Блеск Бога - Ромэн Сарду

Нет, она продолжается, непобедимая, полная восхищения,

Входит в мир невидимый и невесомый,

Там исчезает для тебя презренная плоть, наполняет небеса

Восхитительного мира, зеркального потустороннего мира,

Существами, близкими человеку, или другими,

которые удалены от него,

Чистыми духами, ясновидящими, которые

пророчествуют в своем величии.

Ангелами, состоящими из света, и людьми,

повинующимися инстинктам…

Анкс ехала в одной из крытых повозок, предназначавшихся для детей и женщин ирландской общины. Рядом медленно шли паломники, читая молитвы. Все направлялись к приходу Тоннер, где должны были остановиться на три дня.

С самого начала в караванах царил порядок: солдаты рыцарей строго следили за дисциплиной, запрещая останавливаться и стихийно собираться в группы. Охранники из Милиции вели себя так, как если бы они находились на вражеской территории. Все мужчины двигались в начале и в конце каравана, даже если приходилось на время дневного марша разлучать их с семьями. Запрещались любые сходки. Контроль был установлен как внутри каравана, так и извне, особенно на тех этапах, когда паломники могли поддаться соблазну проучить местных жителей, если те отказывали им в подаянии.

В тот день Анкс, затиснутая двумя женщинами с детьми и стариком, которые дремали в раскачивающейся повозке, незаметно открыла «Анналы» Табари — книгу, которую она украла в Труа. В этом маленьком томике были переведенные с арабского отрывки из «Летописи Пророка и Царей», в которых описывалась история человечества, начиная с сотворения мира и заканчивая смертью пророка Магомета. Прочитав несколько страниц, девочка была поражена: вся Библия была словно написана заново! Два Завета были соединены и продолжены; персонажи, совершаемые чудеса, были описаны более подробно и от этого казались реальными, живыми. Появились неожиданные персонажи, например, Александр Великий, о котором писали с таким же благоговением, как и о царе Давидам матери Иисуса. Моисея почитали наравне с Христом. К своему превеликому удивлению, девочка обнаружила, что переплетаются основные положения ислама, иудаизма и христианства.

Одного отрывка из Табари было достаточно, чтобы рассеять вековые заблуждения: «Первым, что создал Аллах, было перо, — писал он, — и все, что он хотел создать, он диктовал этому инструменту. Затем, когда перо начало писать, Аллах создал небо, землю, силнце, луну, звезды, и земной шар начал вращаться». Насколько этот символ письменности был понятнее, чем скупое «В начале было Слово» у Святого Иоанна! Анкс была покорена.

Она перестала читать. В повозке было мало места, и Анкс постоянно ловила любопытные взгляды паломников. Девочка, склонившаяся над книгой, вызывала интерес у тех, кто не спал: в то время крестьянки, как правило, не умели читать.

Чтобы не вызывать нездорового любопытства, она выбралась из повозки и пошла рядом.

В семье Анкс называли «Сократиной». Невзирая на предвзятое отношение к женскому полу, Летольд Коламбан решил дать девочке образование, подобающее мальчику. Она знала несколько иностранных языков и прочла все книги, которые можно было достать на их полуострове. Но ее обучение проводилось в тайне. Девочке было небезопасно обсуждать вопросы истории или теологии при посторонних, особенно при паломниках, священниках и монахах. Летольд всегда ставил на место свою дочь, как только она забывалась и говорила лишнее. Уже того, что она изъяснялась на изящной латыни и имела благородные манеры, было достаточно, чтобы вызвать осуждение и настороженность окружающих. И сегодня, читая Табари, она себя фактически скомпрометировала.

Спрыгнув с повозки, она шла на некотором расстоянии от всех. Ее мать и брат находились в начале каравана. Шедшие недалеко от нее паломники рассказывали всякую чушь о мусульманах и их пророке: они проклинали их за однополые связи, клялись, что разврат и жестокость — единственные качества, которыми Бог наградил этих еретиков. Все привычные высказывания об их похотливости, идолопоклонстве и глупости, сдобренные скабрезными шуточками, вызывали взрывы хохота и одобрительный гул в толпе.

Мужчины, шедшие рядом с Анкс, были немощными калеками, которых Милиция решила не ставить в начале или в конце каравана ввиду их бесполезности. Увечность и убожество этих людей делали их едкие замечания в отношении мусульман еще более отвратительными. Мечтательная по натуре, Анкс представляла, что будет участвовать в триумфальном марше, в сопровождении ангелов и святых людей, но ей пришлось столкнуться с беспощадной реальностью. Здесь на первом месте были устройство отхожих мест, борьба со вшами, аппетит паломников и совестливость охранников. Куда подевался Бог? Чем отличались эти верующие от сборища варваров?

К вечеру караван пришел в Тоннер. Здесь паломники расположились на трех огромных пустырях. Поблизости не было ни одного большого города, который мог бы вызвать у путешествующих желание поживиться. Все было тщательно продумано.

Сразу же по прибытии на стоянку Анкс пошла разыскивать своих родителей. Они заранее договорились, что встретятся возле ирландского колокола. В толпе она увидела высокого мужчину с горящим взглядом, одетого в скромную поношенную одежду, выглядывавшую из-под рыцарских лат: это был Робер де Крон. В окружении своей свиты он спокойно шел между паломниками, внимательный ко всему. Он отвечал на вопросы, благословлял и подбадривал своих подопечных.

И вдруг Анкс замерла. Она узнала капитана, которого видела в Труа, того самого, что гнался за ней между повозками. Он также осматривал лагерь паломников, за ним по пятам шел монах Эрих, тот самый, который застал ее врасплох, когда она открыла ящик с книгами. Эрих увидел ее и показал в ее сторону пальцем. Она тут же спряталась за повозкой. Капитан позвал к себе дюжину солдат, а Эрих подробно описал им внешность Анкс. Но она смешалась с толпой еще до того, как ее начали искать.

Она укрылась в подлеске, примыкавшем к озеру. Вокруг никого не было. С другого берега доносилось пение женщин, оно вселяло покой в сердца людей, находившихся в этой части каравана. Пели причащающиеся паломницы Эрихто. Анкс решила дождаться ночи, а потом уже найти своих, и, в полной уверенности, что ее не видно за зарослями, открыла томик Табари.

Длинная глава «Бытие», написанная арабским летописцем, была не похожа на описание сотворения мира в Библии. В этой главе автор методично изложил содержание нескольких десятков сочинений, в которых первый этап сотворения мира описывался согласно арабским, персидским, еврейским, греческим и христианским культурным традициям. Истоки возникновения жизни были разными: хаос, яйцо, капля воды, пламя, поток атомов, сфера, число и другие. Не имело значения, как Бог это сделал, следовало просто восхищаться грандиозностью его творения. Такой же подход Табари применял и относительно истории человечества: представлял одно и то же событие, показывая его сквозь призму восприятия пророков, историков и поэтов разных эпох. Анкс была поражена свободой высказываний и удивительной точностью описаний.