Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые мировоззренческие концепты французов и русских - Мария Голованивская

В современном русском языке слово зло имеет следующую сочетаемость:

причинить, сделать, принести, посеять зло; зло укореняется, дает всходы, корень зла, извести зло с корнем; зло наименьшее, наибольшее, выбрать из двух зол, великое зло;

держать зло на кого-либо; срывать зло на ком-то, носить в себе зло;

безусловное, неизбежное, мировое зло;

зло побеждает, одерживает верх, силы зла, цветы зла;

отойти от зла, познать зло;

торжество зла, империя зла, оплот зла.

Из приведенной сочетаемости мы отчетливо видим такую его метафорическую конкретизацию:

1. зло как растение, сорняк (об этом см. выше);

2. зло как дискретная среда;.

3. ограниченная территория (отойти от зла);

4. войско (силы, империя).

В языке мы не находим прямых свидетельств, но в актуальной практике находим много подтверждений ассоциирования зла с ночным светилом – луной. Славянские мифы, как мы видели, связывали зло с ночью, темнотой. Отрицательное настороженное отношение человека к темноте и к светилу ночи имеет место и теперь: лунатизм, оборотни, ночные страхи, усиление преступности в ночные часы – все это подтверждает тот факт, что мы считаем темное время суток временем темных сил. Соответственно и холод, сопровождающий страх, косвенно рассказывает нам о том, что страх возник от ощущения, лицезрения зла, врага, опасности, того, что так сильно ночью. Подспудно связь зла с холодом просматривается в образах Снежной королевы, в выражении «вместо сердца кусок льда» (здесь еще важна ассоциация с тем, что холод снижает чувствительность вплоть до полной ее потери, а этим и пользуется зло, чтобы подтолкнуть человеку в дурную сторону, столкнуть в прямого пути). Отсюда, возможно, тянется нить и к выражению «холодный прием», то есть бесчувственный, недоброжелательный, и к «темным делам», то есть злым, нечестным. Через эту же метафорику (через слово кривда, о котором мы будем говорить далее) перебрасывается мост и к слову «кривотолки» – то есть разговоры, не только пересказывающие неправду, но и имеющие «злую» цель, и т. д.).

Мы не разворачивали описание коннотаций слова зло, так как указывали при описании его антонима на присутствующую в представлениях об этих «близнецах» симметричность. Поговорим теперь о различиях. Человек зачастую является источником зла, но дальше зло отделяется от человека и существует отдельно. Мы можем сказать «своим бесконечным добром он доказал…» или «его добро, добро, которое от него исходило, было сильнее…», но не можем создать аналогичных контекстов со словом зло. Слово зло не имеет в русском языке множественного числа в именительном падеже, но имеет в родительном и мыслится множественно, ведь мы выбираем из двух, трех, пяти зал наименьшее, наибольшее, среднее. Таким образом, зло бывает не только множественным, но и различным по качеству и размеру, в то время как добро едино и не разнится по характеристикам. Именно этим соображением объясняется тот факт, что слово добро имеет бедную сочетаемость с прилагательными, а слово зло – обильную. Поведение зла в русском языке описывается не столь подробно, само называние этого слова вызывает достаточно сильный ряд имплицитных ассоциаций, о которых мы писали. Добро действует, борется, зло побеждает, проигрывает, наказано. Но зло нередко результативнее. Именно поэтому добро, по смелой идее поэта Станислава Куняева, должно быть с кулаками, именно поэтому столь ярко и последовательно выражена идея долженствования борьбы и победы над злом.

Современное употребление слова зло, связанное с идеей вражды, подчеркивает внутренний эмоциональный его источник: «держать зло на кого-то» значит таить его в себе, испытывать к кому-то злобу, а «срывать на ком-то зло» означает выплеснуть на невиновного человека внутреннее негативное напряжение. Срывать здесь связано с идеей, выраженной в глаголе срываться, то есть неправомерно давать волю своим негативным эмоциям. Возможно, этот глагол связан с представлением о нормальном состоянии и поведении, выражаемом в стабильности, то есть в фиксированности.

