Мифы и личностные изменения. Путь к блаженству - Джозеф Кэмпбелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каждый сталкивается с этой проблемой, когда его персона пытается удержаться в состоянии апогея. Жизнь начинает клониться к закату, но человек уверен, что по-прежнему находится на пике возможностей. Как мы уже видели, он идет на рыбалку. Ну что же, когда человеку за шестьдесят, он может рассчитывать на то, что поймает на крючок кое-что получше холодной рыбины, верно? Хотя бы одну-двух русалок. И он знает об этом.
Когда маска, которую вы носите, начинает разваливаться, когда вы перестаете в нее верить, ваша психика может вернуться в любую стадию жизни. Когда целое общество теряет значимые для него образы, оно, что называется, остается в пустоте. Именно в такой ситуации мы оказались в прошлом или позапрошлом веке. Ничто больше не имеет смысла, потому что все символы нашей религии относятся к предыдущему тысячелетию, а энергией мира, в котором мы живем сейчас, воспользоваться мы не можем. Вот задача для современного поэта или художника.
Один из самых примечательных примеров того, что происходит, когда твоя система социальных символов уничтожена, — социум североамериканских индейцев. Их культура подверглась значительному разрушению во второй половине XIX века. Религиозные культы и духовная жизнь сообществ охотников на просторах великих прерий строилась на поклонении бизонам; именно бизон был их основным символом. Животное, которое должны были убить, предлагало себя племени людей в качестве царственной жертвы, понимая, что потом они совершат определенный ритуал, вернут его кровь и жизнь земле — чтобы он смог возродиться. Именно об этом повествует история о девушке из племени черноногих, ставшей женой вожака бизонов. Мирный договор между племенем людей и племенем бизонов — центральный мотив в охотничьих культах. В этом ритуальном цикле были воплощены все образы коллективного сознания племени.
В последней трети XIX века бизоны подверглись массовому истреблению по двум причинам: чтобы, пробегая перед паровозом, эти крупные животные не мешали поездам пересекать континент и чтобы (что еще важнее) индейцам было не на кого охотиться и те согласились жить в резервациях. Вот и все. Мифология целого общества утратила свой центральный символ. И ритуалы, и песни, и танцы больше не были связаны ни с чем, существующим в реальности. Теперь все это относилось к навсегда ушедшим в прошлое временам.
И что же произошло? Именно тогда культ пейота[87] проник с юго-востока и распространился в прериях. Добавьте еще ритуальный танец призраков. Индейцы утратили символ своего сообщества и обратили взгляды внутрь себя, чтобы восполнить то, что у них отняли.
С нами то же самое происходит прямо сейчас. Когда внешний мир оставляет вас безучастными, вы уходите в себя с помощью пейота, мескалина, ЛСД или медитаций иного рода.
Конечно, лучше всего медитировать, выбрав для себя религиозный символ, и не волноваться о том, есть ли у него какие-то исторические корни или нет, а просто знать, что он имеет отношение к чему-то важному для вас. Наш мир сейчас похож на мемориальную свалку мифологических традиций. Множество людей бродят по ней в поисках — а некоторые откопали там символы египтян, или ацтеков, или какой угодно другой культуры, и пользуются ими в качестве душевной опоры. Чем плохо, спрашивается?
У поэта Йейтса есть замечательная книга «Видение». Будучи уже зрелым человеком, он вступил в брак с двадцатипятилетней Джорджи Хайд-Лиз. Вскоре после того, как Джорджи стала его женой, она вдруг увлеклась автоматическим письмом: начала записывать все, что приходило ей в голову, не особенно задумываясь о том, что появляется из-под пера. Так она создала философию Йейтса — еще до того, как об этой философии узнал сам Йейтс. Вот на каких девушках нужно жениться!
То, что она написала, — то, что у нее написалось, — удивительно. Йейтс словно получил эту информацию от духов-помощников — сам он был близок к оккультизму. «Видение» — довольно сложная вещь, однако в ней отражена система образов, которые кажутся мне очень важными в контексте нашего разговора. Речь идет о так называемых масках, которые вам нужно носить, чтобы жить. Совершенно очевидно, что это перекликается с юнговскими «персонами». Вам нужно надеть маску; вы должны носить костюм; вам приходится кем-то выглядеть и чем-то притворяться. Но это еще не все.
В этой книге Йейтс рассуждает о явлении, которое он называет первичной маской, — роли, навязанной обществом. Как только вы родились, родители начинают передавать вам правила жизни, свойственные обществу, жить в котором для них важно. Они надеются, что усвоенное в детстве поможет вам в дальнейшем. Первая часть жизни посвящена тому, чтобы найти свое место в мире. Так вы обретаете дези: образы конкретной культуры, соединяющие вас с миром, частью которого вы решите стать. Общество и родители поощряют вас постараться жить в гармонии с теми возможностями, которые общество за вами признает.
Когда я был маленьким, мы играли пуговицами, приговаривая: «Богач, бедняк, нищий, вор».
«Кто ты будешь такой?»
«Я буду мусорщиком».
Отличная перспектива — первичная маска, которую вы получили от общества.
Есть и вторая маска, которую Йейтс и его жена называют антитетической. С ней дела обстоят более захватывающе. В среднем подростковом возрасте, взрослея, вы вдруг понимаете, чего бы хотели в жизни сами, — и это может здорово отличаться от общественных ожиданий. «Они никогда не понимали, кто я! Я уникален! Я чувствую, что во мне скрыто нечто великое, бога ради, я собираюсь понять, что это такое!» — вот так вы сталкиваетесь с проблемой поиска своего собственного мифа.
Супруги Йейтс сравнивали этот конфликт между первичной и вторичной масками с двадцатью восемью днями лунного месяца. В первый день темно — вы только что родились. Вы начинаете расти в этой темноте. Природа и общество подталкивают вас вперед, пока на вас надета первичная маска.
В конце первой недели — восьмой день луны — наступает фаза неполной луны, время отрочества и, что еще более важно, пробуждение полной силы — антитетической маски. Вы вдруг ярко осознаете свои собственные стремления, чувствуете желание найти свою собственную судьбу и прожить ее. В этот момент вы начинаете яростно сопротивляться первичной маске и обществу, которое надело ее на вас. Вы хотите вырваться вперед: «Позвольте мне быть самим собой!» Человек начинает движение, к счастью или к несчастью.
На пятнадцатый день мы оказываемся в фазе полной
