Бульон терзаний - Ольга Лукас

Михаил тайком пробирается в резиденцию хозяина нелегального полигона. Он уже видел его – но только мельком, со спины, в окружении охранников. Теперь, стоя за бархатной портьерой, он слышит разговор своего босса с заказчиком убийства. Заказчик доволен. Впредь он будет обращаться только к специалистам из фирмы «Компьютерные битвы в реальности».

Владимир даже не сразу признал в роли босса друга Леху. Черный парик, темные очки вполлица. Черный костюм. Тихий, вкрадчивый, змеиный, голос. Слишком много грима. Лицо – как восковое.

Дождавшись, когда заказчик уйдет, главный герой храбро предстает перед организатором смертельной игры. Босс, как всякий опытный злодей, не вызывает охрану, не убивает наглеца голыми руками, а предлагает сесть и поговорить. Они садятся за стол. И тут Леха снимает темные очки. Восковое лицо, а на нем – совершенно больные, отчаянные глаза.

– Раньше, в древние времена, человека на каждом шагу подстерегала опасность, и он ценил жизнь, – говорит тем временем босс. – Теперь человека на каждом шагу подстерегает скука, и жизнь ему кажется пресной. Я дарю людям возможность встретиться с опасностью. Да, кто-то платит за это жизнью – иначе нам перестанут верить. Но ведь несправедливо, если свою жизнь на игре положит невиновный? Нет, никогда у нас такого не было. Все жертвы заслужили свою участь. И каждый раз намечены заранее.

– Кем намечены? – кричит Михаил.

– Тем, кто готов за это платить.

Разговор перетекает в обмен колкостями, положительного героя Михаила сценаристы снабдили куда более хлесткими репликами, но умудренный жизнью злодей произносит фразы так, что симпатии остаются на его стороне. Наконец босс не выдерживает, сбрасывает пиджак и хватает самурайский меч, который очень удачно висит на стене рядом с его креслом. Но главный герой – не будь промах – находит другой такой же меч, и начинается битва.

Лучше бы Леха дрался в пиджаке: рубашка не скрывает, а скорее даже подчеркивает болезненную худобу. Да надо же ему позвонить, наконец! Вот теперь есть повод – фильм посмотрел. А раньше для того, чтобы поговорить по телефону с другом, поводов не требовалось.

Владимир отвлекся от действия, а когда вновь посмотрел на экран, Лехи там уже не было. Зато главный герой в сопровождении прекрасной амазонки полз куда-то по вентиляционным трубам.

Мгновение – и оба уже дерутся с превосходящим по силам противником. Опять бегут. Кто-то стреляет, Михаил ранен, но не серьезно. Амазонка делает ему перевязку. Перевязка еще не закончена, но уже началась любовная сцена.

В конце концов справедливость восторжествовала. Полигон сделали легальным, монстров и игроков вооружили пейнтбольными ружьями, убийц арестовали. Хотели арестовать босса, но оказалось, что он бросился грудью на самурайский меч.

После окончания фильма в зале раздались жидкие аплодисменты.

– Не очень веселое кино, – признался Владимир, когда они вышли из зала.

– Зато движуха, стрельба, погони. Я и не знала, что Полозов тут снимался. Он мне когда-то очень нравился. А сейчас такой старенький стал. Но все равно крутой, правда?

– Он меня на два года младше, – не удержался Владимир.

– Да ладно? – Елена внимательно посмотрела на своего спутника. – Ему под шестьдесят уже.

– Еще пятидесяти нет.

– Правда? Значит, его так загримировали. А вам как?

– Очень похудел.

– Кто?

– Леха… Полозов.

– А, так я читала – они там все сейчас сидят на специальной диете, разработанной ЦРУ.

– Кто – они? Где – там?

– Ну в нашем шоу-бизнесе все.

Владимир сделал глубокий вдох, потом – выдох. Мысленно досчитал до десяти.

– Да нет, хорошее кино, – сказал он. – Давайте, что у нас там дальше по программе.

Дальше был ужин. Спустились этажом ниже, на просторную площадку, в центре которой стояли столы и стулья – жесткие, как любит Капитан. Вокруг располагались закусочные, предлагавшие посетителям торгового центра наскоро утолить голод гамбургерами, пиццей, суши, пастой, блинами, печеной картошкой, салатами, сэндвичами, мороженым…

День подходил к концу, народу было немного. Первым делом, еще не приступив к еде, Елена включила все свои телефоны. Проверила пропущенные вызовы.

– Я позвоню быстренько? – как бы извиняясь, спросила она.

Владимир кивнул. В голове у этой женщины, наверное, был компьютер. Ее собеседник что-то перепутал: дату поставки, или сумму оплаты, или и то и другое вместе. И не нашел ничего лучше, чем сообщить об этом уже по окончании рабочего дня. Но вместо того, чтобы отчитать бездельника, она спокойно назвала все нужные цифры и даже восстановила в памяти номер договора.

