пили кофе. По ее словам, с двух ночи и до утра никто в канцелярию не совался и тем более никого туда не вносили. А до двух, если ты помнишь, Савелий, они были вместе и рисовали кувшинки.
— Но если выпустить этого Рому-Немета, кто же останется?
— По-твоему, лучше держать его под замком? — спросил Федор, ухмыльнувшись. — На всякий случай?
— Да нет, я… просто так спросил! — испугался Савелий. — А что теперь?
— Будем работать, Савелий. Не парься.
— Мне Рома-Немет понравился, Савелий. Жаль, ты его не видел. Красивый парень, серьезный, уверенный в себе. Еще и английский учит, и в пьесе играет. Путь идет себе с миром. А насчет убийств… надо бы поспешить, а то время идет и след остывает с каждым днем. Если Чужой закончил свою страшную месть, то в городе его давно нет.
— Чужой? — не понял Савелий.
— Мы назвали его Чужим, Савелий. Так увидел его наш вольноотпущенный Рома-Немет, он же папа Карло. Когда он пришел в «Белую сову» отловить Малко, то обратил внимание на незнакомого человека, которого определил как чужого. А глаз у художников, как тебе известно, — алмаз.
— И вы думаете, что это был настоящий убийца?
— Настоящий, ненастоящий… Скорее подозреваемый. Мы не знаем, Савелий. Мы предполагаем. В качестве версии любое предположение имеет право на существование.
— Гипотетически? — догадался Савелий.
— Абсолютно гипотетически.
— Ты сказал, если он закончил… в смысле, разобрался со всеми, а если не закончил? — вспомнил Савелий.
— А что будет, Савелий, если он не закончил? — в тон ему ответил капитан. — Что за детские вопросы!
— А то дело, по которому Болотник проходил как свидетель? — спросил Савелий.
— Там никто особо не пострадал, не похоже, что месть. «Кому выгодно» тоже не работает — наследников у него нет.
— А эта докторша, которая встречалась с обоими, — может, Рома-Немет отомстил сопернику?
— Ага, все зло от баб, — пробурчал капитан. — То шубу покупают на последние деньги, то ужинают с кем попало! Рома-Немет сказал, что не встречается с ней, просто на огонек заходит. Он, по его словам, и понятия не имел, что она крутит с кем-то еще. Но если даже она крутит с кем-то еще, то это ее личное дело, потому что он ей ничего не обещал и замуж не звал, хотя она замечательный человек. Так что мотив, если честно, дохлый. Кроме того, у него алиби, Савелий. А насчет того, что у нас никого не осталось, не горюй, Савелий, мы поймаем кого-нибудь еще.