Почему я? - Владимир Германович Корешков

в подсвечнике горели ярким пламенем, отбрасывая на скатерть причудливые тени, прелюдия Баха фа минор создавала особую атмосферу. Из-за всего этого антуража казалось, что мы не завтраке, а на светском рауте по какому-то торжественному случаю.

К еде еще никто не прикасался, ждали, пока соберутся все, а вот Дарья уплетала творог из миски за обе щеки, орудуя своим розовым языком как лопатой. Виктор шаманил возле кухонного аппарата, готовя себя блюдо по вкусу. Жанна сидела в центре стола, как радушная хозяйка, встречающая гостей, и ослепительно улыбалась. Когда она увидела нас с Аней, вместе зашедших под руку, тень удивленного замешательства пробежала по ее лицу, на миг она помрачнела, и хотя ей почти моментально удалось справиться со своими эмоциями – сказывался огромный опыт работы с людьми, от меня не укрылась эта ее секундная растерянность, и еще я понял, что ей не приятен факт нашего с Аней общения.

– Я проголодалась как волк, – Аня отцепилась от меня и поскакала к кухонному аппарату. Я хотел пойти следом, но тут увидел, как Жанна машет мне.

– Олег, твой завтрак здесь, – показала она рукой.

Напротив нее стояла большая белая тарелка, на которой горделиво возлегали, поглядывая на всех свысока, зарумянившимися боками два блинчика с творогом, щедро политые красивыми, широкими, извилистыми дорожками клубничного варенья и сметаны, напоминая этим флаг некоего государства. Сверху воткнуты изумрудно-зеленые, источающие аромат утренней свежести листья мяты. Рядом огромнейшая кружка капучино с искусно изображенным кленовым листком, присыпанным тертым темным шоколадом на белой шапке из молочной пены. Я сглотнул слюну. Все это выглядело не только крайне аппетитно, но и высокохудожественно. Даже жалко портить, начиная есть. Я чинно уселся за стол, завернул салфетку. Стал ждать.

У Жанны завтрак состоял из трех небольших, но очень симпатичных румяных сырников и кофе глясе. Наконец все собрались, подошел Виктор, рядом со мной плюхнулась Аня с полной тарелкой желтоглазой яичницы с хорошо прожаренным беконом и тостами. Аппетит у девушки отменный. Ну что, можно начинать.

Зазвякали о тарелки вилки и ножи. Я, отрезав ножом кусочек блинчика, макнул его в сметану, потом в варенье и отправил в рот. Здорово! Восхитительно! Тесто тончайшее, чуть сладковатая, нежная, творожная масса – единое целое, никаких комочков, все, как я люблю. Я даже закрыл глаза от удовольствия. Жанна, внимательно наблюдавшая за мной, поняла, что мне нравится ее стряпня, заулыбалась. Все было прекрасно – тихий, напоминавший воскресный семейный завтрак был в разгаре. Но тут встряла Аня:

– Ну и кто все это придумал? – громко спросила она.

– Ты о чем? – поинтересовался я.

– Ну, о морском дне. Я когда зашла, подумала: «Интересно, это мы будем завтракать или нами рыбки полакомятся, а может, сегодня вообще рыбный день. Да и музончик какой-то тоскливый, как на поминках».

Жанна сузила глаза.

– Придумала я, а если кому-то что-то не нравится, в следующий раз, милости прошу, накрывать на стол будешь ты и пейзаж за бортом придумывать такой, как тебе нравится. А что касается музыки, то ты, наверное, из этих, которым «Руки вверх» и прочая подобная лабуда нравится? Ну здесь извини. Перед отсутствием музыкального вкуса я бессильна. Кстати, Олег тебе вкусно? – заботливо спросила она, переведя взгляд на меня. – Нравится, как я приготовила?

– Бесподобно, – заверил я. – Ты просто угадала мой вкус. Попадание в десятку.

Теперь Аня переводила несколько озадаченный взгляд то на меня, то на Жанну.

– Я чего-то не знаю? – поинтересовалась она.

– Уверяю тебя, ты много чего не знаешь, – Жанна говорила абсолютно спокойно, мило улыбаясь, спина ровная, между делом отрезая ножом малюсенькие кусочки от сырников, отправляя их себе в рот и тщательно прожевывая. Вроде сама добродетель, но сколько яду было в ее голосе – гюрза нервно покуривает, давясь табачным дымом.

Аня покосилась на меня. Я в этот момент уткнулся в тарелку, сделав вид, что всецело поглощен поеданием блинчиков. Аня зло уставилась на Жанну.

– Опусти хвост, подруга, – прошипела потревоженной змеей Аня. – Не твое, не трожь.

Ни один мускул не дрогнул на лице Жанны. Она выдержала тяжелый Анин взгляд, продолжая улыбаться.

– Знаешь, подруга, я сама решу, что мое, а что нет. Твоя помощь мне не понадобится.

– С огнем играешь, – в голосе Ани явственно были слышны нотки угрозы.

– Да что ты, – хохотнула Жанна, вскинув правую бровь.

Все застыли и уставились в ожидании, что будет дальше. Это как в американском кино, когда зрители видят противостояние двух героев, то в унисон, срывая голос скандируют: «Драка! Драка! Драка!» Две прекрасные девушки неожиданно превратились в разгневанных фурий, настоящих маза факов, которые пока только глазами метали молнии друг в друга. Даже Дашка отвлеклась от облизывания миски и косилась в сторону Ани и Жанны, склоняя голову то на один бок, то на другой. Видимо, для себя определяясь, на чьей она стороне.

Дело принимало скверный оборот, и наш тихий, почти семейный завтрак грозился перерасти в бойню, возможно, даже со смертоубийством. Аня не проглотит, Жанна не спустит. Конечно, моему эго чрезвычайно льстило, что две потрясающе красивые девушки вот-вот сойдутся в рукопашной из-за меня, но, с другой стороны, разумом я понимал, что дело здесь не во мне, ну или не совсем во мне. Тут имело место противоборство между двумя дамами, претендующими на трон в королевстве, а на троне может восседать, считаясь королевой, только одна из них, и поэтому ни одна не потерпит рядом с собой соперницу. Помните, как в сказке о мертвой царевне и семи богатырях: «Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?» Поэтому моя скромная персона была лишь косвенной причиной, своего рода детонатор в разгорающемся кровопролитном конфликте двух особ.

– Девочки, сейчас же прекратите. Успокойтесь, пожалуйста. Не надо ссориться, – Карина пыталась хоть как-то призвать конфликтующие стороны к благоразумию. Но ее глас был гласом вопиющего в пустыне, девочки ее не слышали. Обстановка накалялась с каждой секундой, курки взведены, вот-вот они вцепятся друг в друга. Эта битва между красавицами ни к чему хорошему не приведет. У нас же не чемпионат мира по реслингу. Надо было срочно что-то предпринимать, как-то разруливать. Но как?

«Милые дамы, черт вас побери! Ну за что мне это все?» – зло подумал я и сделал вид, что подавился, начал отчаянно кашлять, краснеть, бледнеть, закатывать кверху глаза, делая вид, что мне нехорошо. А мне и правда стало нехорошо, потому что я перестарался: пока я делал вид, что подавился, кусочек прекрасного блинчика заскочил не в то горло и перекрыл доступ кислорода. Называется, заставь дурака богу молиться, он