Ноша - Татьяна Нелюбина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во дворце их встречал Лукашенко, вручил ей букет цветов, очень сердечно о чём-то с ней поговорил.
Они перешли в зал для «узкой встречи», президенты не присаживались, пока женщина не села, а она пошла к Лукашенко, о чём-то его попросила – по-русски.
Встреча началась.
Много часов мы ждали хоть какой-то информации. Спать я, конечно, не могла.
Когда Порошенко вышел из зала, я с ужасом подумала, всё. Но он вернулся через несколько минут.
Они перешли в другой зал, для «расширенной» встречи – с дипломатами, представителями, на пол-минутки запустили журналистов. Порошенко направился к Меркель и с натянутой улыбкой демонстрировал свою «добрую волю», хотя перед тем, как отправиться в Минск, такого наговорил своим приспешникам… про нэдэлимую Украину.
И снова потянулись часы ожидания. Лавров будто бы сказал кому-то из журналистов, что всё «лучше, чем супер».
Наступило затишье – они отправились на ужин.
И снова – вчетвером, снова – в расширенном составе, снова – в узком… В три ночи я заснула.
В шесть утра (берлинского времени) вскочила – встреча продолжалась.
В восемь – продолжалась.
И вот наконец, после шестнадцатичасового марафона к журналистам вышел Путин:
– Вы что делали? Мы-то работали. Да, ночь была не… Но ДОБРОЕ утро.
Гора с плеч свалилась.
Прекращение огня с 00.00 часов 15 февраля. Слава тебе, Господи.
Аксель
Я тогда тоже следил за событиями. К Меркель проникся. Медлительный человек Меркель использовала средства, которых раньше избегала. Она проявила инициативу и, что ей совсем несвойственно, взялась за миссию с неизвестным исходом.
И стиль её политики резко изменился. Никогда мы её такой не видели, такой эмоционально ангажированной, как в те дни. В Минске многое было поставлено на кон. Велось обсуждение по демаркационной линии, по локальным выборам, но главные усилия были сосредоточены на том, чтобы остановить кровопролитие на Востоке Украины. По сути решались глобальные вопросы. Речь шла о России и Европе, о том, удастся ли избежать длительной конфронтации с Россией Путина. О том, как обходиться с агрессором: можно ли идти с Путиным на уступки? Где границы компромисса?
Что может дипломатия?
И, если уж на то пошло, решался вопрос об эмансипации Европы, о том, в состоянии ли Европа сама, без помощи Вашингтона, решить свои конфликты?
Германия (в лице Меркель) осознала свою ответственность перед Европой и всем миром.
Украинский кризис изменил немецкую политику, и он изменил Меркель.
Иногда ничего уже больше не помогает – только ожидание лучшего будущего, если не сказать, чуда, как со Стеной. Кто мог в такое поверить.
Меркель попыталась что-то сделать. Уже это считается. Она хотела предотвратить эскалацию войны на Востоке Украины. Она противостояла американским намерениям вооружить украинскую армию.
И я, лично я до сих пор благодарен ей за это. Оружие должно молчать.
Как бы то ни было, цена за реальную политику высока. Её платит Украина. Меркель сказала Порошенко, что Запад не станет ради Киева втягиваться в войну. Сейчас уже ясно, что Запад примет деление Украины de facto. Не только Крым, но и Восток потеряны для Киева.
Но именно это меня возмущает до глубины души!
Людмила
Аксель послушал по радио передачу о том, как лгут немецкие СМИ.
Я сделала удивлённые глаза:
– Да что ты.
Он никак не мог придти в себя от такого «открытия». Перечислил примеры, связанные с телеканалом ARD: в новостях передали, как сепаратисты обстреливали Донецк. Оказалось – утка! Немецкий журналист слышал в гостинице, как русский журналист передавал сообщение: «Донецк обстреляла украинская армия». Решил, что это пропаганда и послал своё сообщение: «Донецк обстреляли сепаратисты». ARD потом принесла свои извинения, но…
Ещё бы. Утку запустили, укоренили в сознание то, что и так годами укоренялось, а потом принесли извинение, которое уже никто не услышал.
Или вот ещё, продолжал потрясённый Аксель, этот американский сенатор, который вечно трубит о русских войсках на Востоке Украины, так он заявил: «Русские труппы вторглись на территорию Украины», что и передала ARD. Вскоре выяснилось, что…
– Да-да, – сказала я.
– Откуда ты знаешь, как было? По вашим русским каналам передавали? – Аксель насторожился. Раз по русским, значит, липа.
– Мы с тобой об этом уже говорили. При такой технике, как сейчас, сверху, – я ткнула пальцем в космос, – видно, как трава растёт. И уж передвижение двенадцатитысячной армии с её орудиями, полевыми кухнями, аппаратурой явно бы засекли.
Но зачем нам с ним снова копья ломать. Мы с ним – как два государства с различным устройством – не воевать должны, а договариваться.
Между нами как между двумя государствами – у нас разные мнения, но это не повод для разрыва.
– С тобой невозможно спорить.
Спорить? Искусство спора вконец утрачено. Одни затыкали рот другим: «Да замолчите, это русская пропаганда!» Но что меня просто бесило, просто доводило до белого каления, так этот слитный хор, который всё сводил только к одному человеку. На нём, кажется, сошёлся клином белый свет. Вот, пожалуйста:
– А всё ваш Путин!
У меня, против моей воли, против принятых мною решений – молчать – вырвалось:
– Чёрт возьми, ну почему всё вертится вокруг него? Речь, блин, идёт о России, о нас.
Аксель, будто только и ждал сигнала, взвился, но… даже странно… язык прикусил. Процедил:
– Ты меня провоцируешь.
Я! Его!
– Я хотел бы дослушать передачу, – сказал он.
– Да, – сказала я.
И даже похвалила себя за покладистость. Начну – в одностороннем порядке – осваивать искусство спора.
Кто-то по-прежнему требовал санкций против России и силового решения конфликта – показать ЕМУ, где раки зимуют. Снова говорили о Чечне, о Крыме, о том, что только с позиции силы можно чего-то добиться (чтобы ОН хвост поджал. Ну, или чтобы Россия хвост поджала). Критиковали тех, кто сел за стол переговоров. Один историк напомнил, что Путин ещё когда предлагал диалог (в свой первый, во второй и в третий период), но не был услышан. На вопрос, как помочь Украине, немецкий политик с киевскими корнями ответила: «Не говорить, а делать».
Хороший призыв, почему бы самой ему не последовать? С утра до ночи рассуждают про демократические ценности, за которые можно и нужно кровь проливать. Не свою же!
– Вы носитесь со своим Путиным, как…
– А то вы со своей Меркель не носитесь.
– Сравнила!
Я приструнила себя. Не сказала: ну, сравнила, и что? Всё познаётся в сравнении. Не хотела в искусство спора по маковку погружаться. Тем более, что я его ещё не освоила.
– Дался вам наш президент. Да вы нам завидуете.
– Что?!
– Умный, спортивный, образованный, языками владеет, прекрасно одет.