– Нанимают дураков за копейки, а потом удивляются, почему они плохо работают! – беззлобно сказала Елена, откладывая трубку и накидываясь на еду.

Во время ужина ее отвлекли еще дважды. И всякий раз она отвечала четко, словно все данные были записаны на отдельном листке, который она держала перед глазами.

– Надо очень любить свою работу, чтобы ради нее отрываться от такой вкусной еды, – заметил Владимир.

– Так я особо не отрываюсь же. Иногда можно и жевать, и говорить. А вообще, да. Люблю. У меня самая лучшая работа. Если бы еще главный не мешал.

– Кто это вам мешает? Елена отложила вилку:

– Светозарыч. Он никому не доверяет. И при этом требует наращивать обороты. Понимаете, Владимир, каждый день, каждый ясный, светлый божий день я начинаю с плясок в кабинете этой старой коряги! Нужно всегда быть в веселом, бодром расположении духа, как аниматор на детском празднике. Чтобы смотреть в глаза этой сволочи и радостно говорить: «А давайте вот так сделаем, а? Давайте попробуем, ну что нам стоит? Смотрите, как будет чудненько и распрекрасненько?» Типа я такая девочка-припевочка, ля-ля-ля, ничего серьезного. А он в ответ, через губу: «А вы уверены, Лена, что мы извлечем из этого большую выгоду?» А ты должна продолжать приплясывать и петь: «Мы обязательно извлечем из этого выгоду. А если не попробуем – то не извлечем». Я не знаю, какой упырь научил его этой фишке, что выгода бывает либо большой, либо никакой. Любая выгода – выгода! Да, ешкина жизнь, когда мне летом дали карт-бланш на два месяца, наш отдел по мелочи поднял столько, сколько бы мы никогда не заработали на «больших выгодах». А как он любит обламывать сделки! Такой слушает, слушает, кажется, что уснул уже. И вдруг просыпается и говорит: «Если они готовы заплатить такую сумму, значит, им нужен этот товар. Попробуйте накинуть сверху 15 %». Да блин-компот, они готовы заплатить именно такую сумму – потому что она у них есть! Пятнадцать процентов – это все, сделка, до свиданья. И кто виноват? Лена виновата. Плохо мотивировала покупателя.

– А нельзя делать – и не докладываться главному? Пусть потом увидит результат и поймет, что это выгодно.

– Невозможно! Он никому, никому не доверяет. Ни вот столько ответственности не делегирует. Ответственность – это власть. Старик очень боится, что за его спиной что-то провернут. Даже не из-за денег. А из-за престижа. Он главный, он должен все знать, все решать, все подписывать, ни одна мышь мимо не пробежит без печати и подписи генерального под хвостом. И он постоянно требует отчета. «Лена, хотелось бы услышать ваше мнение по этому вопросу». «Лена, вы давно не посвящали меня в свои задумки». «Лена, мне нужен план работы вашего отдела на ближайший месяц». Не представляю, сколько бы я успевала сделать, если бы так не выкладывалась в разговорах с этим лысым боровом.

– Вы все воспринимаете очень лично. Попробуйте представить, что Лена Жукова, красивая, умная энергичная женщина, только играет роль Лены Жуковой, работника мебельной фирмы. Между вами и той Леной есть некий зазор. Это просто маска. Да, выкладываться приходится полностью, потому что этого требует роль. Но вот маска снята, проходит полчаса, час, настоящая Лена Жукова идет в кино с другом, потом сидит с ним в кафе – и то, что происходило с ее персонажем на сцене, остается там, на сцене. Ведь вы же сейчас не переживаете за Лизу, которую Фамусов пообещал сослать в деревню за то, что она помогала Софье тайно встречаться с мужчиной?

– А он может?

– Крепостное право. Он все может. Как раз в то время помещикам дали право без суда и следствия отправлять своих крестьян на поселение в Сибирь. Хотя до Сибири дело не дойдет, но даже угодить из горничных в птичницы – это так себе карьера. Комедия комедией, а закончиться все может довольно печально.

– Совсем как в жизни.

– Ну вот, теперь, кажется, вы переживаете за Лизу!

– Наверное. Я же, как вы велели, искала в ней что-то общее с собой. И теперь мне ее по-настоящему жалко.

– Да не переживайте вы так. Никуда нашу Лизу не сошлют. Она выкрутится. Софья без нее в Саратов к тетке не поедет.

– Да как же! После того как узнала, что Молчалин любит не ее, а Лизу?

– Именно после этого! Теперь Молчалин для нее потерян, но нельзя сделать так, чтоб ему досталась Лиза. Держать ее при себе и глаз не спускать! А в деревню-то ведь он сможет к ней наведываться, и там она будет сговорчивее – в надежде вернуться обратно в город.