Генерал-губернатор (СИ) - Башибузук Александр

— После того, как вами были внесены поправки в договор, на Государственном собрании… — продолжил Столыпин, — ваш проект предварительно был полностью одобрен. Оба его департамента рекомендовали его императору, как полезный и выгодный для страны, однако… — премьер опять поморщился. — Решающее слово за государем, а его может и не быть вовсе. И дело все в том…

— Я примерно уже представляю в чем дело, но только в общих чертах, — воспользовавшись очередной паузой, заговорил я.

Столыпин молча пожал плечами, мол, ничего не поделаешь, гребаная российская действительность.

— И понимаю вас, господин премьер-министр, — продолжил я. — Но, возможно, мы совместно можем что-то предпринять, если вы просветите меня о подробностях возникших сложностей? В любом случае, я очень внимательно выслушаю ваши рекомендации.

Столыпин молчал, видимо тщательно обдумывая ответ на мой вопрос. Я уже думал, что они так ничего и не озвучит, но, наконец, премьер заговорил.

— Увы, так случилось, что я обзавелся очень могущественным недругом, входящим в близкий круг императорской фамилии. Все мои проекты, даже крайне выгодные для страны, сразу же подвергаются сильному негативу в его устах.

— Насколько я понимаю, речь о Витте Сергее Юльевиче?

Столыпин слегка поколебавшись кивнул.

— Мало того, что он сам лично подвергает обструкции мои действия, — в голосе премьера проскользнули злые. неприязненные нотки. — Он воздействует на государыню через этого… этого…

— Распутина?

— Увольте меня именовать сего мошенника! — отрезал премьер-министр. — В общем, в моем лице, вы сами стали уже недругом, и я никак не могу гарантировать положительного решения.

Я ненадолго задумался. Хрен с ним, с этим Витте, но Распутин… Распутин, твою же мать!!! О нем я знал по большей части только со слов Пикуля Валентина Савича, очень хорошо обрисовавшего этого персонажа и не особо верил в описываемое. Художественный вымысел, политическая ангажированность и все такое. Но действительность оказалась еще хуже. Ну как тут не выматериться? Ну, сука, в каком году в реальной истории его хлопнули Юсупов и Пуришкевич? Вроде в шестнадцатом? Увы, не помню точно. Да и не суть, в моей истории он сдохнет гораздо раньше. А Витте… с этим разберемся бескровно. Во всяком случае постараемся.

— Впрочем… — Столыпин грустно усмехнулся. — Некоторые варианты решения есть. К слову, как, недавно выяснилось, что помимо внушений Сергея Юльевича, сей голодранец имеет еще какой-то свой интерес! Так что вы можете на него выйти сами и попробовать склонить на свою сторону. Сколько вы уже раздали на взятки, месье де Лавардан? Возможно потребуется еще немного. Этот сукин сын берет никого не стесняясь.

— Не особо много потратил, — спокойно ответил я на русском языке. — В рамках предполагаемых расходов.

Столыпин вздернул бровь.

— Вы отлично говорите по-русски, месье де Лавардан. Мало того, вы говорите на нем как на своем родном. Но почему раньше говорили только по-французски?

— Потому что время не приходило, господин премьер министр, — спокойно ответил я.

Действительно, в Россию я приехал исключительно, как французский гражданин Александр де Лавардан и за все это время не проронил даже словечка на великом и могучем. Отчасти от того, что все еще колебался и не решался влезать в политику и надеялся решить свой вопрос без глобальных потрясений и перемен для Отечества. Страшно было, черт побери. Это тебе не Людовику, чтоб ему пусто было, трубу шатать, за сотни лет до переломной эпохи для России. Можно так наворочать, что… в общем, не решался дернуть за рычаг, хотя маховик уже давно был запущен.

— А сейчас, значит, пришло? — Столыпин нахмурился.

