Живая вода - Юлия Александровна Лавряшина

Катин взгляд ускользнул, потом она все же призналась:

– Это я. Ему было грустно без елки.

– Это мне было грустно.

«Господи, ну зачем он стоит так близко? – Все в ней дрожало, отзываясь на его дыхание. – Нельзя же так…»

– Зовите меня Арни. Хорошо? – попросил он.

– Арни? Наташа вас так называла…

– Нет. Не она это придумала. Запомните? Пожалуйста.

– У вас круги под глазами… – Ее рука потянулась к нему и замерла. – Вы еще не ложились сегодня?

– Да я только встал! Мне не с кем было праздновать.

«Как он это жалобно произнес». – Ей пришлось схватиться за полу своего пальто, чтоб не погладить Арни по щеке. Даже не прикоснувшись, Катя ощутила, какая она холодная с мороза и мягкая. Так хотелось прижаться к ней лицом, что стало страшно, ведь она не помнила, чтоб к кому-то вообще испытывала подобную тягу. Катя повторяла себе, что нужно сделать всего лишь шаг – и спасительное чрево квартиры примет ее, убережет. Стоит лишь расслышать сонное дыхание девочки – и все как рукой снимет…

Арсений подцепил сияющий Катин волосок, едва достающий до воротника:

– Какие красивые…

– Моя гордость. – Она попыталась усмехнуться.

– Вы можете гордиться всем, что в вас есть.

– Да? Правда? Мне никто этого не говорил.

«Не может быть, чтоб я не говорил, – завороженно разглядывая, подумал Арсений. – Сегодня она похожа на женщину. Что-то произошло… Неужели вот это живое чудо было моим? Моей женой… Вот же подонок!»

– Хотите, я буду приходить к вам каждое утро и говорить это? Чтоб вы весь день помнили, какая вы…

Катя рассмеялась одним дыханием:

– Аутотренинг? Боюсь, это вам быстро надоест.

– Нет. Никогда.

Арсений вдруг услышал свой голос: «Никогда – это у меня в голове не укладывается».

Почувствовав, как нервно моргнул, он с тревогой спросил себя: «Я когда-то говорил ей это? А те эпизоды, которые я то ли видел, то ли нет, они тоже из нашего прошлого? Неужели было так хорошо?»

– Что с вами? – Голос у Кати заметно напрягся. – Вы представили, каково это – таскаться сюда каждое утро ради пары добрых слов?

– Я представил, как мы с вами собираем васильки.

– Васильки? Почему именно васильки?

– Эти цветы – память о любви. – Арсений сам удивился: «А это я откуда знаю?»

Улыбка у Кати не получилась:

– Тогда их должны собирать те, кто расстается.

– Я не хочу с вами расставаться.

– А мы и не вместе. – Она резко запахнула пальто. – Зачем вы приходите, Арни?

Он по-детски обрадовался:

– Спасибо!

– О господи! За что?

– За то, что назвали так.

Катя упрямо качнула головой:

– А о чем я говорила, вы не слышали?

– Слышал. Вы спросили, зачем я прихожу.

Она помолчала, выжидая, но Арсений только смотрел на нее и улыбался. «Нос у него совсем не нудный, – промелькнуло запретное сравнение. – И подбородок что надо… Хотя все это ерунда в сравнении с его глазами…»

– Неужели вы можете думать, будто я начну свою семейную жизнь с того, что заведу любовника?

– Любовника? Может, вам это покажется дикостью, но я все еще надеюсь стать вашим мужем.

Ей сразу стало весело:

– Да ну? А вы самонадеянны, уважаемый Арни!

– Есть маленько. А разве это плохо? Быть самонадеянным значит надеяться на самого себя. А на кого еще? Никто не поможет мне завоевать ваше сердце.

В Катиных глазах тепло отразилось солнце. Арсений невольно оглянулся – за окном его не было.

– Вы начинаете военные действия? – весело спросила она.

– Я больше никому не причиню вреда.

– Больше? А было дело – причиняли?

– Было дело… А вы? Вы никого не заставляли страдать?

Она протяжно переспросила:

– Страдать? Я не помню.

– Конечно, не помните…

«Зачем я подталкиваю ее к этим воспоминаниям?» – Арсений подозревал: они не ушли из Кати, просто, когда она, мысленно отступая в прошлое, доходила до того, что было у них, опускалась черная шторка и невозможно было рассмотреть оставшегося за ней. Ход не был закрыт, и, наверное, если б Катя захотела, она сумела бы добраться до этих воспоминаний. Но она просто не знала об их существовании.

Ночью, скрючившись на диване и слушая нестройное пение племянниц, Арсений пытался понять, почему его память оказалась не так устойчива к магии. Почему кое-что из пережитого им с Катей уже высветилось, показалось ему…

«Я не хотел забывать – вот в чем дело, – решил он. – А она хотела… Она помогала той ведьме, а я сопротивлялся. Пусть неосознанно, а все же мешал ей».

Арсений поймал недающийся взгляд: «Тебе тоже мерещится, что в тебе есть второе дно? Там… Слышишь, Котька? Там лежат наши “звериные” костюмы, наш домик у моря, который мы так и не купили, камешки, которые мы забыли собрать, васильки, твоя сосновая шишка, весла от лодки…»

У Кати встревоженно округлились глаза:

– О чем вы сейчас думали?

– Да так, – струсил Арсений. – О многом. А что?

– Мне пришло в голову слово «шишка». Уже не в первый раз. Вы ничего не говорили мне про какую-нибудь шишку?

«Выходит, с ней тоже происходит это!» – Он не знал, радоваться ему или бежать прочь.

– Арни, – позвала Катя.

У нее так трогательно вытянулась шея, что Арсений не удержался, хотел коснуться ее руки. Но Катя сунула ее в карман пальто.

– Извините, – выдохнул он. – Вы что-то хотели спросить?

Неожиданно она ответила с грузинским акцентом:

– Я думаю!

Он рассмеялся от радости: «Оживает!»

– И о чем вы думаете?

– Арни! – произнесла Катя с упреком, как будто он спросил о чем-то крайне неприличном. – Я о вас думаю. Вы все-таки прорвались в мой год…

– В ваш? Ах да, вы же Змея.

– Откуда вы знаете?

– Я… – Арсений слегка растерялся. – Не помню. Может, Наташа говорила. Или вы.

В очередной раз прислушавшись к тишине в квартире, Катя снова перешла на шепот:

– Это какое-то детство, честное слово… Шепчемся на лестничной площадке!

– И боимся, что застукают, – подхватил он.

– Самое смешное, я даже понять не могу, почему все еще стою тут с вами и мерзну… непонятно зачем…

Арсений сразу подался к ней:

– Вам холодно?

– Не трогайте меня! – Катя прижалась к самой двери, одновременно удерживая ее.

Послушно шагнув назад, он потупился:

– А знаете, почему вы не уходите? Вы чувствуете, как мне хочется вас поцеловать.

Она не двинулась с места, только нервно провела по нижней губе кончиком языка. Арсений чуть наклонился к ней, каждую секунду ожидая, что Катя ускользнет в квартиру, которая все еще ждала ее. Не веря этому, он прижался губами к открытому лбу и скользнул