Таким образом, мы видим, что зло функционирует несколько иначе, чем добро, при выраженной антонимической симметрии этих понятий.

Французские представления о добре и зле

Французские понятия о добре и зле имеют существенные отличия.

Обратимся к анализу этих понятий.

Существительное bien (n. m.), совпадающее по форме с наречием bien (хорошо), заставляющим вспомнить о русском выражении дать добро (согласиться, сказать: «хорошо»), зафиксировано во французском языке в X веке и очевидным образом произошло от латинского наречия bene, соответствующего прилагательному bonus – хороший. Существительное bien зафиксировано прежде всего в христианских текстах и отражает моральное понятие того, что справедливо, достойно, похвально (les gens de bien). С XI века un bien, des bien означает также богатство, собственность. Таким образом, до определенного момента мы можем говорить о сходном развитии двух понятий – русского и французского, что явным образом связано с христианским контекстом.

В современном языке значение этого слова несколько видоизменилось и выглядит так:

1. То, что приятно, благоприятно, то, из чего можно извлечь выгоду, то, что полезно для достижения поставленной цели;

2. Богатство, собственность;

3. То, что характеризуется моральной ценностью, то, что справедливо и честно.

Этот перечень значений уже позволяет зафиксировать разницу между понятиями и даже противопоставление по ряду признаков. В русском языке при трактовке этого понятия не используется понятие выгоды, пользы, да и само слово никак не ассоциируется с богатством, а скорее даже наоборот – с бедностью.

Первые два значения французского слова попадают в такой синонимический ряд: avantage, bénéfice, intérêt, profit, satisfaction, service, utilité.

Второе – в такой: capitale, domaine, héritage, propriété, richesse.

Этот синонимический ряд подтверждает: сегодняшнее французское добро прочно привязано к денежной сфере, корысти, всему тому, что обогащает человека.

Третье же значение французского добра привязывает его уже к моральной сфере: devior, idéal, perfection, charité – но особенным образом, как бы растолковывая, к какому классу ситуаций оно должно быть привязано. Иначе говоря, французское коллективное сознание ставит это понятие в рамку, с четырех сторон указывая на его границы – долг, идеал, совершенство, благотворительность.

Подавляюще частотное употребление этого слова связано именно с первым и вторым значениями, третье значение явно периферийно, создает трудности в свободном употреблении и по преимуществу ограничено узкоспециальной морально-этической сферой религиозных и философско-этических текстов.

Исходя из частности первых двух значений, а также особого смысла этого слова, у нас есть все основания соотнести слово bien с fortune и occasion. Теперь мы уже можем с уверенностью сказать, что материальная сфера жизни особенно маркирована во французском языке. Fortune покровительствует желающему процветать, occasion предоставляет возможность, a bien – это то, что следует из усилий fortune и удачных occasions. Bien – это то, что получает человек, когда богиня обогащения на его стороне, когда случай помогает ему сберечь деньги.

Что же получается, bien скорее античное понятие?

Выходит, что так: античные корни всего понятийного гнезда, идущие от фортуны и случая, утянули с собой и добро, выведя его из-под христианской сферы влияния. Этот факт в первую очередь и обусловил его сегодняшний понятийный абрис.

Сочетаемость слова bien скудна и не маркирует его как высшую силу или абсолют, озаряющий человеческую жизнь божественным светом, В данном случае мы говорим не о специальном религиозном значении этого слова, но о бытовом, повседневном. Можно с большой степенью уверенности утверждать, что в бытовом сознании эквивалента русскому добру в современном сознании франкоговорящих народов практически не существует.

Употребляя слово bien в третьем значении, по-французски говорят: discerner le bien dtt mal, faire le bien, rendre le mal pour le bien; pratiquer, poursuivre, rechercher le bien, tendre vers le bien. Сочетаемость с прилагательными нами не зафиксирована, что позволяет предположить, что bien никак не характеризуется, не оценивается, не квалифицируется качественно. Глагольная сочетаемость явно акцентирует, что действия, совершаемые с bien, носят отпечаток практичности.