Уот Тайлер - Уильям Эйнсворт

— Ради Бога, в чем дело?! — в сильнейшей тревоге воскликнула принцесса, подле которой столпились все ближайшие ее спутники.

— Неприятель в подземелье, государыня, — с напускным спокойствием пояснил сэр Осберт. — Разве вы не слышите шума?

Действительно, вскоре можно было расслышать звуки приближающегося издали отряда.

— Кажется, их много, — продолжал он. — Но хорошо, что они выдали свое присутствие. Если бы они подкрались незаметно, мы могли бы попасть им в руки. Потушите факелы! — добавил он, обращаясь к передовым.

Подавляемые крики сорвались с уст испуганных молодых женщин, впрочем, скоро присмиревших: они поняли, что безопасность их зависит от молчания. Тут к сэру Осберту подошел Балдвин.

— Нужно вернуться назад, милорд, — сказал он. — Хотя мы уж не можем достичь ворот, но я укажу вам убежище, где ее высочество со своими дамами могут укрыться.

— Слышите, государыня, что он говорит? — сказал сэр Осберт. — Согласны ли вы довериться ему?

— Да, — ответила принцесса. — Я не сомневаюсь в его верности.

— В таком случае, следуйте за мной, государыня! — воскликнул Балдвин, прокладывая себе путь в толпе.

За ним шла принцесса, которая схватила за руку Эдиту и увлекла ее с собой. Остальные последовали за ними в очень близком расстоянии и тем поспешнее ускоряли шаги, что шум приближавшегося врага становился все явственнее. Вскоре беглецы достигли бокового прохода, в котором весь отряд мог укрыться. Сэр Осберт, Баддвин и вооруженные ратники встали у входа.

Их опасение быть открытыми поубавилось, они убедились, что мятежники, которые теперь были уже очень близко, шли впотьмах, без зажженных факелов.

К тому же эти грубые пришельцы, по-видимому, и не подозревали, что могут встретиться с принцессой. Кажется, единственной их целью было найти доступ во дворец посредством подземного хода, о существовании которого им, по всей вероятности, было открыто каким-нибудь изменником.

Тем временем, как они подвигались в темноте, один из них, протянув руку, случайно ощупал боковой проход, в котором спрятались беглецы, и крикнул товарищам:

— Стойте, вы идете не тою дорогой!

— Почему ты знаешь, Лирипайп? По голосу я догадываюсь, что это ты, хотя не могу тебя видеть, — возразил предводитель отряда.

— Да, это — я, капитан Готбранд, — отвечал Лирипайп. — Мне кажется, что здесь верный путь.

— А мне думается, что ты ошибаешься, — сказал Готбранд. — Впрочем сделай милость, расследуй проход насколько можно глубже.

— Я пройду по нему немного, — сказал Лирипайп.

Не успел он сделать нескольких шагов, как возопил: «Помогите! Помогите!» — и стремительно выбежал назад.

— Что случилось? — спросил Готбранд.

— Я получил удар по голове, который совсем ошеломил меня, — отвечал Лирипайп.

— Слышал ли ты там какой-нибудь шорох? Есть там кто-нибудь?

— Не сумею сказать, удар был так силен и неожидан…

— Гм… Это просто твоя фантазия. Ты, должно быть, ударился головой о стену! — воскликнул Готбранд. — Пойдем дальше!

И отряд мятежников прошел мимо, к величайшему облегчению тех, которые находились в глубине прохода.

Как только последние отголоски удаляющихся врагов замерли вдали, беглецы вышли из своей засады и продолжали прерванный путь. Хотя у них не было теперь зажженных факелов, но они подвигались быстрей прежнего — страх подгонял их и ускорял движения. Беглецы имели полное основание опасаться внезапного возвращения мятежников, так как знали, что те будут задержаны на своем пути железными воротами, У беглецов было еще одно опасение, ведь выход из подземелья мог находиться во власти неприятеля.

Эта тревога не оправдалась. В охотничьей башенке в гринвичском парке, где беглецы вышли по окончании своего подземного путешествия, они не нашли никого, кроме тех немногих лиц, которые были приставлены охранять здание. Эти люди заявили, что не видели поблизости никаких мятежников и не понимают, каким образом враги могли найти доступ в подземелье. По всей вероятности, где-нибудь есть еще другой ход, но только не из подвалов под башней.

По-видимому, принцесса удовлетворилась этим объяснением, но сэр Осберт Монтакют не особенно поверил, так как не мог понять, откуда еще был вход в подземелье. Балдвин, знавший лучше всех ходы и выходы в подземелье, придерживался того же мнения.

