Победитель - Александр Ерунов

– Я говорю о нашем брате Эгиле, – после недолгой паузы ответил Эрланд. – Ты в курсе, что мы с ним поддерживаем связь? Сейчас я должен прямо сказать: Эгиль заранее спланировал нашу встречу с Виктором, преследуя собственные интересы. Мы встретились с ним накануне, и он попросил меня о помощи. Эгиль страстно желает занять отцовский престол, а поэтому очень заинтересован в том, чтобы расчистить себе к нему дорогу. Почему-то главным препятствием на пути к поставленной цели он видит тебя, Виктор, и мечтает устранить как конкурента любыми способами. Меня он попросил как можно подробнее рассказать тебе о смерти твоей матери, при этом не скрывая ни роли Нидуда, ни роли Вёлунда в старой неприглядной истории.

– Зачем ему это понадобилось? – тихо спросил Виктор.

– Эгиль не хочет устранять тебя своими собственными руками, – пояснил Эрланд. – Для того чтобы без проблем занять отцовский престол, ему необходимо самому остаться чистым. Зная о том, как ты воспримешь полученную информацию, он собирался натравить тебя для начала на Нидуда. Несмотря ни на что, конунг остается великим воином. Победить его невероятно сложно, и Эгиль рассчитывал, что ты обязательно проиграешь эту схватку. Но до конца в победе Нидуда он все-таки уверен не был, поэтому держал в уме и вторую часть плана – поссорить тебя с отцом. Это было несложно, поскольку почти все, что я тебе рассказал, – чистая правда.

– Почти? – переспросил Виктор. – А в чем неправда?

– Извини, что напрасно обнадежил тебя, но твоя мать, к сожалению, мертва, – вздохнул Эрланд. – Эгиль просил меня вселить в тебя эту надежду, чтобы подстегнуть к более решительным действиям. У меня не было причин отказать брату, и я в точности выполнил его просьбу.

– Что он собирался делать в том случае, если я убью Нидуда?

– Мне и самому это не слишком понятно. После такого подвига твои права на отцовский престол становились бы несомненными.

– Я никогда не собирался, да и теперь не собираюсь идти против короля Вёлунда и тем более свергать его с престола, – печально усмехнулся Виктор. – Эгиль мерит всех по себе, и в этом его главная ошибка.

– Эгиль никогда не говорит всей правды, вот в чем вся беда, – поразмыслив немного, сказал Эрланд. – Не думаю, что он был до конца откровенен даже со мной. Каковы его истинные планы, знает только он сам. Прости, Виктор. Возможно, я разочаровал тебя, но мне жизненно необходимо было убрать все недомолвки, существовавшие между нами. В те дни, когда состоялся наш разговор с Эгилем, я был очень далек от того, чтобы считать тебя своим другом и братом. Да и внутренние дела Альвхейма меня не интересовали совсем. Я ненавидел Нидуда и хотел воспользоваться любой возможностью уничтожить этого кровопийцу.

– Я вовсе не осуждаю тебя и крайне благодарен за откровенность, – ответил Виктор. – Уже одним своим признанием ты частично разрушил коварные планы Эгиля. Теперь я знаю его истинные намерения, и они не станут для меня полной неожиданностью.

– Это так, но именно потому, что разрушены они не полностью, я хочу остаться с тобой. Кроме того, не исключено, что конунг все же осмелится принять твой вызов. На этом наверняка будет настаивать нидавеллирский двор. Два таких серьезных поражения подряд для них сродни проявлению слабости, и Нидуд не может не понимать этого. Я хорошо знаком с его манерой ведения боя и могу показать тебе многие из его коронных приемов. В поединке с ним тебе это очень пригодится.

– Эрланд, я же не гоню тебя, – улыбнулся Виктор. – Конечно, ты останешься со мной на любой срок, который сочтешь нужным! Какие могут быть вопросы?!

– Да, скверная история получается, – задумчиво произнес Хайме, до этого молча слушавший братьев. – Теперь я даже не знаю, каким образом мне лучше поступить: остаться здесь или отправиться в Альвхейм и проследить за тем, чтобы наш братец не натворил там лихих дел. У него, кстати сказать, имеется немало сторонников среди альвийской знати.

– Ты Опора Престола и должен находиться рядом с королем, – сказал Виктор. – Кроме того, я же могу в любой момент позвать тебя, если возникнет крайняя необходимость.

– Договорились. Если что-то случится, ты обязательно дашь мне знать.

– Ты понимаешь, что натворил?! – брызжа слюной, орал на Харальда Нидуд. – Ты опозорил меня и весь Нидавеллир! За каким чертом тебе понадобилось играть в благородство и давать мальчишке шанс сразиться с Большой охотой лицом к лицу?! Тоже мне, рыцарь нашелся! Если уж разучился держать меч в руках, так прирезал бы сопляка из-за угла, в конце концов! А кого ты набрал?! Пятьдесят воинов и свора псов не смогли справиться с тремя противниками! Да это не бойцы, а гулящие девки какие-то!