— Думаю, пришло. Я вам чуть позже озвучу, откуда я так хорошо знаю русский язык, господин премьер-министр, а сейчас изложу свои предложения по решению вопроса. Никаких взяток Распутину я давать не собираюсь, есть более действенные методы, но оставим его пока в стороне. А что касается Сергея Юльевича Витте… — я открыл кожаную папку и подвинул ее по столу к Столыпину, — предлагаю ознакомиться с некоторыми документами, господин премьер-министр…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Все еще нахмурившись, Столыпин взял из папки первый листок бумаги. И уже через несколько минут с удивлением уставился на меня.

— Насколько я понимаю…

— Да, господин премьер-министр, вы правы. Все тщательно задокументировано.

— У нас это не будет иметь судебной перспективы… — раздраженно бросил Столыпин. — Дело замнут, чтобы не выносить сор из избы. Слишком много замешано влиятельных персон.

— Возможно. Но если правильно приступить к делу, сиих фактов с головой хватит, для того, чтобы навсегда закрыть… простите… ему рот. И не только ему.

— Излагайте! — коротко приказал Столыпин, а сам потянул из папки следующий лист. — И начните с того, откуда у вас эта информация. Хотя нет, сначала ответьте, зачем это вам? Да-да, ваш интерес известен, но я полагаю, что дело тут не только в аренде Сахалина.

— Вы удивительно проницательны, господин премьер-министр. Но сначала предлагаю озаботится безопасностью, та как та информация, что я вам собираюсь изложить, не для лишних ушей. Возможно ваш кабинет могут прослушивать.

Русский премьер на мгновение задумался, после чего встал, вышел из кабинета, но уже через минуту вернулся.

— Можете говорить, месье де Лавардан. Вариант прослушивания сведен до минимума.

— Благодарю, господин премьер-министр. Я постараюсь ответить на ваши вопросы максимально откровенно. Итак, во мне есть русская кровь, господин премьер-министр, я считаю Россию своей исторической Родиной и в своих действиях в ее отношении исхожу исключительно из искренних патриотических побуждений. Отчасти, подтверждением моих слов в добрых намерениях является программа переселения соотечественников на Сахалин, которую я изначально включил в договор. Сами понимаете, если бы я исходил из корыстных, исключительных интересов, ничего подобного там никогда не было бы. Зачем коммерсанту, заботящемуся только о прибыли, еще одна статья внушительных расходов?

Столыпин, не отрываясь от документов, кивнул.

— Что касается данной информации, она попала ко мне по большей степени случайно. Если подробней, мне ее передали такие же неравнодушные к судьбе Отечества патриоты.

— Здесь все документы? — премьер внимательно на меня посмотрел.

Я про себя улыбнулся. Конечно же, ты хочешь знать, на кого еще у меня есть компра? И главное, что у меня есть на тебя? Надо бы слукавить слегка.

— Здесь только краткие выдержки, касающиеся известного нам лица. В случае необходимости, я предоставлю полный объем документов. Но они уже будут затрагивать не только его, так как преступные деяния совершались по сговору большой группой лиц.

— Хорошо… — Столыпин, наконец, оторвался от папки. — Как вы собираетесь действовать?

— Для начала, просто в личной беседе убедить известное вам лицо не ставить препонов. А ежели оно не внимет голосу разума, фрагменты документов начнут попадать в газеты. В том числе европейские. Фигурант будет полностью скомпрометирован, скандал выйдет знатный, но, увы, пока не берусь спрогнозировать его масштабы. И политические потрясения, которые он вызовет.

Столыпин надолго задумался.

— Попадание документов в прессу не желательно… — наконец озвучил он свое мнение.

Я с пониманием кивнул. Не сомневаюсь, ему очень хотелось отомстить Витте, но дело в том, что подобный скандал принес бы грандиозный ущерб политическому имиджу державы, а он, как премьер-министр, не мог такого допустить в личных интересах. Ну что же, премьер Столыпин подтверждает сложившее у меня о нем мнение. Крепкий профессионал и ценит интересы державы прежде всего. И главное, у меня не данных о том, что он замешан в связях с иностранными государствами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вы можете оставить эти документы у меня? — задал следующий вопрос российский премьер-министр.

— Конечно, господин премьер-министр.