Пиф-паф - Белль Брукс

и я вспоминаю, как Лэйн обнимал меня, когда лишал невинности.

Я не жалею о том, что занималась с ним сексом. Я не жалею ни об одном моменте — ни на йоту.

Глава двадцать первая

Разглядывая в зеркале работу Лэйна, я все еще в шоке. Не могу поверить, что он покрасил мои брови.

— Но брови? Серьезно? Зачем? — я выгляжу измученной.

— У тебя не может быть каштановых волос и светлых бровей. Краска — это все, что у меня было. Не волнуйся, я не попал тебе в глаза, так что ты не ослепнешь. — Он ухмыляется.

Я могу ослепнуть? Что? Я хмурюсь.

Он склоняется над моим плечом:

— Я мог бы покрасить и твой нижний коврик — ну, знаешь, чтобы он подходил к новым шторам, но я позволил этой теме сойти на нет, так что…

— Ха! Да, только через мой труп, потому что я бы избила тебя до полусмерти, если бы ты попытался.

Он усмехается.

— В любом случае, есть восковые полоски, которые помогут решить эту проблему.

— Верно. — Он показывает зубы в зеркале, проводя пальцами по своим теперь уже очень черным волосам. — Лично мне нравятся женщины с пышной шевелюрой, и не похоже, что ты собираешься демонстрировать свои прелести каждому Тому, Дику и Гарри, не так ли?

— Ну, думаю, что это может случиться.

Его глаза сужаются. А ноздри раздуваются.

— Что? — я ухмыляюсь.

— Миранда…

— Отлично. Ни Том, ни Дик, ни Гарри не посмотрят на мои дары. Уф! — Я сжимаю губы, чтобы подавить смех, который клокочет у меня в горле.

— Ты прекрасно выглядишь. — Он обнимает меня за талию и кладет ладони мне на живот, поверх футболки, которую я надела после того, как смыла краску с волос. — Тебе идет.

Я вздрагиваю. Что он делает? Это очень интимное проявление чувств притворное? Он ведет себя так, как и должен вести себя муж? Или он искренен? Я напрягаюсь и с трудом сглатываю.

— О, черт. Мне жаль. Мне не следовало так хватать тебя. — Он убирает руки. Я ловлю его за ладони, прежде чем он успевает их отодвинуть.

— Все в порядке. Мы ведь играем в мужа и жену, верно? — я снова обхватываю его руками свою талию.

— Да.

— Что ж, практика помогает достичь совершенства, верно?

— Так и есть.

— Тогда обними меня.

Он сжимает меня крепче.

Если притворяться это то, что нужно, чтобы почувствовать прикосновения Лэйна, то я приму это. Его руки, его губы, его нежные взгляды… Он избавляет меня от беспокойства и тяжелого бремени, которое я испытываю. Я хочу, чтобы Лэйн тоже нашел утешение рядом со мной. Мы проходим через это вместе. И, возможно, если будем притворяться, то скоро поймем, что мы вовсе не притворяемся, и наши чувства гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Лэйн целует меня не так, как другие актеры. Он не лишил меня невинности, потому что она была поднесена ему на блюдечке. Ему не все равно. Мне не все равно, и я вижу Лэйна так же, как он видит меня. Я люблю его и думаю, что он тоже любит меня.

Снова поворачиваясь к зеркалу, я изучаю свою новую внешность.

— Мои волосы выглядят не так уж плохо, — говорю я, когда он нежно прижимается подбородком к моему плечу. — У тебя такие зеленые глаза. Я не могу смириться с тем, насколько по-другому ты выглядишь из-за них. — Они ему идут, но с его темными волосами он выглядит как совершенно другой человек. — Не думаю, что я когда-либо видела глаза такого цвета раньше. Ну, разве что на фотографии в соседней комнате.

Лэйн поднимает веки:

— К ним нужно привыкнуть.

— Знаешь, они выделяются. У тебя очень привлекательные глаза.

— Они неудобные, вот они какие.

— Они причиняют тебе боль? — я прижимаюсь головой к его голове.

— Нет, боли нет. Они просто неудобные. Я чувствую давление, а в глазных яблоках как будто песок. Я привыкну к ним через несколько дней. Как и раньше, но пока я их вытащу. Утром верну их на место.

— В свой жизни ты был слишком многими людьми, да?

— Слишком многими. — Его голос едва слышен, и когда он закрывает глаза, я вижу на его лице боль, четко написанную на его лице.

Мой желудок сжимается, но на этот раз это вызвано беспокойством и внезапной острой потребностью утешить Лэйна и позаботиться о нем. Я хочу защитить его и верю, что он должен сделать то же самое для меня.

Он поднимает голову. Его глаза приоткрываются:

— Нам пора в постель. Я уже на пределе.

— Я тоже.

Лэйн складывает коробки и флаконы в пакет, и мы выходим из ванной, оставляя полотенца и одежду на полу.

— Давай я выброшу этот мусор и посмотрю, спит ли еще Джеза на коврике.

— Хорошо.

— Мне также нужно взять свой пистолет. Я оставил его на кухне. — Он качает головой, как будто его отсутствие было ошибкой, которую он совершает нечасто. — Встретимся в спальне.

— Конечно.

Думаю, мы будем спать, как всегда. Я — маленькая ложечка. Он — большая ложечка, и пистолет будет покоится у меня на бедре. Его прикосновения значат для меня все.

Забравшись в постель, я скольжу по очень мягким простыням. Вытягиваюсь, не отрывая взгляда от дверного проема. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем появляется Лэйн.

— Я вывел Джезу пописать на улицу и перенес ее в гостиную на диван, но не удивляйся, если она заберется в постель… Ей реально нравится прижиматься ко мне.

Ей, и мне тоже.

Он делает несколько шагов по комнате и останавливается:

— Ты хочешь, чтобы в спальне был включен свет или нет?

— Включен, — я отвечаю без колебаний.

— Завтра мы купим прикроватную лампу.

Я улыбаюсь.

— Лампа подойдет. — Недавно я узнала, что ночью все происходит не так, как обычно.

Лэйн отодвигается к дальнему краю кровати.

Дзинь…

Я поворачиваюсь на звук. Пистолет — он кладет его на прикроватный столик. Он медленно садится на край матраса. Я не отрываю взгляда от его обнаженной спины.

— Ты в порядке? — осторожно спрашиваю я.

— Да. — Он внезапно выпрямляется, переворачивается на спину и закидывает ноги на кровать. — Просто устал. — Он лежит на спине, сложив руки на груди.

— Это был трудный день, — говорю я, думая, не нужно ли ему поговорить, но он не отвечает. Вместо этого в комнате становится все тише и тише, пока все, что я слышу, — это тихие звуки его неглубокого дыхания.

Что происходит? Он не прикрыл меня своим пистолетом. Он даже