Конунг наигранно расхохотался и, тыча пальцем в Харальда, выкрикнул:

– Ха-ха-ха! Пятьдесят шлюх и стая полудохлых дворняг! И это теперь называется Большая охота?! Стыдоба! Ты ответишь за этот позор, Харальд! Обязательно ответишь!

Гладко выбритый Харальд стоял, опустив глаза в пол, и молча выслушивал оскорбления конунга.

«Разорался, сатрап чертов, – угрюмо думал он. – Я его, видите ли, опозорил! Так и не позорился бы, кто мешал?! Прими вызов и докажи, что ты сильнейший! А то с мальчишкой он, понимаете ли, сражаться брезгует! Прежние заслуги не позволяют! Да один такой мальчишка стоит нескольких десятков воинов или даже самого Нидуда! Он легок, ловок, прыгуч, и у него отличная техника владения оружием! И старина Хайме в придачу! Этот ветеран не только не растерял своих лучших качеств, но и стал еще сильнее! А Эрланд? Вот уж никак не ожидал, что этот полукровка окажется таким сильным воином! Зря мы все-таки с ним так по-скотски поступили. Такой боец мог бы стать гордостью Нидавеллира!»

Харальд, несмотря на отсутствие образования, был далеко не глуп. Он отличался этакой мужицкой смекалкой, которая не раз выручала его в сложный момент. Вот и сейчас под аккомпанемент злобной ругани Нидуда он размышлял над тем, как ему выбраться сухим из этой скверной ситуации. О том, что конунг стал обузой для Нидавеллира, по углам шептались почти все, но Харальд расчетливо помалкивал, поскольку находился в фаворе у своего отца. Сейчас же из-за бесславной Большой охоты он сам впал в немилость, и его сметливый ум сразу же начал обмозговывать возможные варианты восстановления утраченных позиций.

То, что отец его не простит, было ясно. Этот невероятно злопамятный самодовольный индюк никогда не отличался великодушием, а попасть к нему в немилость означало стать объектом постоянных насмешек и издевательств. В выражениях он не стеснялся и подключал к травле провинившегося родственника весь свой двор. Отходчивость тоже не была в числе достоинств конунга. Если уж кто попал к нему в опалу, то окончательно и бесповоротно. А значит, для того, чтобы избежать этой унизительной участи, следовало поменять правителя.

Беда заключалась в том, что реальных претендентов в конунги пока не было. Никто, в том числе и сам Харальд, не решался бросить Нидуду вызов. Его не любили, но боялись до умопомрачения, ведь он являлся не только непревзойденным воином, но еще и сильнейшим темным магом. Любая попытка сразиться с ним заранее обрекалась на провал. Одолеть его можно было только сообща, но как раз этого и не получалось. Родственники совершенно не доверяли друг другу. Если бы кто и взял на себя смелость возглавить мятеж, то рисковал тут же оказаться преданным другими. И вот теперь появился человек, который не побоялся открыто выступить против конунга, и этот человек – из семьи. Это обстоятельство в корне меняло всю расстановку сил.

Убрать Нидуда с престола чужими руками в глубине души мечтал каждый из его наследников – безудержное всевластие и ставшее притчей во языцех самодурство у всех уже давно сидели в печенках. Занять же Костяной трон лично мечтали немногие, слишком уж хлопотное и опасное это дело. А те, кто такие намерения действительно имел, были убиты в поединке с принцем Виктором. Компромиссная фигура на престоле Нидавеллира, наверное, устроила бы всех, и Эрланд вполне подходил для этой роли. Даже то, что он с детства был изгоем в семье, Харальда нисколько не смущало. Мнение двора переменчиво, как весенняя погода, и то, что еще вчера казалось немыслимым, сегодня вполне могло стать реальностью.

«А ведь Эрланд – сын старшей дочери конунга, и его права на престол не кажутся такими уж сомнительными, – размышлял он под аккомпанемент площадной брани Нидуда. – Надо поговорить об этом с братьями. Все равно хуже, чем сейчас, уже не будет».

Вдоволь наоравшись и отведя душу на Харальде, Нидуд велел ему убираться с глаз долой и напоследок запустил своему бывшему любимцу куском курицы в лысый затылок. Но даже этот точный бросок не улучшил его настроения. Он сидел на Костяном троне, яростно сверкая глазами, а на его скулах играли желваки.

«Сборище придурков! – кипятился он. – Ничего не могут исполнить так, как надо! И что мне теперь со всем этим делать?! Завтра на совете все семейство дружно начнет орать, что теперь я просто обязан принять вызов этого мальчишки, да и предателя Эрланда – тоже. Эх, надо было удавить этого паразита еще в младенчестве! Так нет же, вырастил гаденыша на свою погибель!»