Принцесса недолго оставалась в охотничьей башне. Она спустилась с лесистого холма, на котором была построена эта башня, к Гринвичу, где стоял привязанный королевский баркас. Довольная своим избавлением от опасности, она поместилась в баркасе со всеми своими спутниками и приказала гребцам немедленно направить его к Тауэру.

По мере того как раззолоченный баркас, снабженный двадцатью могучими гребцами в королевских ливреях, скользил по прекрасной и светлой еще в те времена реке, к принцессе возвращалось ясное и спокойное настроение духа, которое было так печально нарушено опасным путешествием из Эльтгемского дворца.

Когда принцесса села в баркас, то, не нуждаясь более в вооруженном конвое, она отпустила сэра Осберта Монтакюта и всех сопровождавших ее воинов.

Отважный молодой рыцарь выразил желание возвратиться во чтобы ни стало во дворец, и именно через подземный ход. Если только враги не нашли другого хода, кроме укрепленной выходной двери, он считал долгом отыскать их и сделать на них нападение. Если он погибнет, то по крайней мере ради благой цели. Воодушевляемый этим смелым намерением, сэр Осберт удалился.

Глава XVI

ПРИБЫТИЕ ПРИНЦЕССЫ В ТАУЭР

Переезд в Тауэр на роскошном королевском баркасе представлял для Эдиты всю прелесть новизны. Приятное, никогда еще не испытанное ощущение переезда на весельном судне, а также новизна и прелесть видов, открывавшихся перед ее взорами, скоро рассеяли тревогу и страх, которые она недавно испытала. Погода была восхитительная; и разница между светлой рекой с бесчисленными судами, скользившими по ней, и мрачными подземными сводами, по которым Эдите только что пришлось следовать, была поистине поразительна. А тут еще сознание, что она отправляется в Тауэр — место, которое она более всего жаждала увидеть. Вот почему нет ничего удивительного, что она так быстро оправилась.

По мере приближения к большому городу ее восторг и изумление росли. А когда наконец перед ее взорами предстали могучий мост и королевская крепость, она была уже не в силах сдерживать свое волнение. Принцесса угадывала по выражению ее глаз, что происходило у нее на душе, но не сделала никакого замечания, в то время она сама была сильно озабочена. Несколько минут глаза Эдиты были устремлены на господствующий над всем сооружением Белый Тауэр, над которым развевался королевский штандарт, и на другие укрепленные башни, окружавшие его; и трепетные чувства благоговения и восторга теснились в ее груди.

Едва только со сторожевой башни св. Фомы в Тауэре заметили приближение королевского баркаса, как раздались громкие трубные звуки; и сэр Алан Люррье, лейтенант крепости, уведомленный о приближении принцессы, поспешил к пристани с большим отрядом стражи, чтобы встретить ее высочество. Не успела принцесса достигнуть берега, как сэр Симон Бурлей и барон де Гоммеджин также поспешили на пристань; последний подал принцессе руку, когда она выходила из лодки.

— Ваше высочество — всегда желанная гостья в Тауэре, — сказал сэр Алан, приветствуя ее. — Но я сильно опасаюсь, что нынешнее ваше посещение — не по доброй воле.

— Вы совершенно правы, добрый сэр Алан, — отвечала она. — Не знаю, дошло ли уже до вас известие, что барон де Вертэн, сэр Джон Филпот и мой сын сэр Джон Голланд потерпели поражение от мятежников?

— Мне очень грустно слышать это, государыня, — ответил сэр Алан. — Впрочем, мы и сами мало надеялись на успех этого похода.

— Но, надеюсь, все они благополучно возвратились? — с тревогой спросил сэр Симон Бурлей.

— Да, все они теперь в Эльтгеме, — ответила принцесса, — хотя все еще находятся в некоторой опасности. Они подверглись преследованию значительного отряда мятежников, которые теперь осаждают дворец. Это и послужило причиной моего внезапного бегства. Так как дворец окружен неприятелем, то я и мои дамы могли найти выход только через подземный ход.

— Ваше высочество принесли нам печальные вести, — сказал сэр Симон. — Очевидно, мы должны послать несколько воинов и арбалетчиков на помощь осажденным, хотя, право, не знаю, как безопаснее сделать это.

— Я готов принять на себя начальство над каким угодно отрядом, который вы решитесь послать, — заметил де Гоммеджин.

— Мы чувствуем недостаток не в начальниках, а в ратниках, милорд, — возразил сэр Симон.

— Численность осаждающих, насколько мне известно, достигает пятисот человек, — заметила принцесса. — Они находятся под командой некоего Беглого; и среди них многие вооружены луками и арбалетами. Сэр Евстахий де Валлетор принял на себя оборону дворца.