Горшочек, вари. Рецепты писательской кухни - Александра Максимовна Новикова

Работа с фактурой

1. До свиданья, мой любимый город: пространство как герой текста

2. Симптомы отравления таллием: как поиск и сбор информации поможет не только вашему роману, но и его читателям

3. Все маркеры разные: как писать о Другом

4. На (не)реальных событиях. Как писать об исторических фактах

Анна Ширмина

До свиданья, мой любимый город: пространство как герой текста

«На свете есть известные большие города,

А есть значенья местного, их знают не всегда».

Из песни Натальи Пушковой «Устюжна»

Текст может обойтись без персонажей, так как условным героем художественного произведения может оказаться пейзаж («Белые ночи» Фёдора Достоевского). Текст может обойтись без сюжета и даже без конфликта (стихотворения в прозе Ивана Тургенева), хотя и много потеряет в своей увлекательности. Без хронотопа текст обойтись не может. Время и пространство организуют художественное произведение и дисциплинируют автора не только внутри текста, но и вне него. Например, прозой рекомендуют заниматься по часу в день и непременно за столом. Подвесить героев за нитки в ледяной темноте космоса, конечно, можно, сделав ставку на диалоги и рефлексию, но не стоит усаживать читателя на каркас от дивана вместо самого дивана.

Художественные произведения традиционно открываются описанием пространства. История «Бедной Лизы» Николая Карамзина начинается с прогулки по Москве:

«Может быть, никто из живущих в Москве не знает так хорошо окрестностей города сего, как я, потому что никто чаще моего не бывает в поле, никто более моего не бродит пешком, без плана, без цели – куда глаза глядят – по лугам и рощам, по холмам и равнинам. Всякое лето нахожу новые приятные места или в старых новые красоты».

Николай Карамзин «Бедная Лиза»

Если в «Бедной Лизе» конкретное место в Москве является отправной точкой повествования, то городу для пенсионеров в своем романе «Город Солнца» Туве Янссон отводит роль фона. Читателю предлагается не удаляться от «башен Си…нова монастыря», как у Карамзина, а побродить по городу:

«В Сент-Питерсберге, в штате Флорида, где всегда тепло, эспланады с пальмами окаймляют берег синего моря, улицы прямы и широки, а дома отгорожены изгородью из кудрявых деревьев и кустов. В респектабельной и тихой части города дома в основном деревянные, зачастую белые, с открытыми верандами, где кресла-качалки круглый год стоят длинными рядами, теснясь друг подле друга.

По утрам там очень спокойно, а улицы, залитые вечным солнечным светом, пусты. Но вот мало-помалу постояльцы выходят на веранды, спускаются вниз по ступенькам и медленно бредут к кафе под названием “Сад”».

Туве Янссон «Город Солнца»

Взгляд, которым Туве Янссон окидывает место действия своего романа, приближен к объективному, нейтральность описаний усыпляет бдительность читателя, который и так не особенно верит, что и на пенсии можно попасть в приключение.

Сравните с отрывком из романа Умберто Эко «Пражское кладбище», где один из уголков Парижа описан с таким напором, словно именно здесь автор ежедневно пачкал дорогие ботинки:

«Прохожий, в то серое мартовское утро 1897 года переходящий на свой страх и риск площадь Мобер, или Моб, как зовётся это место у разного жулья, – в Средневековье это было сердце университетского Парижа, где кишели школяры с факультета искусств, что на Соломенной улице, а потом место казни вольнодумцев, например, Этьена Доле, – оказался бы в одном из считанных уцелевших, не снесённых бароном Оссманом средневековых кварталов, в гуще зловонных переулков, пересекаемых рекою Бьеврой, которая тогда ещё не была убрана в подземную трубу и бурлила, извиваясь и рыча, на сливе в близко протекавшую Сену».

Умберто Эко «Пражское кладбище»

Захваченный перечислением знаковых событий, которые уже произошли на площади Мобер, читатель уверен, что герою «Пражского кладбища» тоже предстоит пережить здесь что-то особенное.

Точка зрения может преобразить любую достопримечательность до неузнаваемости. Вот, например, Кремль глазами героя романа Андрея Белого «Котик Летаев» воспринимается как торт-мороженое и связан с дорогими сердцу детскими воспоминаниями:

«…поражает звук слова “Кремль”: “Кремль” – что такое? Уж “крем-брюлэ” мной откушан; он – сладкий; подали его в виде формочки – выступами; в булочной Савостьянова показали мне “Кремль”: это – выступцы леденцовых, розовых башен; и мне ясно, что – “к_р_е” – крепость выступцев (к_р_е-мля, к_р_е-ма, к_р_е-пости), а: – м, м_л_ь – мягкость, сладость: и потом уже из окошка черного хода (ведущего в кухню), где по утрам водовоз быстроливным ведром наполняет нам бочку, – показали мне: на голубой дали неба – кремлевские башенки: розоватые, крепкие, сладкие».

Андрей Белый «Котик Летаев»

Кремль глазами героя поэмы «Москва – Петушки» – безликий недостижимый объект, точка на карте, к которой невозможно приблизиться:

«А потом я пошел в центр, потому что это у меня всегда так: когда я ищу Кремль, я неизменно попадаю на Курский вокзал. Мне ведь, собственно, и надо было идти на Курский вокзал, а не в центр, а я всё-таки пошёл в центр чтобы на Кремль хоть раз посмотреть: всё равно ведь, думаю, никакого Кремля я не увижу, а попаду прямо на Курский вокзал».

Венедикт Ерофеев «Москва – Петушки»

В финале Кремль является Веничке «во всём великолепии» как предвестник скорой гибели. Увидев Кремль, Веничка добивается того, чего не мог достичь (см. последнюю цитату) всю жизнь, и становится жертвой убийства в безымянном подъезде.

Ощущая писательский зуд, но не умея правильно расслышать свою музу, можно отправиться в город на охоту. Обрывки разговоров на светофоре, таинственные узкие переулки, грохот стройки, возня в заброшенном доме – многое может пригодиться для работы.

Гуляя по своему городу, нужно мечтать провести по нему всех своих знакомых и незнакомых людей, чтобы разделить с ними магию пространства.

Книга «Географ глобус пропил» Алексея Иванова ценна не только сюжетом или героями, но и созданием художественного мифа Перми и Пермского края:

«И я вспоминаю весь наш поход – от самой Перми-второй до деревни Межень. И сейчас, здесь, глубокой ночью на пороге пекарни, неясный смысл нашего похода становится мне вроде бы ясен. Мы проплыли по этим рекам – от Семичеловечьей до Рассохи – как сквозь судьбу этой земли – от древних капищ до концлагерей».

Алексей Иванов «Географ глобус пропил»

Действие романа «Старая столица» Ясунари Кавабата разворачивает в Киото, одном из главных культурных центров Японии, известном своими фестивалями и храмами. Но основной акцент при описании города сделан не на туристических достопримечательностях, а на природных особенностях региона:

«Киото – большой город с удивительно красивыми